Книга Под чужим именем - Виктор Семенович Михайлов

она с матерью поехала на три месяца в Абастумани. Сергеева сейчас одна, вам удобно с ней разговаривать. Скажите ей, что обратиться к ней рекомендовал я. Устраивает вас такой человек?

— Вполне, — ответил Никитин и, записав адрес Сергеевой, имя и отчество, разорвал запись и бросил в пепельницу.

— У вас зрительная память? — спросил Горбунов.

— Да, так я лучше помню.

Никитину не хотелось уходить, но он понимал, что для беседы час слишком поздний. Он встал и, пододвинув к себе пепельницу, сжег в ней дешифровку.

— Я стараюсь не держать при себе подобные документы, — сказал он, простился и вышел на улицу.

Стояла теплая ночь. Низкие облака спокойно, едва заметно плыли по небу, в просвете между ними смотрел узкий серп луны. Было безветренно, тихо и безлюдно.

«Горбунов прав, — время не ждет!» — подумал Никитин и пошел к автостраде, своему излюбленному месту одиноких прогулок. Идти домой не хотелось, он долго гулял здесь, обдумывая план завтрашнего дня и только во втором часу ночи отправился домой.

26. Необычное поручение

В районе Зеленой Горки, по Вольной улице, было когда-то «Питейное заведение» Данила Бодягина. В результате деятельности этого «заведения» рядом появился домик с мезонином, а в домике Анитра Лукьяновна.

«Питейное заведение» сгорело в шестнадцатом году. Говорят, заводские его спалили, рассчитались с Бодягиным за пьяную кабалу. С тех пор долго, тридцать лет, стоял пустырь, заросший чертополохом да крапивой.

Неузнаваемо изменилась Зеленая Горка. Раньше здесь кое-как селилась голь перекатная, беднота. Сейчас Зеленая Горка застроилась ладными домами под железными крышами, с большими, светлыми окнами. Завод построил здесь большой поселок для своих рабочих.

Там, где был пустырь, подле дома Анитры Бодягиной, вырос красивый оштукатуренный дом с голубыми ставнями, с резными наличниками да карнизом, с цветными стеклами на веранде и с задиристым петушком на коньке крыши. Этот дом построил здесь городской Совет и отдал его в пожизненное пользование Татьяне Павловне Сергеевой, ее снохе Любе да внучке Марине.

Когда прозвенел колокольчик в саду, Татьяна Павловна подвязывала к стойке георгины. Услышав звонок, она ополоснула в лейке с водой руки и пошла открывать калитку.

Никитин вошел в сад и попросил Татьяну Павловну уделить ему несколько минут для беседы. Они не были знакомы, но хозяйка так привыкла к посещению многих незнакомых ей людей, что нисколько не удивилась и пригласила Никитина войти в дом.

В комнате было прохладно, свежевымытые полы сверкали чистотой, на стене посередине комнаты висел большой портрет сына, писанный масляной краской, под портретом на небольшой алой подушке лежала книжечка Героя Советского Союза. Маленький буфет, круглый стол, полдюжины стульев, диван с высокой спинкой — вот все, что было в комнате.

Никитин с интересом наблюдал Сергееву. Первое, что в этой женщине останавливало на себе внимание, были ее глаза — большие, светло-серые, подернутые дымкой грусти, но спокойные и удивительно ласковые. В светлых ее волосах не было заметно седины, а по краям губ легли небольшие скорбные складки. Она села напротив и выжидательно посмотрела на Никитина.

— Мне рекомендовал к вам обратиться Роман Тимофеевич, — сказал Никитин и передал Татьяне Павловне свое удостоверение.

Она внимательно посмотрела документ и, положив его на стол, сказала:

— Я слушаю вас, товарищ Никитин.

— Рядом с вами живет Бодягина Анитра Лукьяновна. У этой старушки снимает мезонин работник ОСУ Гуляев Сергей Иванович. Вы его знаете? — спросил Никитин.

— Знаю. Гуляев приходил ко мне смотреть мой сад. Он любит цветы, фотографировал мою внучку. Приятный, вежливый человек.

— Очень важно узнать, есть ли у этого «вежливого человека» пишущая машинка, а если есть, получить хоть несколько слов, отпечатанных на этой машинке. Сделать это может только один человек — вы, Татьяна Павловна.

— Я? — удивилась она. — Каким образом?

— Представьте себе, что вы написали статью, ну, скажем: «Цветы субтропиков в средней полосе России», или что-то другое. Приходите вы к соседке утром, когда Гуляева нет дома, и обращаетесь к ней с просьбой: это ваша первая статья, она еще не свободна от литературных недостатков, вам очень нужно, чтобы кто-нибудь отпечатал эту статью на машинке. Анитра Лукьяновна живет здесь, на Зеленой Горке, сорок с лишним лет, не знает ли она, у кого есть машинка?

— Я, конечно, могу это сделать, но статья… — нерешительно остановилась она.

— У вас есть литература по цветочному садоводству?

— Есть, целая библиотека.

— Возьмите и выпишите любую статью, сделайте много помарок, исправлений, даже ошибок.

— Все это очень важно? — спросила она.

— Очень.

— Хорошо. Я все сделаю, — пообещала Татьяна Павловна.

Они условились встретиться завтра днем в приемной председателя горисполкома, и Никитин, простившись, быстро ушел, а Татьяна Павловна достала с полочки нужную книжку по цветоводству и углубилась в чтение.

27. Крючок из проволоки

Сегодня стройбатовцы не задерживались, как всегда, в душевой. Наскоро умывшись, они торопились туда, где под большим брезентовым тентом на длинных столах, крытых белой клеенкой, стояли миски, полные до краев жирных наваристых щей.

Повар превзошел самого себя. Запах капусты, лука, перца, лаврового листа и молодого укропа раздражал и без того отличный аппетит. Обед прошел быстро и очень оживленно.

К концу обеда появились у стола начальник ОСУ, командир батальона и офицеры. Дежурный по столовой, лейтенант Колесов, отдал рапорт.

Полковник Шабров поздравил стройбатовцев объекта «А-17» с трудовыми успехами и вручил переходящий красный флажок лучшим строителям — бригаде Павла Русых.

Русых сдержал слово, данное полковнику: уже через десять дней его бригада оставила далеко позади бригаду вольнонаемных, а неделю тому назад вызвала на соревнование плиточников на стройке объекта «В-5».

С полученным флажком бригада Русых строем прошла на место работы, и как раз вовремя, потому что Саша Елагин привез облицовочную плитку и надо было, не задерживая машину, быстро ее разгрузить.

Стройка «А-17» была на горке, машина брала подъем, поэтому вся плитка съехала к задней стенке кузова, давила на нее и не давала откинуть борт. Стройбатовец было замахнулся по крючку кирпичом, но услышал ворчливый басок Елагина:

— Я те стукну! Сломаешь, черт, крючок! Тут нужна не силенка, а чуток смекалки, понял? Гляди. — Шофер левой рукой надавил на борт, а правой ладонью снизу вверх ударил по крючку. Удар был так силен, что крючок, точно сахарный, лопнул пополам, а Елагин, не рассчитав силу удара, стукнулся лбом о кузов, да так, что на лбу его мгновенно вскочила шишка величиною с орех.

Наглядный урок смекалки вызвал такой хохот всей бригады, что Елагин, и без того расстроенный поломкой крючка, совсем смутился и, потирая лоб, скрылся в кабине.

Пока разгружали машину, бригадир