Книга Танго с врагом - Любовь Вакина

за зубами, слушая весёлый щебет Камелии, до самой мужской общаги, пока не увидела в её холле новогодние гирлянды. Нет, это не были привычные мне земные огоньки, но смысл украшения легко угадывался. Я ткнула в магические огоньки пальцем, и они покрылись ледяной коркой, став не такими вызывающе яркими.

– Это в честь чего? – спросила не оборачиваясь.

– Милли, ты чего? Это к Новокалендарью украсили. Неужели ты до сих пор не слышала, что он приближается? У нас в общежитии тоже сегодня такие огоньки повесят. И сними этот мерзкий лёд!

Я послушно развеяла свой апгрейд местной гирлянды и спросила, чтобы знать, к чему готовиться:

– И сколько это праздничное безобразие будет длиться?

– Ну, до конца Новокалендарных каникул точно.

– А каникулы эти сколько идут?

– Как всегда, сорок дней.

– Сколько?!! – завопила я так, что в холл высыпали адепты, посмотреть, кого тут режут. – Да у нас за это время душа умершего успевает попрощаться со всей роднёй и отправляется на небеса от всех подальше. Боюсь, что это произойдёт и со мной, если лекций не будет так долго!

Камелия фыркнула:

– Какие занятия, Новокалендарье же! А ты что, не любишь, когда начинается отсчёт года?

Я запустила руку в волосы и взлохматила их.

– Камелия, дорогая моя, да как тебе сказать, – я чуть было не ввернула словечко няни из мультика про Карлсона, но вовремя остановилась и вместо этого сказала: – С того момента, как стала взрослой, я ненавижу Новый год. Сначала готовишь, готовишь, готовишь, а потом моешь, моешь и моешь посуду за оравой родственников много часов подряд. Причём последних я только по праздникам и вижу – приходят навестить сиротку, чтоб нарушить её одиночество. Мнение сиротки, конечно, не учитывается.

– А разве ты выросла не в приюте? Откуда родственники тогда взялись? – искренне не поняла соседка.

– Никто из них не захотел взять надо мной опеку. – Я пожала плечами. Но увидев, что она собирается снова меня придушить в объятиях, вытянула руку с ледяным кристаллом: – Стой где стоишь! Я предупредила!

Камелия тяжело вздохнула и пошла дальше.

Дверь в комнату Ильмира оказалась закрыта и защищена прочными чарами.

Эта наивная душа даже не расстроилась и весело предложила:

– Пойдём поищем его в библиотеке или в столовой.

Я положила ей на плечо руку и тихо произнесла:

– Дорогуша, ты что, действительно, ничего не понимаешь?

– Не понимаю что?

– Да всё! Тебя снова предали, деточка! Видишь, какая здесь защита? – Я ткнула пальцем в плетение на двери. – Пока ты тут стоишь, улыбаешься, там твой Ильмир потеет над какой-нибудь сисястой фифочкой.

С ненакрашенной физиономии Камелии, медленно сползла улыбка. Она вздохнула, и чуть дыша, ответила:

– Я верю своему любимому.

И столько наивности во взгляде! Нет, в самом деле! Ну нельзя же быть настолько простодушной!

– Камелия, если уж ты решила прощать Ильмира, то как минимум, должна была ему устроить ад и чистилище, прежде чем принимать обратно. Он должен был отстрадать и расплатиться в муках и адском пламени за измену!

Плечи девушки опустились, и она, кажется, о чудо!, наконец, прониклась.

– Да, я поторопилась. Просто не могла больше без него ни минутки. Соскучилась невыносимо! Я же с ним всё время на расстоянии была, а тут он живой и настоящий рядом, только руку протяни.

Она хотела ещё что-то сказать, но наш диалог был нарушен внезапным появлением обсуждаемого нами объекта. Ильмир прижал свою ненаглядную жертву спиной к себе, обнимая её за тонкую, как у балерины, талию.

– Я там гирлянды вешаю, а мне ребята говорят, что моя любимая по мужскому общежитию без охраны бродит. – Фальшиари улыбнулся мне фирменной улыбочкой соблазнителя, – Оказывается, беззастенчиво врут. С твоей ледяной подругой тебе сам древний чёрный дракон не страшен.

Я страдальчески подпёрла рукой щёку. Кто бы знал, как меня утомляет эта парочка, но у меня есть дело, к нему я и перешла:

– Ильмир, скажи…

Маг вытянул в мою сторону руку в останавливающем жесте, и я замолчала. А он плюхнулся на одно колено перед Милли и раскрыл перед ней коробочку с кольцом.

– Ой! – Та совершенно расцвела. – Это мне?

– Тебе, любимая! Камелия, выходи за меня!

Я свершиться безобразному обручению просто так дать не могла, и влезла между ними.

– Прекратите немедленно! Оба! – прикрикнула я на голубков. – Камелия, твой без пяти минут жених только что мне глазки строил и призывно улыбался.

Ильмир возмутился с искренним недоумением:

– Кто? Я?

– Ну не я же!

– Девушка, у вас совсем крыша заледенела? Обычную доброжелательность от заигрываний отличить не в состоянии?

Ну всё! Этот мужик меня окончательно сейчас взбесил! И я закричала на него, не пытаясь более сохранять видимость спокойствия:

– Это ты своей дурочке можешь любую ложь за правду подать, а у меня свои глаза есть. Фонарики он вешал! Как же! Скорее уж снимал одежду с очередной пассии…

Ильмир внезапно схватил меня рукой за плечо. Я от такого вероломства весь запал растеряла.

– Хватит! – рявкнул он на меня. – Я не позволю оскорблять мою невесту! Чтобы я больше тебя рядом с ней не видел!

Я стряхнула его руку и огрызнулась:

– А то что? И меня под фонариками на лопатки уложишь?

Вокруг меня закружились снежинки. Ильмир начертил что-то в воздухе и взлетел, увлекая меня за собой порывом ветра, который вышвырнул нас на улицу.

Там я быстро сориентировалась и запустила в мага серию сосулек. Тот, гад такой, отбил их одним ледяным щитом, не напрягаясь, и кинул в меня охапку снежинок.

Я хотела было посмеяться, что слабоват стал маг, но подавилась смехом, когда снежинки собрались в огромный снежный ком, зависший над моей головой. Я представила, что нахожусь под остроконечной ледяной крышей, и она, к моему облегчению, не преминула появиться. Комочек упал на неё и скатился двумя половинками, не задев меня.

Наступившую тишину прорезал тоненький голосок Камелии:

– Ильмир, или ты сейчас же прекратишь, или моим ответом будет нет.

Фальшиари начертил руну, и всё колдовство испарилось, даже наколдованный мной льдистый купол. Да, мне пока такой уровень владения магией и не снился.

– Прости, любимая, – прошептал он.

Камелия бросилась к нему на шею, так же шёпотом отвечая:

– Прощаю и выйду за тебя, любимый!

Они принялись неистово целоваться.

Вот