Книга Первые шаги - D. Wismurt

я не встретил ее в кафе, не потащил за собой следить за гулем, ничего бы этого не случилось.

— Если бы, да кабы, — проворчал Митин, — нечего сопли распускать. Не хватало мне сейчас мучающегося от груза вины Видящего. Ты еще в запой уйди с горя или подстригись в монахи.

— Кирилл, не ерничай. Речь идет о человеческой жизни.

— Стас, я понимаю, девчонку жалко, но раз ты собираешься сотрудничать с нами, должен осознавать, что не всегда и не всех можно спасти, но благодаря тебе, количество жертв погибших от рук нелюдей, можно уменьшить. Так что соберись. Сегодня в семь на том же месте. Пора ловить гада.

— Согласен, — процедил сквозь зубы и сбросил звонок.

На остальные вопросы еще будет время. Сейчас же, хотелось только одного, забиться в какую-нибудь темную нору и просидеть там как минимум неделю не выползая на свет, но жизнь, как всегда, диктовала свои условия, поэтому нацепив на лицо безучастную маску, отворил дверь, ведущую в отдел маркетинга.

— Ну, как все прошло? — встрепенулся Хлебников.

— Нормально, — буркнул я, не собираясь поддерживать разговор с обрадованным моим ответом Семенычем.

— О-о, как время быстро бежит. Обед скоро. Идем, перекусим.

— Да пошел ты! — вспылил ненароком, прекрасно понимая, что Антон ни в чем не виноват, но вести себя так, словно ничего не произошло, не получалось.

— Новиков, ты чего? Совсем белены объелся? На кого рот раскрываешь? — сразу ощетинился Хлебников, — Я к тебе по-человечески, а ты...

А у меня перед мысленным взором стояла худенькая девчонка в обтягивающих джинсах и светлой рубашке, с грустной улыбкой и укоризной в светлых, наполненных слезами глазах.

К горлу подкатил ком, а пальцы рук мелко задрожали, поэтому быстро спрятал ладони под стол. Не хватало еще, чтобы кто-то заметил. Решат, что неврастеник.

Представил себя со стороны и подумал, что действительно выгляжу как припадочный.

— Стас, я с тобой разговариваю, — в голосе Хлебникова начала появляться сталь.

Не любил Семеныч, когда ему перечили. Возомнил себя на пьедестале Олимпа и слезать оттуда никак не хотел. Привык, что его слово закон и поперек «батьки» рот никто открыть не может.

Только сейчас дошло, что из всего отдела, я один был более-менее в хороших отношениях с Антоном. Может от того, что не влезал в офисные распри, а может — причиной такого отношения стало то, что мою тушку всегда можно было послать на амбразуру.

Я не сомневался, что Хлебников поддерживал со мной приятельские отношения только потому, что меня можно было кинуть в самое пекло и знать, что выберусь. Вот как сегодня, а подобных случаев было хоть отбавляй.

Конечно, я тоже пользовался своим положением, но никогда не злоупотреблял, зная, что если такое произойдет, отрабатывать придется по полной. Успокаивало только то, что не натурой.

— Антон, отстань. Мне сейчас честно не до тебя.

— Договоришься Новиков, не посмотрю на нашу дружбу, лишу премии.

— Какую дружбу, Семеныч? Прекрати притворяться.

Заметил, как начало наливаться кровью лицо начальника отдела маркетинга.

— Я не знаю, что на тебя нашло, Стас, но ты перегибаешь палку. Угомонись.

Потер уставшие глаза, осознавая, что Хлебников прав. Чего я срываюсь на человека?

— Антон. Я с завтрашнего дня больше тут не работаю. Морозова к вечеру подготовит документы на увольнение.

— ЧТО? — выпучил глаза мой коллега, — Кристина совсем берега попутала! Какое право она имела тебя увольнять? Да я... Да ее...

Не выдержал, заржал вслух, видимо сказалось нервное напряжение.

— Семеныч! Что ее? Ты Морозову как огня боишься, так что не надо тут играть в рыцаря-защитника сирых и убогих. Она тебя по стеночке размажет как масло по белому хлебушку. Сам я заявление написал. Кристина Александровна пошла навстречу и освободила от отработки. Так что не бузи. Все путем.

Семеныч плюхнулся упитанным задом на соседний стул и ошалело потряс головой.

— Ничего не понимаю. Ты увольняешься? По собственному?

— Ага.

— Но в чем причина. Что тебя не устраивает?

Так и знал, что сейчас начнется.

— Нет, нет и нет. Даже не думай Семеныч. Я свое мнение не изменю.

Особенно после того, как этот урод лишил жизни Алену и спокойно разгуливает по нашим улицам. Сам сдохну, но достану гада.

— Все же хорошо было? Колись, что за шлея тебе под хвост попала?

— Не спрашивай. Просто знай, что у меня были веские причины уйти из фирмы.

— Стас, может еще не поздно и можно забрать заявление у Морозовой?

— Ты меня не слышишь? Это мое решение и менять я его не буду!

— Что, конкуренты сманили? — рявкнул Семеныч, наливаясь злобой.

Вот тут действительно удивился. Такая мысль даже не приходила мне в голову. Я на месте Антона тоже бы не сдержал раздражения. В данной ситуации — это, пожалуй, единственное логическое объяснение моего поведения.

— Нет. Никто меня не сманивал. Семеныч, неужели ты так плохо обо мне думаешь? Я не продаюсь.

Посмотрев на красное как помидор лицо Хлебникова — понял, не верит.

— Дурак, — процедил тот сквозь зубы, — Кому ты там нужен? Выкачают информацию о нас и выкинут, как ненужную тряпку.

— Я сам ухожу, никто меня никуда не переманивает, а вот ты, если не хочешь вылететь вслед за мной, не забывай рубашку заправлять в брюки после веселых скачек с Анечкой из логистики, — и видя, что Семеныча сейчас хватит удар, добавил, — это не мои слова, Морозовой. Она просила тебе передать. Учти на будущее и будь осмотрительней.

Глупо получилось, не хотел я заканчивать разговор на такой ноте, но что сделано — то сделано. Поднялся с места, не собираясь продолжать этот фарс.

Обвел взглядом коллег, с болезненным интересом уставившихся в нашу с Антоном сторону и развесивших уши, махнул рукой.

— Счастливо оставаться!

Смысла находиться в офисе не видел совершенно. Через пару часов зайду, заберу документы, а пока прогуляюсь, подышу воздухом и попробую привести мысли в порядок.

Я знал, что после сегодняшнего звонка Митина и известия о смерти Алены, внутри меня что-то поменялось, щёлкнуло и развернулось на девяносто градусов, и я не уверен, что в положительную сторону. Странные ощущения. Раньше, я был уверен, что не смогу убить живое существо, кем бы оно ни было, а сейчас точно знал, что если встречу гуля или ему подобного, разорву собственными руками, не испытывая ни