Книга Карусель теней - Андрей Александрович Васильев

надумает. Вот же не было печали. Но это лучше, чем потом ее посмертную судьбу решать. Довелось мне пару раз с тенями самоубийц сталкиваться, теми, что давно по свету бродят, врагу такой участи не пожелаю.

– А вы что тут сидите? – скрипнув калиткой, участливо поинтересовалась мама. Вот ведь. Хоть бы для приличия и пущего антуража она могла бы изобразить что-то вроде «Ой, Света, здравствуй!». Но какой там… – Пошли в дом чай пить.

– Хорошая мысль, – поддержал ее я. – Вы идите чай пить, а я пойду баиньки. Устал что-то. Опять же, воздухом свежим надышался.

– Саша, это невежливо, – укорила меня мама – Света – наша гостья…

– Мам, Света – моя бывшая жена, – напомнил ей я. – Мы с ней вместе жили, причем периодически вот под этой самой крышей. Больше скажу, она за последние два года тут бывала куда чаще моего, вот просто уверен в этом. Так что ничего предосудительного, на мой взгляд, не происходит. Желаете пить чай – не вопрос, пейте. Приятного аппетита. А я все же спать. Правда устал.

Сказано – сделано. Мама и Светка внизу демонстративно гремели посудой и булькали чайником, я же забрался на второй этаж, улегся на топчан и через пару минут провалился в сон.

Вернее, не в сон. В вязкое марево, четко давшее мне понять, что теперь-то возвращение на родную землю точно можно считать свершившимся, ибо вроде как почти везде отметился.

А с домом богини я все верно угадал. Резной теремок в славянском стиле как-то покосился, осел, потерял свой браво-фольклорный вид. Вместо хором стояла передо мной избушка, разве что только не на курьих ножках.

И хозяйка ей под стать выглядела. Куда подевалась гордая и величественная красавица из русских сказок? Поблекла Морана, постарела, пусть не сильно, но тем не менее. Тени под глазами залегли, морщинки появились, в светлых волосах седые пряди серебром посверкивают.

Да и короны на голове, той, что я приметил при нашей последней встрече, не видать. Подевалась она куда-то.

Но все остальное в комплекте. В смысле, антураж. Темно-смолянистые воды Смородины то ли движутся, то ли не движутся, на той стороне реки туман непроглядный стоит, тот, на который смотреть жутковато, и мост, что здорово, покуда не соединил два берега. И, как по мне, лучше, если этого вовсе не случится. Я и раньше чуял холодок опасности, который сюда наползает от серого марева, которое хозяйничает на той стороне реки, а теперь железно уверен в том, что ничего хорошего оно мне не сулит. Смерть меня в этом тумане ждет. Неминуемая и почти наверняка крайне мучительная.

– Исполать тебе, богиня-матушка, – отвесил я поклон хозяйке здешнего пятачка земли. – Вот и свиделись наконец.

– Свиделись, – голос у Мораны тоже изменился, появилась в нем некоторая надломленность. – Ведьмак, скажи, за что ты меня так ненавидишь? Вроде мы с тобой славно поладили?

– Без сомнений, – подтвердил я.

– Я изначально была к тебе благосклонна, верно? Более того, оказала тебе почести, которые мало кто из смертных в былые времена от меня видывал. Я даже позволила тебе войти в свои покои, а уж таким и вовсе почти никто похвастать не мог.

– Чего? – опешил я. – Куда войти? Вы что-то путаете.

– На порог терема своего я тебя пустила, – пояснила богиня. – А ты о чем подумал?

– Лучше вам не знать, – выдохнул я, с трудом сдерживая улыбку. Воистину наши предки были куда непорочнее нас, это факт. Она всего лишь толкует о том, что я к ней в дом заглянул, а у меня сразу мысли совсем на другую тему в голове зашебуршились. Нет, я знаю, что ничего такого между нами не происходило, мы только общались, и то не каждый день, но в ее обвинении звучит столько обиды, столько экспрессии, что поневоле поверишь, что, может, у меня провалы в памяти образовались?

– Ведьмак, знаешь каково это – очнуться от сна, который хуже смерти, снова ощутить себя живой, поверить в то, что Род сменил гнев на милость, а после снова день за днем смотреть, как все, что только-только расцвело, начинает увядать? И ты в том числе. Знаешь, как это – когда капля за каплей из тебя утекают силы? Жизнь утекает. Я тянулась к тебе, звала тебя, искала, но тебя не было. Нигде не было. Ни в Яви, ни в Нави, ни в Прави. Ты исчез. Но при этом ты не умер, твою смерть я бы сразу почуяла. И выходит что?

– Что?

– Ты бросил меня, ведьмак. Хуже того, ты предал меня.

– Упрек отчасти справедлив. – Я уселся на пень и закинул ногу на ногу. – Признаю. Но лишь отчасти. Видите ли, у меня, увы, выбора особо не было. Если бы я не сделал то, что сделал, то есть если бы я не покинул родные земли, на которых остались не только вы, но и моя семья, мои друзья и мои женщины, то наша теперешняя встреча не состоялась. Вообще. Вы бы все равно потеряли все то, о чем говорите, только уже навсегда. А так, вот я тут, вы тоже здесь, значит, все что? Значит, все в порядке. Ну и еще… Обвинение в предательстве – это перебор. Вы больше так не говорите никогда обо мне. Не надо. Я ведь обидеться могу, причем надолго. Может, даже навсегда.

– Ты изменился, – помолчав, произнесла богиня. – Сильно. В лучшую ли сторону, в худшую, пока не понимаю, но того молодого ведьмака, с которым меня свел, может, Род, может, случай, уже нет. Есть другой, которому мало будет только знаний. Верно?

– Если вы о золоте или власти – я к ним не стремлюсь. Вот они-то как раз всегда предадут своего владельца и не задумаются. Им все равно, с кем дружить или кому служить. Ну а чего другого от вас хотеть… Так мне ничего вроде не нужно, кроме, пожалуй, только одного. Вы богиня, славная Морана. Пусть долго проспавшая и растерявшая за века свою паству, но – богиня. И мне было бы приятно знать, что я вхожу в число ваших друзей. Настоящих друзей, для тех которых и сережку из ушка не жаль отдать.

– Ты не осознаешь, о чем говоришь, человек, – сузила глаза Морана. – Боги