Книга Гермиона, первая леди Грейнджер - Латэна

в три погибели, а глаза…  недобрые. Как будто планирует какую-то гадость, после которой ты заболеешь и умрёшь. Он так смотрел на Драко, и я убрал его на кухню. В конце концов, у меня один сын! Хотел продать, но Поттер опередил меня и освободил этот эльфийский выкидыш. Двести галеонов фестралу под хвост!

Нет, имуществом в семье волшебников управляют сообща. Но слово Главы семьи имеет особое значение. Оно как последняя печать на пергамент. Как одобрение. Я глава своей семьи, Грейнджер. Я сижу в Азкабане, и Драко приходится самому принимать важные решения. Но он не смеет нарушать семейный закон, иначе покинет удача и старается посещать меня как можно чаще. Моё разрешение на ведение дел необходимо.

Домовикам деньги ни к чему!

Если только на войну.

Ты соображаешь, что несешь? Домовики не убивают волшебников!

Ага! Они только калечат.

Они все вели себя немного странно. Рабастан Лестранж забавлялся словами как избалованный мальчишка. А ведь он, по сути, и был им — волшебник, проведший половину жизни в Азкабане. Сколько ему было, когда Лестранжи попали в него впервые? Ах, всего лишь двадцать два. А ведь в Азкабане не взрослеют — в нём только стареют.

Мистер Гертвуд всю неделю до своей казни перечислял товары в своей лавке, имена, привычки и цены своих законных и незаконных поставщиков. Люциус Малфой слушал его очень внимательно и выглядел так, словно отсутствие пергамента и пера с чернилами — самое большое горе в его жизни.

Долохов мурлыкал под нос песенки на родном языке. Слова были непонятны, но Антонин просветил всех, что поёт про зеленые деревья на берегу реки и ведьму, которая ждёт своего жениха уже который год.

Русский магический фольклор, — сказал он.

Но иногда слова песен начинали звучать как-то неприлично, Рабастан начинал хохотать, а Люциус Малфой скрывал ладонью ухмылку. Вряд ли это были песни о той ведьме. А может и про ведьму, но в другой ситуации.

А Беллатрикс…  Беллатрикс…  Её мысли, казалось, были заняты чем-то важным. И чем ближе был май, тем молчаливее она становилась. Гермиона не могла считать себя экспертом в чтении выражений человеческих лиц, но ей всё казалось, что миссис Лестранж принимает какое-то тяжелое для себя решение. Рудольфус пытался поговорить с женой и сокамерницей, но та лишь отмахивалась, шепча: «Потом, Руди. Всё потом».

В Белтайн за Люциусом Малфоем пришли надзиратели. Четверо крепких волшебников появились очень рано, выломали волшебством решетку и увели светловолосого мага на свидание с сыном.

По словам заключенных встречи с родственниками редко длятся дольше часа-двух. Существовал даже какой-то освещенный столетиями регламент Азкабана, неизвестно кем составленный, на этот случай. Но Люциуса Малфоя не было очень долго. По самым скромным прикидкам прошло уже больше пяти часов. Старик-надзиратель развез по коридорам тюремную еду, но лично Гермионе кусок не лез в горло. Беллатрикс же свою порцию швырнула в стену и разразилась рыданиями:

Где он? Мать вашу! Куда они его дели?

Белла, успокойся, — Рудольфус отставил свою миску в сторону и перебрался ближе к жене. — Он вернется.

Они могут убить его, — простонала Беллатрикс. — Убить, Руди! Никто не будет проверять! Может быть, они даже Драко убили! А Нарцисса осталась одна! У меня слабая сестра, мать вашу! Без мужчин она пропадёт!

Надзиратели и в самом деле могут вытворить подобное, похолодела Гермиона. Заключенные в Азкабан бесправны. Они, как животные в маггловском зверинце, сидят по клеткам, сходят с ума из-за дементоров, слабеют из-за скудной еды и холода. Вряд ли кто-то из узников может оказать отпор физически сильным надзирателям.

Гермиону затошнило от страха, когда она поняла, что человеческие стражи Азкабана всесильны и могут сотворить с любым узником что угодно. Дементору ведь всё равно насколько покалечено тело, из которого он высасывает душу. После допросов и суда Пожиратели смерти каждый раз возвращались с новыми ранами и отметинами. Скорее всего, не только авроры приложили руку и волшебную палочку к их появлению.

Сколько узников умирает в Азкабане? От голода, от простуды…  Никто из волшебников за стенами тюрьмы не узнает о настоящей причине смерти. А море скроет все следы.

У Малфоев немало врагов, не обремененных честью и совестью. Что им стоит заплатить надзирателям за убийство врага?

Люциус Малфой появился незадолго до прихода дементоров. При виде живого и даже относительно здорового волшебника у других заключенных вырвался коллективный вздох облегчения.

Живой, слава Мерлину, — прошептала миссис Лестранж.

Старший Малфой выглядел…  непривычно. Гермиона даже не сразу поняла, что в маге казалось «не таким». А потом едва не рассмеялась.

Люциус Малфой был чистым. Как будто совсем недавно принял ванну. Он по-прежнему был в своём тюремном балахоне, но короткие волосы больше не казались серыми и в коридорной полутьме сияли как головка фосфорной спички. Гермионе даже почудились запахи мыла и душистой воды, исходившие от мужчины.

Почему свидание с сыном так затянулось, Люциус объяснил лишь на следующие сутки.

Новые правила. Платишь четыреста галеонов, — кто-то охнул от изумления. — И можно в комнате для посещений получить горячую воду и ужин. Правда, целителя по-прежнему приводить нельзя. Драко пытался меня Восстанавливающим зельем напоить, но флакон просто выбили из рук. В остальном…  можно говорить дольше, хоть и в кандалах.

Мужчина вздохнул.

Не думаю, что всё это официально. Скорее всего, личная инициатива надзирателей и золото они кладут в карман, — он помолчал и добавил чуть веселее. — Драко рассказал, что Теодору Нотту удалось добиться свидания. Ты его скоро увидишь, Юлиус!

И то благо, — глухо ответил мистер Нотт.

А гоблины? — Беллатрикс Лестранж прижалась к решетке. — Что с гоблинами, Люциус?

Будут гоблины. Но…

Что «но»?!

Если серокожие будут отказываться, то Драко скажет, что ты готова «ошибиться в пользу банка». Он подтвердит это словами Малфоя. Поэтому сама понимаешь… . Тебе придётся ошибиться, Беллатрикс. Чтобы у моего сына не было проблем. Он и так с трудом держится на плаву.

Ошибусь, — прошипела колдунья. — Есть небольшой сейф с галеонами. Пусть подавятся!

Люциус! — крикнул Уильям Трэвэрс. — Что в мире творится? Ты же не только ел? Как там мои? Помнишь, я просил узнать?

Помню, — Люциус резко помрачнел. — Ванесса умерла, Билли. Прости.

Что?! — задохнулся мистер Трэвэрс. — Но как? Она же…  она…  Ей же всего тридцать! Люциус?!

Драко сам узнал об этом совершенно случайно от одного из поставщиков сов. Ванессу похоронили в начале апреля. Тело…  тело залито кислотой и щелочью, Билли. Никто не знает…  о причине смерти.

А Кадмус? Что с ним? Люциус, я же ему всё оставил! Он же мой внук!