Книга По головам 4 - Ярослав Георгиевич Горбачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отчего же. Всё мы понимаем. И… Делай, что считаешь нужным. Мы ни в коем случае не можем тебя порицать. Я лично тебя полностью поддерживаю. Когда вернёшься из Храма, буду так же рад тебе, как и сейчас. Работа, помощь, информация — получишь всё, что будет надо.
— Правда?
— Абсолютная, — я даже экран с эмоций снял, чтобы юнга убедился в моей откровенности. — Только, Хосе, давай сначала с насущными проблемами разберёмся…
— Обязательно, сеньор! Конечно, конечно же! Я же говорю, пока Иву не спасём — считаю себя не вправе уходить!
Парень пребывал в явном возбуждении — судя по всему, он ждал от меня возражений, и очень порадовался их отсутствию.
— И, Хосе…
— Да?
— Небольшой совет. Не отправляйся в Храм сразу надолго. Лучше — много раз, небольшими периодами. Время от времени возвращайся в реальность, узнавай новости, общайся с нами… Иначе слишком многое может измениться. Ты вернёшься в мир, которого совсем не знаешь. Я видел тех, кто возвращался после долгих сеансов нахождения в Храмах Вечности… Они возвращались туда, где уже почти ничего не оставалось из того, что они любили и знали.
— Я понимаю, сеньор. Спасибо!
— Да не за что…
Потрепал юнгу по плечу, и отправился в каюту. Нас ждали на поверхности… Предстоял разговор с Перовским, наверняка не самый простой.
Глава 14
Федул Саввич Перовский сидел в своём огромном пустом кабинете и бездумно листал страницы бесчисленных докладов. Сухой и ёмкий канцелярский текст, иногда разбавленный наглядными графическими материалами, содержал информацию о состоянии дел большого количества служб на целой планете и немножко за её пределами. За обладание этими документами иные отдали бы очень и очень многое.
Перовский листал, листал, листал… А потом вдруг резким движением смахнул все голографические интерфейсы и погасил их. Просто признался самому себе, что теряет время зря, и пресёк нерациональную трату столь ценного ресурса. Сосредоточиться на повседневной работе никак не получалось.
С тех пор, как ему доложили о возвращении дочери, все мысли главы могущественной и влиятельной семьи стала занимать одна-единственная проблема. Конечно, можно было зарыться от неё в ворохе повседневных забот и сиюминутных потребностей, сделать вид, что её не существует вовсе… Но это стало бы опаснейшим самообманом. Без правильного решения этой самой важной на данный момент проблемы, все остальные успехи и неудачи не значили ровным счётом ничего.
Поэтому Федул Саввич бросил бесплодные попытки заняться работой, откинулся в удобном кресле и уставился куда-то сквозь высокий сводчатый потолок, покоящийся на двух рядах массивных колонн. Созерцание толщи декорированного под мрамор металла, способного выдержать длительную орбитальную бомбардировку, всегда наполняло сердце спокойствием, а разум — уверенностью.
Обычно Перовскому не свойственны были колебания.
Не сомневался он и сейчас.
Ну, почти не сомневался…
Хотя, даже если бы ему и свойственны были колебания и порывистость, это уже всё равно ни на что бы не повлияло. Все фигуры расставлены, ходы сделаны. Если какие-то критические ошибки и были допущены, ракета покинула пусковую шахту и назад её не вернуть. Все, что остаётся — ждать, когда запущенные процессы отработают так, как требуется.
Или не отработают.
Полной определённости не бывает никогда, как и стопроцентных гарантий. Перовский привык во все свои действия и в каждое решение закладывать некоторый процент риска. Всегда рассматривал помимо успешных и удачных вариантов развития событий также и негативные. Вопрос всегда был только в том, какую из веток развития будущего считать основной и тратить на подготовку к ней основное количество ресурсов, а какую — второстепенной.
И сейчас, глядя в потолок, Перовский как раз об этом и думал. Не ошибся ли он в оценке рисков, не стоило ли организовать всё иначе. И как можно разрешить ситуацию, если всё вдруг обрушится в Преисподнюю.
Так Снежана отца и застала, смотрящим куда-то вдаль и глубоко погружённым в думы.
Девушка решительным шагом прошла мимо секретаря, даже не посмотрев в его сторону, и с ходу ввалилась в кабинет. Это не составило труда — все двери услужливо открывались перед нею, полноценным членом семьи и дочерью её главы.
Для юной госпожи не было запертых замков и тайн, она имела все возможные допуски. Кроме разве что некоторых, сокрытых в глубине души её отца… Но об этом Снежана старалась не думать.
Когда она вошла, Перовский продолжал сидеть в задумчивости, как будто не обратил внимания на долгожданную гостью.
— Папа… — голос подвёл девушку, всегда холодно-спокойную и невозмутимую.
Только после этого Федул Саввич наконец стряхнул с себя оцепенение. Вскочив со своего кресла, обошёл стол, сделал несколько стремительных шагов навстречу дочери, крепко обнял её и поцеловал в лоб.
— Вернулась, — на суровом и всегда спокойном лице Перовского мелькнуло лёгкое подобие улыбки. — Наконец-то!
— Да… Вернулась.
— Это хорошо. Наконец-то сможем поговорить нормально. Твои сообщения заставили меня немного напрячься…
— Правильно заставили. Это жопа, папа!
— Прости, что?..
В глазах Перовского мелькнуло неподдельное удивление. Раньше Снежана при нём не выражалась. Нет, благодаря усилиям доверенных агентов и абсолютно надёжной следящей аппаратуры он в подробностях знал что, где, когда, и даже кому она говорила, включая дословное содержание и интонации, и не строил по поводу морального облика дочери никаких иллюзий.
Но собственными ушами такое услышал впервые.
— Жопа, папа. «Жэ», «о», «пэ», «а».
Перовский смерил дочь долгим внимательным взглядом, после чего махнул рукой, приглашая устраиваться на одном из расставленных вдоль стен кресел, а сам вернулся в своё.
— Докладывай.
— Итак… — Снежана проигнорировала приглашение садиться на положенные для обычных посетителей места и взгромоздилась прямо на стол, вполоборота к отцу.
Федул Саввич хотел было одёрнуть дочь и указать на недопустимость подобного поведения… Но тут же мысленно махнул на это своеволие рукой. В конце концов, двери заблокированы, глушилку он только что включил — это помимо стационарной, и так работающей круглые сутки… Так что информация о происходящем в кабинете дальше них двоих не уйдёт. А если девочке так требуется сейчас это — пусть делает.
— Итак, Снежана. Итак…
Девушка прокашлялась, почистив горло. Глубоко вдохнула, набирая воздух. И всё-таки начала свой доклад.
— Итак, папа. Из нашей системы мы вылетели вовсе не на Технотрон, куда вроде как должны были, а в систему Пси Червя, о чём никакой договорённости заранее не было. Мы знали, что объект будет использовать полёт за сестрой в своих интересах, однако то, что он задумал и куда именно он направился, стало для нас сюрпризом…
— Снежана.
— Да?
— Факты я знаю и так. Доклады и твои, и наших людей — читал. Я всё жду, когда ты наконец расскажешь мне то, что нельзя доверять никаким носителям и каналам связи…
— Прости. Немного не в себе. Раньше не задумывалась… А тут, как оказалась дома, и как представила наяву, что мы всё потеряем…
— Прямо даже так?
— Да, папа. Прямо даже так. Вижу эту картину очень и очень отчётливо…
— Рассказывай!
— Я изучила объект. Насколько это было возможно, конечно… И теперь могу судить о нём с некоторой степенью достоверности.
— И?.. Мои подозрения, как понимаю, подтвердились?
— Подтвердились. Ещё как подтвердились! И даже больше того. Ты, кажется, недооценил его.
— Вот как. Я, конечно, в чём-то радуюсь собственной прозорливости… Но это тот случай, когда легко пережил бы свою ошибку.
— Именно. И что хотела бы отметить отдельно — покровители объекта дали ему очень широкие полномочия, оставили просто неприличное количество степеней свободы. Ощущение, что он действует без оглядки на кого бы то ни было. Как будто и правда сам по себе.
— Но… Покровители всё-таки есть, не так ли?
— Безусловно, иначе быть не может. Иначе он не вёл бы себя так безбашенно.
— Синдикат?
— Нет-нет, эти вообще не при делах. Очень не вовремя нам подвернулись… Похоже на неудачное совпадение.
— Слишком неудачное для совпадения.
— Возможно. Но до той встречи… У них не было связей, почти наверняка.
— Возможно, через покровителей?
— Возможно.
— И кто эти покровители на самом деле, насколько понимаю, мы всё ещё не знаем?
— Ноль информации. Их взаимодействие сведено к минимуму и так хорошо скрыто, что иногда мне казалось, будто он действительно
