Книга Поэзия убийства - Наталия Антонова

–По-моему, ей гораздо больше,– предположила Мирослава.

–Значит, Тавиденков хорошо ей платит. Вернее, платил,– поправился Морис.

–Вполне возможно. Зато смотри, какая секретарша у Кобылкина! Просто краля! Явно моложе жены лет на десять. Виталина Игнатьевна Ромашова.

Морис внимательно посмотрел на изображение женщины, но ничего не сказал.

Сказала Мирослава, вернее, спросила:

–Морис, у тебя не возникает вопроса?

–Какого ещё вопроса?– не понял он.

–Не ревнует ли Эльвира Родионовна мужа к Виталине Игнатьевне?

–Я думаю, что нас это не должно касаться,– осторожно ответил Морис.

–Не скажи.

–Я вообще думаю, что не имеет смысла блуждать среди всех этих дам.

Мирослава резко повернулась к нему и сказала:

–Морис! Я вообще не понимаю, зачем природа дала тебе такую красоту!

–То есть?– изумился он.

–Ты же совсем не интересуешься женщинами!

–Это неправда,– смутился Морис.– Достаточно интересоваться одной женщиной, а не бегать за всеми юбками.

–Не знаю, не знаю,– насмешливо проговорила она,– вон Зевс то в быка превращался, то в лебедя.

–Я не Зевс, а Морис Миндаугас!– ответил он с достоинством.

–Скажите, пожалуйста,– проговорила Мирослава, стараясь оставаться серьёзной,– разве красивый мужчина не создан для того, чтобы произвести на свет как можно больше детей?

–Детей я люблю,– ответил Морис,– и хочу иметь их, но от одной любимой женщины! И вообще, перестаньте ко мне приставать!

–Я к тебе пристаю?– Сделала она большие глаза.– Да я даже пальцем до тебя не дотрагиваюсь!

–Зато языком!– вырвалось у него.

–Что языком?– тотчас же заинтересовалась Мирослава.

–Изводите меня!

–Извини. Я пошутила.

–Шутки ваши бестактные,– не удержался он.

«Кажется, я всерьёз его достала»,– подумала Мирослава и, приняв смиренный вид, проговорила:

–Я глубоко раскаиваюсь. И больше не буду.

–Знаю! Вы будете не больше и не меньше, а в том же самом количестве.

Мирослава расхохоталась.

–Вот-вот! Между прочим, есть заповедь настоящих мужчин!

–Какая?

–Настоящий мужчина как волк! Либо один, либо всю жизнь с одной волчицей!

–Живёшь вот так вот с человеком, живёшь,– с притворной горечью проговорила Мирослава,– а потом выясняется, что он волк!

–Я не волк, я человек!

–Я имела в виду твоё жизненное кредо.

–Относительно женщин.

–Угу.

–Шура говорит, что вы тигра!– неожиданно выпалил он.

–Что есть, то есть,– улыбнулась она,– но только глубоко внутри. А так я белая и пушистая, разве ты не видишь?

–Вижу. Вы всё увидели, что вам было нужно?– Он кивнул на экран ноутбука.

–Пока всё.

–Тогда вставайте и идёмте в сад!

–Это ещё зачем?– удивилась она.

–Затем! Сентябрь на носу, и у нас в саду полно работы!

–А ты зачем?– улыбнулась она с самым невинным видом.

–Затем! И так почти всё лежит на мне.

–Давай наймём садовника.

–Ни в коем случае! И я стараюсь исключительно для вашего блага!

–Да что ты говоришь?!

–Конечно! На свежем воздухе лучше думается. Давно известно, что умственную работу нужно чередовать с физической.

–Ладно, уговорил, эксплуататор ты эдакий,– добавила она голосом Шуры Наполеонова.

После работы в саду и лёгкого ужина Мирослава рано легла спать и проспала до самого утра, ни разу не проснувшись.

После завтрака она объявила Морису, что едет в город.

–Зачем?

–Хочу поговорить с Шурой, уточнить всё, что им удалось узнать. А потом хочу заглянуть на предприятие Тавиденкова и Кобылкина.

–Вас туда не пропустят. Там у них пропускной режим,– предупредил её Морис.

–Откуда знаешь?

–Из интернета.

–В любом случае попытка не пытка.

–К обеду вас ждать?

–Не знаю.

–У нас остались пирожки с яблоками и вишнёвый пирог, я заверну для Шуры. Их можно есть холодными.

–Заворачивай. Шура что угодно съест, хоть в горячем, хоть в холодном виде,– проговорила она с лёгкой иронией.

–Он мой самый преданный фанат,– тепло улыбнулся Морис.

–Да он души в тебе не чает,– насмешливо согласилась Мирослава.– Но что было бы, если бы ты перестал готовить?

–Думать об этом неразумно,– спокойно ответил Морис.

–Это ещё почему?– удивилась Мирослава.

–Потому, что умение готовить – это часть меня, и Шура ценит во мне цельную личность,– отрезал Миндаугас.

–Да это уже целая философия,– не удержалась от улыбки Мирослава.

–Может быть,– важно кивнул Миндаугас.

–Помнится мне, что однажды американский писатель Генри Брукс Адамс сказал, что «философия – это маловразумительные ответы на неразрешимые вопросы».

–Вот вам гостинцы для Шуры,– проговорил Морис, проигнорировав её замечание,– сейчас я выведу из гаража вашу «Волгу».

–Можешь не беспокоиться, я сама выведу. Но согласись, твоё стремление поскорее вытурить меня из дома вызывает подозрения,– проговорила она, принимая глубокомысленный вид.

–Чтобы их рассеять, вам придётся сидеть дома неотлучно.

–Нет уж,– сказала она, взяла пакет с пирогом и пирожками и зашагала к двери.

Когда «Волга» Мирославы покинула пределы их участка, Морис перевёл дух, сел за стол в гостиной, открыл ноутбук и стал думать над собственной идеей.

* * *

Поднявшись на второй этаж следственного комитета, Мирослава спросила секретаря Эллу Русакову:

–Как там сегодня Наполеонов – в духе или вне его?

–Попеременно,– улыбнулась в ответ девушка.– А вы не звонили ему предварительно?

–Нет,– покачала головой Мирослава.

–Тогда они будут гневаться,– напустив на себя серьёзный вид, заявила Элла.

–Пусть погневаются,– разрешила Мирослава, ударила пару раз костяшками пальцев по двери кабинета следователя и распахнула её со словами:– Здравствуй, Шурочка!

Наполеонов тихо вздохнул и спросил обиженно:

–Ты чего?

–Да вот соскучилась,– радостно объявила Мирослава и, не дав открыть ему рта, добавила:– Пирожки тебе принесла от Мориса.