Книга Мой отец Пабло Эскобар. Взлет и падение колумбийского наркобарона глазами его сына - Хуан Пабло Эскобар

и Густаво приобрели шумный темно-синий «Студебеккер» с белой крышей, еще добавивший им популярности. Катания с девушками по выходным и дальние поездки всей компанией окончательно вошли в привычку.

Работая над книгой, я пообщался с приятелями отца, и все они вспоминали путешествие на машине в муниципалитет Пьендамо в департаменте Каука в мае 1971 года, чтобы проверить, верны ли слухи о явлении Богородицы маленькой девочке. Вся страна была взбудоражена рассказами о возможном чуде. Бабушка Эрмильда была в восторге от планов сына и просила Пабло привезти ей немного святой воды.

Паломничество в Пьендамо оказалось долгим, но в конце концов Пабло послушно наполнил бутылку водой возле того места, где девочке якобы явилась Богородица. Однако на обратном пути «Студебеккер» перегрелся, когда они добрались до Минаса вблизи Медельина, и святую воду пришлось залить в радиатор. Чуть дальше по дороге отец снова наполнил бутылку, но уже речной водой, и отдал ее бабушке, не говоря ни слова об утрате водой святости.

Через несколько дней после этой поездки предприимчивые кузены заключили разовый контракт с компанией «Карвахаль»: они должны были развезти по адресам в Энвигадо три тысячи телефонных книг и собрать прошлогодние выпуски. Их даже похвалили за то, как быстро они управились с работой, не догадываясь, что телефонные книги ребята раздавали, вообще не глядя на адреса.

Поскольку в приоритете был скорый заработок, парни вырвали половину страниц из старых телефонных книг и сдали их на переработку. На этой бумаге они заработали больше, чем на распространении новых книг, но и на работе они продержались жалкие двенадцать дней: «Карвахаль» вскоре обнаружила, что стопки старых телефонных книг падают на пол от того, что в них не хватает страниц. Контракт разорвали мгновенно.

Криминальный заработок стал для отца и Густаво повседневным, финансовое положение улучшалось, и вскоре они владели уже «Студебеккером» и двумя мотороллерами Lambretta. К февралю 1973 года Пабло скопил достаточно денег, чтобы открыть свой первый сберегательный счет в Индустриальном банке Колумбии и внес свой первый депозит в размере 1160 песо (по тогдашнему курсу – 50 долларов), а в ноябре уже 114 062 песо (4740 долларов). Он богател действительно быстро.

В конце того же года отец впервые заметил высокую, стройную и симпатичную соседку, длину и красоту ног которой подчеркивали шорты (которые тогда еще называли «горячими штанишками»). Звали ее Виктория Евгения Энао Вальехо, ей было тринадцать лет, она ходила в школу Эль-Кармело в соседнем муниципалитете Сабанета и была шестым ребенком из восьми – пятерых девочек и троих мальчиков.

Энао были самой богатой семьей в Ла-Пасе. Мать семейства, Нора, владела процветающим магазином, где продавала ткани для школьной формы, а также брюки, рубашки, бытовую электронику, школьные принадлежности и лосьоны, которые она привозила из Майкао, порта в зоне свободной торговли на границе с Венесуэлой. Карлос Эмилио, отец, в аккуратном фордовском фургончике конца 1950-х годов развозил закуски и сладости из гуавы производства компании «Ла Пиньята»[27], из-за чего дочерей Энао в округе быстро прозвали «пиньятами».

Отцу тогда было двадцать четыре – на целых одиннадцать лет старше Виктории. Но она так ему понравилась, что уже спустя пару дней он разыскал ее лучшую подругу, некую Йоланду, и попросил помочь пригласить Викторию на свидание. Никто из них не знал тогда, что это было начало долгих, сложных и напряженных отношений, полных как плохих (по большей части), так и счастливых моментов, конец которым положит лишь смерть отца через двадцать лет.

План сработал, мои будущие родители начали тайком встречаться. Парой они смотрелись довольно странной: Виктория была выше и куда стройнее, поскольку каждую неделю проплывала по километру в бассейне и часто каталась на роликах. Сначала они встречались каждую субботу с семи до девяти вечера при помощи усилий Йоланды и друзей отца. В будние дни пара не виделась: Пабло говорил девушке, что уезжает по работе. Виктория еще не подозревала, что ее ухажер был на кривой дорожке.

Однако так же, как Йоланда стала своего рода свахой в этих отношениях, нашлась и жесткая противница: Нора, мать Виктории, очень рассердилась, узнав, что ее дочь встречается с Пабло Эскобаром – мужчиной на одиннадцать лет старше, из плохой семьи, без постоянной работы, бабником и, скорее всего, преступником. Отцу Виктории и ее брату Марио этот роман тоже не понравился, возможно, именно потому, что Марио был довольно хорошо знаком с Пабло.

Тем не менее, пара продолжала встречаться. Мать ввела для Виктории комендантский час: ей разрешалось ходить на местные вечеринки только в сопровождении братьев и только до определенного времени. Пабло не собирался сдаваться и осыпал девушку подарками, которые передавал через Йоланду. Первым подарком стали часы той же марки, что у него самого, вторым – кольцо с жемчугом и бирюзой, стоившее в одном из ювелирных магазинов Медельина 1600 песо, целое состояние по тем временам.

Сомнения Норы насчет кавалера дочери росли не по дням, а по часам, и она тоже не уступала.

– Милая, да зачем наряжаться, ведь все будут думать, что ты гуляешь с водителем, – однажды сказала она.

– Передай ему, чтобы оставил пончо дома. Мы не пустим его сюда в таком виде, – заявил Карлос.

– Тебе лучше проявить уважение к моей дочери, иначе на выстрел к нашему дому не подойдешь, – сообщила Нора в другой раз, когда Пабло подвез Викторию до дома после одного из субботних свиданий.

Несмотря на трудности, роман развивался, встречалась пара все чаще. Пабло взялся учить Викторию водить его горчично-желтый «Рено-4» (именно его он потом сменил на «Студебеккер»). Несколько раз он возил ее в довольно опасные места со скалами и обрывами – впрочем, это было вполне в его стиле. Заканчивались их поездки всегда одинаково: подъемом по дороге Лас-Пальмас к ресторану «Эль Пельяско», откуда открывался впечатляющий и весьма романтичный вид на Медельин.

Раньше мне никогда не приходило в голову спросить у матери, почему она влюбилась в отца, тем более – настолько, что готова была все ему прощать. Так и вышло, что этот вопрос я задал только сейчас, заканчивая писать книгу. Немного подумав, она ответила:

– Из-за его озорной улыбки, из-за того, как он смотрел на меня. Он был безумным романтиком и даже поэтом. Помнил все мелочи, постоянно дарил пластинки и так нежно меня обнимал! Я влюбилась в его желание помогать людям и его сострадание к их бедам. Когда мы встречались, он часто возил меня по местам, где мечтал построить университеты, школы и больницы для бедных. Я не могу вспомнить ни одного случая, когда он сказал бы мне хоть одно грубое слово или плохо обошелся со