Книга Обелиск на меридиане - Владимир Миронович Понизовский

кочкам, разбежался — и вот уже поплыло внизу поле, промелькнула темная извилина реки.

Когда же он летал в последний раз?.. В Китае. Шли бои за трехградье. Василий Константинович тогда не удержался, сам отправился на разведку. Желтая земля внизу. Черные дымы над горящими фанзами, серые дымы над воронками. Вернулись они с пробоинами и на крыльях, и на фюзеляже, но ни летчика, ни его не задело. То сражение за трехградье, в особенности штурм Учана стали сравнимы для Василия Константиновича с самым серьезным испытанием в гражданской войне на родине — битвой за Перекоп. Учан в переводе — «город военного могущества». Подступ к нему — узкий перешеек между глубокими озерами. Сам город обнесен квадратом крепостной стены — земляной вал, снаружи облицованный шлифованным скользким камнем. Местами стены поднимались на высоту пятиэтажного дома. На ближних подступах к городу — линии окопов, проволочные заграждения, огневые точки. Сооружены грамотно, английские инструкторы постарались. «Нарисованную лепешку увидишь, да не съешь», — беспомощно сказал Чан Кайши, дав понять, что считает крепость неприступной. «Ответьте главкому: нет таких крепостей, каких бы не взяли большевики, — отозвался тогда Блюхер, обращаясь к переводчику. — Впрочем, вместо «большевики» скажите «революционеры». «У советника есть план, как съесть эту лепешку» — перевел тот. Блюхер посоветовал бросить дивизии Национально-революционной армии на прорыв укреплений перекатами, чтобы не дать врагу ни минутной передышки. Сначала двинется в наступление одна дивизия; когда она начнет выдыхаться, сквозь ее порядки пройдет вторая, затем третья… Вперед и вперед!.. Всю артиллерию свести в кулак и придать авангарду. Навязать ближний бой, незнаемую прежде китайцами рукопашную, чтобы ворваться в Учан на плечах противника!..

Наступление началось ночью. К рассвету солдаты по бамбуковым лестницам уже карабкались на стены крепости. Осажденные расстреливали их сверху, обливали, как во времена средневековых сражений, горящей смолой и кипятком. Люди-факелы с душераздирающими криками срывались в ров…

Снова остро кольнуло в сердце. Блюхер заглотнул воздух. Ах ты, черт!.. Все Китай и Китай… Эта боль — тоже памятка о тех трех годах…

Он посмотрел вниз. Вот и расположение «зеленых». Танки. Две машины спрятаны за стогами сена, наступающим они должны быть не видны. Остальные на опушке рощи, уже сбрасывающей листву. С земли не разглядишь, а вот отсюда, с неба…

Летчик повел машину на посадку, «Вот они, новые скорости, — подумал Блюхер, — скорости будущего: пять минут — пятнадцать километров». Однако самолет снова начал забирать вверх. Пилот обернулся и, показывая на карту, что-то прокричал, сердито взмахнув кулаком. Из-за шума мотора Блюхер не расслышал. Расстегнул свой планшет, сориентировался. Здесь должен быть КП «зеленых», а вот тут — временный аэродром. Но внизу никаких знаков.

Летчик сделал новый заход на посадку, сбросил скорость. Удар. Подскок. Протрясло по комьям.

— Где, товарищ замкомандующего, аэродром? — военлет со злостью сдвинул очки на шлем. — Никакой увязки! Каждый раз вот так прилетаем: ни посадочной площадки, ни нагретой воды!

Блюхер сделал пометку в блокноте. Мелочь? Нет, целая цепь проблем.

Сам обратился к летчику:

— Видели, Климов, танки в поле и роще? Смогли бы разбомбить их с воздуха?

— Разделался бы, как повар с картошкой!

— Хорошо. Посажу к вам бомбометчика, прикажу дать пакеты с сухой краской. Будете с воздуха охотиться и за наступающими танками, и за обороняющимися. Дадим по пакету на танк. — Он глянул на циферблат. — Бой начнется примерно через три часа. Подготовьтесь.

О задуманном эксперименте Блюхер решил не предупреждать ни «синих», ни «зеленых».

Разбор военного учения проходил поздним вечером в расположении батальона «зеленых». Командиры собрались в самом большом классе сельской школы, втиснулись за столики.

Даже сквозь затворенные двери, сквозь стекла долетал с улицы гомон — бойцы двух батальонов еще не утихомирились после недавнего. Здесь же, в классе, командиры обоих батальонов докладывали о своих решениях, командиры рот и взводов — о своих действиях, комполка и комдив выслушивали мнения посредников и давали оценку работе каждого из подчиненных. «Грамотны. Толковы, — с удовлетворением думал Блюхер. — Но сколько предстоит им еще усваивать и осваивать».

— Согласен с выводами ваших командиров, — поднялся он из-за учительского стола. — Недочетов немало. Они отмечены. В целом же оба батальона действовали в наступлении и в обороне умело, инициативно, решительно. Сегодня такая подготовка нас может удовлетворить. Но завтра — нет. — Он посмотрел на комбата «зеленых»: — Что такое танк?

Комбат вскочил. Густо покраснел:

— Ну… Вездеходная броневая повозка. — И добавил: — С мотором.

По классу прошел смешок.

— Правильно, — оборвал шум Блюхер. — Можно назвать и так. Танк — это концентрированная мощь огня, брони и движения. Почему же вы поставили их в лесу и в поле на прикол?

— Я ж был в обороне… Использовал как пушки.

— Ошибка. Грубая ошибка. Вы не использовали самое ценное качество танка — подвижность. Неподвижный танк обречен на уничтожение. Тем более, если по нему наносят удар с воздуха. — Блюхер посмотрел на летчика: — Сколько танков «зеленых» было поражено с воздуха?

— Все, как один, товарищ заместитель командующего! — поднялся с места Климов.

— А у «синих»?

— Только один.

— Вот вам наглядный результат. Танкисты, находившиеся в движении, не растерялись при неожиданном нападении самолета, умело маневрировали на местности. А у «зеленых» стояли как мишени. Запомните на будущее: танки и в обороне следует использовать как мощную маневренную силу — для контратак и контрударов. — Василий Константинович поискал глазами мелок, вооружился им, начал чертить на доске поверх плохо стертых «ба-ба», «ры-ба». — Обороняемая высота… Ваши танки… Танки «синих»… Вы, «зеленые», должны были заблаговременно изучить местность, предусмотреть возможность внезапного нападения на противника в момент его атаки. Ваши танки должны были ударить во фланг «синим», отрезать их машины от пехоты. А вы, комбат, — поддержать контратакующих танкистов фронтальным артогнем. Учиться нужно, товарищи, — теперь он обращался уже не только к комбатам и танкистам, но и к другим командирам. — В грядущих боях нам предстоят не одни наступления… Самое важное для новой нашей армии — даже не освоение техники, а умение взаимодействовать. Пехоте с танками. Пехоте и танкам — с авиацией. Вот чему предстоит нам долго и упорно учиться. И всегда помните слова Суворова: «Войско необученное — что сабля неотточенная». — Он вытер пальцы еще сырой школьной тряпкой. — За умелые действия награждаю комбата и командира танковой роты «синих» биноклями, механиков-водителей — комплектами обмундирования.

По улице вихрил ветер. Деревня жила в отблесках костров, необычно ярко освещенных окон, в дымках и запахах походных кухонь.

Запевала, невидимый в шеренге марширующего взвода, красивым, литым голосом выводил:

Белая армия, черный барон

Снова готовят нам царский трон!

Но от тайги до британских морей

Красная Армия всех сильней!..

И несколько десятков голосов на едином дыхании подхватывали: