Книга Нахаловка - lanpirot

и умыли руки. А уж после того, как они напарили в гостиничном сейфе еще несколько тонн баксов…

«Где же они так прокололись? — Размышлял по дороге Стас, но никак не мог этого понять. — Как же так быстро выкупили менты? Для этого на месте преступления надо было чуть не собственный паспорт с пропиской оставить… Да и то, был бы еще вагон времени, чтобы обрубить хвосты. Что-то не растет кокос… Такое ощущение, словно сдал кто?»

Остановившись перед раздвижными воротами коттеджа Хорька, Стас по обыкновению посигналил. Его машину здесь отлично знали — вся их «гоп-компания» была у смотрящего на хорошем счету: процент не зажимали и отстегивали регулярно, как за казиношные разводы, так и с остальных «темных», а зачастую и «мокрых» делишек. Колыванов дорожил хорошим отношением к себе такого большого авторитета, который, к тому же, общался вась-вась с самим Витей Бульдозером — легендой криминального мира примерно с перестроечных времен. А ныне так и вовсе считающимся чуть ни олигархом, владельцем заводов-газет-пароходов, летающим в таких высях, куда обычному смертному хода нет — Виктором Павловичем Тихорецким — депутатом Госдумы и просто большим человеком.

Высунувшись из открытой форточки, Стас помахал рукой, глядя в одну из многочисленных камер, раскиданных по периметру высоченного каменного забора, окружающего поместье Хорька. Через пару мгновений ворота дрогнули и поехали в сторону — охрана смотрящего узнала Стаса. Колыванов тоже не стал тупить — едва открывшийся проем достиг приемлемых размеров, загнал свой микроавтобус на широкий мощеный двор поместья.

— Здорова братишки! — Поручкался он с охраной, выпрыгнув из автобуса во двор.

— Чего-то ты зачастил, Колыван? — с подозрительным прищуром поинтересовался рябой, рыжий и слегка косоглазый Паша Ржавый, исполняющий у Хорька функции начальника охраны и личного телохранителя. — Дела, что ль, в гору пошли?

— Ага, если бы! — Отмахнулся от главного бодигарда Хорька Стас. — Наоборот — жопа полная! Босс дома? — Между делом провентилировал он.

— Повезло тебе, Колыван — шеф на прием собирается, — сообщил Ржавый. –Часом позже бы прискакал — никого не застал бы.

— Проводишь… — с надеждой спросил он. — Или не принимает Георгий Валерьевич? Я не с пустыми руками…

— Пошли, раз приехал, — не стал стопорить Колыванова на въезде Ржавый. — Босс сегодня в нормальном настроении, — по-свойски сообщил начальник охраны авторитета. Со Стасом отношения у них были ровные, даже несколько раз бухали вместе. Да еще Колыванов подкинул Ржавому золотую карту казино, позволяющую при ежедневном входе получать халявные полсотни баксов «черным кэшем»[1]. Одним словом, Паша никогда не врубал фары Стасу, как иным «подопечным» Хорька, а даже старался, по возможности, оказать посильную помощь «нормальному пацану».

Паша вразвалочку направился к центральному входу в коттедж, а Колыванов пристроился ему в спину. В общем-то провожать Стаса было не нужно — этой дорожкой он хаживал уже не один раз, но Ржавый таким образом демонстрировал пахану свое рвение и одновременно указывал Колыванову кто в доме хозяин.

— Любка, хозяин где? — развязно поинтересовался Ржавый у смазливой молодой «гувернантки», вытирающей пыль с дорогой мебели, нагло пялясь на крупные груди, едва не выпадающие из глубокого выреза её платья.

— В кабинете, красавчик! — Заметив сальный взгляд рыжего, ни разу не застеснялась девица. А даже еще круче прогнула спину, призывно колыхнув своими весьма выдающимися прелестями.

Стас заметил, как Паша нервно сглотнул, явно представляя, как зажимает эту грудастую лярву в каком-нибудь тихом местечке и приходует по её прямому назначению. Но этим похотливым мыслям начальника охраны пока не суждено было сбыться — сочной телочке присовывал время от времени сам Хорек. А портить отношения с практически всесильным боссом Ржавому было не с руки.

У входа в личный кабинет пахана Паша остановился и вежливо постучал костяшками пальцев по полированной двери, выполненной из массива какой-то дорогой породы дерева.

— Ну? — Послышалось из-за двери.

— Георгий Валерич? — Ржавый приоткрыл дверь и просунул в щель голову.

— Чё тебе, Ржавый? — Пришепетывающий голосок Хорька Стас не перепутал бы ни с каким другим.

— Пахан, тут к тебе Колываныч приперся…

— Мля, Ржавый, сколько раз тебе твердить, чтобы забыл про пахана? — Раздался недовольный голос смотрящего. — Не в лагере! И не девяностые на дворе! Босс, шеф — еще туда-сюда! Учись, босота, не по фене ботать! Мы теперь солидные люди! Бизнесмены, политики… Я тут свою кандидатуру собираюсь в местную думу двигать, а ты меня подставить решил, Паша?

— Георгий Валерич, и в мыслях не было! — принялся отмазываться Паша. — Привычка… просто…

— Ты смотри, Ржавый, бросай эти привычки! — сурово предупредил телохранителя авторитет, хотя и в его речи нет-нет, да и проскакивали зоновские словечки-присказки. — Давай сюда своего Колывана, а то у меня времени совсем не осталось…

Паха вытащил голову из дверей и распахнул створку пошире:

— Давай, Стас…

И Колыванов зашел в кабинет. Авторитетный Хорек — «в миру» Хорьков Георгий Валерьевич, красавцем отнюдь не являлся. Маленький, сухощавый, с остренькой серой мордочкой и маленькими глазками-бусинами и мелкими, но острыми зубками, он был словно воплощением своего погоняла — вылитый хорек. Такой же хитрый и беспринципный. И на первый взгляд совсем не страшный, а даже «милый и пушистый». Но это лишь на первый взгляд — на самом деле в этом невзрачном теле скрывался очень опасный человек, становиться поперек дороги которому отваживался не всякий. А из тех, кто отважился… Но Колыванов старался об этом не думать: о мертвых либо хорошо, либо никак.

— Чего приперся, Стас? — поправляя перед зеркалом элегантный галстук-бабочку, невыразительно бросил авторитет.

— Отлично выглядите, Георгий Валерьевич! — Слегка «лизнул» босса Колыванов, оценив новый дорогой смокинг, явно пошитый на заказ у известного модельера. — Центровой лепень[2]!

— И ты туда же, Стасик? — возмущенно произнес Хорек. — Отвыкайте, ушлепки, от жаргона! На крытой, оно понятно, без фени никак. Но, на воле-то? Изменились времена, а вы, босяки, барно ширеньхать[3] не научитесь никак! — повторяя явно чужие слова, поучал Стаса Хорек.

— Да я тоже все по привычке, — виновато произнес Колыванов, бездумно повторив за Ржавым.

— Вот то-то и оно! Учишь вас, учишь — а только бадягу разводишь[4]! — Хоть Хорек и любил поучать не столь авторитетных уголовников, а жаргонные словечки в его речи проскакивали довольно часто. Но Стас рылом не вышел, чтобы показательно тыкать пальцем в эту несуразную хренотень, поэтому