Книга Белая Россия. Люди без родины (2-е издание) - Эссад Бей

пеленок был врагом капитализма и классового неравенства. После некоторой паузы, беженец начинает ругать коммунистическую Россию. Нельзя не подумать, что капитализм и коммунизм одинаковы в своей сущности для эмигранта и созданы лишь для того, чтобы отравить ему жизнь. Кроме этих двух общественных строев он ненавидит отдельных личностей, которые, по его мнению, повинны в его трагедии. Иногда виноватым оказывается царь, иногда Керенский, или немцы.

Эмигранты живут замкнуто, не общаясь с европейским населением и ненавидя европейскую буржуазию. Все они уверены, что Россия — самая прекрасная страна в мире. Вероятно, они правы. Порой они заявляют, что Россия не только самая великая страна мира, но она также совершила самую великую революцию. Вспомнив, что лично у них нет основания славить эту революцию, они примолкают.

Пикник по случаю приобретения земельного участка в Пети-Кламар близ Парижа супругами Симоновыми, 1930, фотоархив Андрея Корлякова

Если верить воспоминаниям эмигрантов, насколько плохи их дела на чужбине, настолько прекрасно им было на родине. Они рассказывают, какими очаровательными женщинами они обладали, или как благосклонно им улыбался царь. Может быть, в действительности, этими их женщинами были их же постаревшие теперь супруги, а улыбавшийся царь был городовым, намекавшим на рождественский подарок. Ныне нет возможности это проверить.

Фантазия эмигранта не знает границ. Один грузинский князек серьезно говорит, что дома у него стояла реальная гора золота, а того, кто ему не верит, он проклинает как большевика. Другой беженец с грустным видом рассказывает о том, что за день до революции выиграл судебное дело, по которому половина Сибири перешла в его руки. Третий жалуется на большевиков, национализировавших его корабль, на котором он вот-вот должен был полететь на Луну. Эмигранты относятся к таким рассказам понимающе, поясняя: «Этот грузин в прошлом служил банковским кассиром, его обижать нельзя. Пусть он верит в свои горы золота».

Фантастическая русская революция лишила беженца доверия к реальности. Если возможно свергнуть царя, если большевики управляют Россией уже пятнадцать лет, то в этом мире нет ничего невозможного.

Эмигрант строит жизнь согласно такому подходу. Он всегда ко всему готов. Эмигрант-адвокат внезапно отправляется на Север, чтобы охотиться на китов. Другой едет в Африку, становится там вождем негритянского племени и пишет знакомым удивительные письма о своих подданных. Ему, понятно, завидуют.

Эмигранты не решаются на одно: вернуться обратно в Россию. И на это у них есть веские причины. Каждый из них стоял когда-то в списках на расстрел. Внутри крепких границ СССР их ожидают пытки и смерть.

Да и в самой Европе эмигрант живет в страхе: кто знает, может твой дружелюбный сосед, громогласно выражавший свои белогвардейские взгляды, на самом деле — агент ЧК? Может, русская красавица-официантка получила задание подмешать яд в чашку кофе? Может, эта машина следует по улице лишь для того, чтобы задавить врага советской власти? Эмигрант постоянно думает о методах, которыми ЧК может отправить человека на тот свет.

Но и большевики боятся в Европе за свою жизнь не меньше эмигрантов. Каждый командированный большевик уверен, что белобандиты, будучи под защитой буржуйской полиции, убьют в его ближайшем закоулке, быть может, подвергнув ужасным пыткам. Если в кофейне, театре или поезде рядом с коммунистом сядет пара эмигрантов, то он сразу же убегает. Советы не заинтересованы в душевной встрече беженца с большевиком. Поэтому оно вбивает в голову каждого командированного: эмигранты — это пьяницы, убийцы, бродяги, шпионы. Этим и объясняются страхи большевиков заграницей.

Однако можно понять и страхи беженцев. Во-первых, известны случаи похищений и убийств известных эмигрантов. Во-вторых, каждый эмигрант уверен, что он представляет особую опасность для Советов, и глубоко верит, что находится под их непрестанным наблюдением. Он повсюду видит шпионов-коммунистов, всех обвиняет в предательстве.

В свободное время эмигрант разрабатывает план спасения России. Почти у каждого есть свой рецепт. Некоторые из них он скрывает тайной, некоторыми делится со своими единомышленниками, а некоторые даже публикуют. Эти рецепты, как правило, соответствуют взглядам его окружения. Например, генерал, руководивший царской охранкой, выдвинул проект, согласно которому будущая Россия должна управляться исключительно полицией. Как минимум, каждый десятый русский должен быть полицейским, направляя жизнь остальных девяти. Главным полицмейстером страны должен стать лично царь. На улице вместе могут ходить не более трех человек. Чужестранные слова запрещались. Каждое утро и каждый вечер под началом полиции должен звучать гимн империи. Клирики имеют табель, на каждого гражданина, куда вносят отметки о посещениях церкви и о поведении. Каждый воскресный день и в церковные праздники табель визируется в полиции. Иногда генерала посещала муза, и он сочинял поэтические оды русской полиции.

Возникло множество схожих проектов. Но жизнь среднего эмигранта — ни шпиона, бандита, или убийцы, каковыми их рисуют большевики — уже более десяти лет протекает однообразно. Он монотонно ходит на фабрику и в контору, и оживляется только на эмигрантских собраниях. Другое увлечение — эмигрантские газеты. Они ежедневно сообщают, что большевики должны вот-вот исчезнуть.

Русская община в Булони, 1930 г., фотоархив Андрея Корлякова

Порой газета извещала, что накануне партия русских крестьян (председатель граф такой-то, секретарь князь такой-то) подралась с партией «Зов русского возрождения» (председатель князь такой-то, секретарь граф такой-то). Корреспонденты еще не выяснили, по каким причинам началась драка: по личным или политическим. Но эмигрант-читатель уже убежден, что виновниками скандала являются советские торгпреды. Воодушевившись чтением, он отправляется на очередное собрание.

В больших городах такие собрания идут ежедневно, имея в повестке «Причины краха России», или же «Духовные гимны XII столетия». Беженец доверчиво внимает оратору, плохо понимая, о чем идет речь, или слушает унылые гимны, однако собрание покидает в отличном расположении духа. Ибо эмигрантское собрание — единственное в мире место, где к нему обращаются «Ваше Благородие». Но несмотря на столь вежливое обращение, собрание может закончиться дракой.

После собрания эмигрант со всей семьей идет в кабак, целует там руки всем официанткам, затем справляется о здоровье баронессы, которая стряпает на соседней кухне, заказывает кофе с условием, чтобы стоимость не превышала двадцать пфеннигов. Он слушает песни русского хора, подпевая. Он вспоминает прошлое, забывает о настоящем, мечтает о будущем.

Уже десять лет эмигрант ждет этого «будущего». Он работает, становится пролетарием, ругает капиталистов и коммунистов, твердо веря, что однажды наступит тот день, когда исчезнет всё «настоящее» и он вернется в прежнюю Россию, быть может, став вновь молодым.

XX

Государство в государстве

Сотни тысяч эмигрантов, рассеянных по всему миру, создали