Книга Рубеж веков - Ludvig Normaien

что сказать комитам, привёзшим припасы, чтобы не выдали самую дрянь и много других полезных вещей, которые все не перечислить.

Ну и последним, что произошло в этой череде событий, было то, что Глёкнер, получивший слугу, который мог перевести его речь с немецкого, начал учить их петь старые солдатские песни. По его словам – только красивая женщина, молитва и песня способны тронуть душу настоящего ландскнехта. Первое трудно шло со вторым, но ему было виднее.

Так всё и происходило, одно за другим, пока они постепенно подходили к Родосто. Прибрежный торговый город, сильно разросшийся в последние годы, не мог вместиться в безопасное пространство городских стен. Располагался он в долине, окружённой цепью холмов, на равноудалённом расстоянии в четыре с половиной мили. Долина тоже была не ровная, а перерезалась вытянутым холмом, длиной в пару миль, плавно спускающимся к морю. Именно здесь стояла защищенная часть города, окружённая высокой и крепкой стеной, которая не доходила до порта, но ряд башен с стоящими там орудиями ясно говорили, что любым налётчикам не поздоровится. Предместья города раскинулись, вытянувшись вдоль моря на юго-запад и восток. Здесь проживали представители всех народов Средиземноморья, но помимо самих сарацин, которых было большинство, самыми крупными были армянская и греческие общины. Помимо них здесь осели болгары, часть унгар, после захвата придунайской Пустоши и часть тех египетских арабов, которые не смогли ужиться под властью анатолийского султана. Оседали здесь те, кто надеялся прожить торговлей и те, кто, как и в Городе, искал возможности прожить для себя наёмным трудом. Причём у них это получалось настолько хорошо, что множество прибыли стало уходить из рук итальянских (читай – венецианских) купцов, прежде контролировавших поток товаров из Мисра, особенно – специй. Но не только этим был знаменит город. Был он также известен и тем, что здесь был скотный рынок, самый известный из фракийских, куда сгоняли скот даже из Фессалии и Добруджи. Заготавливали тут и мясные изделия в виде долго хранящихся колбас, обрабатывали шкуры, делали одежду, конскую упряжь, был известный рынок сыров и многого другого. Самым известным здесь товаром были рабы. Рабы доставлялись сюда с северного побережья купцами кочевников, которые их захватывали в ходе практически ежегодных набегов у соседних народов – от Подолии до Черкессии. Привозили, конечно же, только молодых и крепких юношей и девушек, предпочитая пожилых рубить на месте, чтобы они не доставляли проблем. Здесь доставленных рабов перекупали, доставляя на рынки Каира, Триполи, Бизерты, Туниса или Бейрута. Белокожие пленники были ценным товаром для этих земель, и никогда надолго не задерживались на рынках, что позволяло продавать их с огромной наценкой. Что сказать – если даже молодой и здоровый раб, из захваченных понентинских моряков или солдат стоил в десять раз меньше! А и их мог себе купить далеко не каждый, пятьдесят – шестьдесят алтунов это огромные деньги. Конечно, наиболее ценными были девушки, но и на молодых мальчиков спрос не падал. Евнухи, бача, слуги в богатых домах – это было их основное будущее, и нельзя сказать, что оно становилось для многих из них счастливым.

Поэтому город мог позволить себе поддерживать укрепления в хорошем состоянии. Но вот из-за своего богатства мог теперь пострадать, так как стал одной из основных целей начала войны.

Когда войско подходило к городу, то возле ромейцев уже то тут, то там показывались маленькие юркие всадники. Они крутились вокруг войска, подлетая порой на стадию или даже футов на сто – сто пятьдесят, кричали и пускали в сторону войска свои стрелы, так как все собою представляли конных лучников. Выстрелы эти, впрочем, практически никакого ущерба не наносили. Ромейцы порой тоже делали выстрелы по ним, не поражая, но отгоняя самых смелых. По такой быстрой и подвижной цели было очень сложно попасть.

Под командованием турмархов войска начали располагаться на своих местах, распределяясь по лагерям, которых оказалось три. Один напротив предместий на юго-западе, другой на севере, заняв позицию на холме, вытянутом в сторону города, третий – на востоке. Даже на первый взгляд эти стены были крепче чем стены Кенофруриума, а потому началась более серьёзная подготовка. Лагеря стали укреплять, выкапывая рвы и делая насыпь. Подходящие отставшие кентархии вливались в процесс. Немногочисленные всадники, оставшиеся с войском, периодически делали вылазки против кружащихся вокруг конных банд врага, но далеко не отходя. Юркие кочевники не стремились вступать в ближний бой. При звуке рожков ромейских всадников они уходили в стороны, осыпая врагов стрелами и даже умудрились ранить нескольких коней.

На ночь поставили усиленные патрули, опасаясь нападения врагов. В такой патруль был назначен и Лемк, задача которого с солдатами было быть готовыми к нападению. Самые глазастые были на валу, высматривая в темноте возможных подкрадывающихся врагов.

- Завтра мы возьмём город, – уверенно вещал один из солдат. – Вон, прошлый взяли без всяких проблем, и этот возьмём. Пушкари только пушки поставят, как жахнут пару раз – так стены и рассыпятся.

- Ага, надейся, - Мардаит решил включиться в беседу.- там стены придётся не один день осыпать ядрами. Да и людей тут побольше.

- Даа, умоемся тут кровью – протянул один, но на него все сразу зашикали.

- Умоемся, умоемся... Только кровью врагов мы тут умоемся. Нас больше, мы сильнее!

- Если бы только не эти собаки, что крутятся возле нас последний день… Как бы не ударили нам в спину, пока мы на город навалимся.

- Вот и получается, что все мы туда не ворвёмся. Кому-то тут придётся оставаться, охранять наши спины.

- Кто эти всадники вообще такие?

- Старый говорит, что это юрюки. Местные кочевники. Ну, не только местные, они вообще много где живут в Румелии. Кочуют, не имея постоянных мест. Появились тут уже давненько, ещё как только завоевали эти земли у Империи. Раньше все сарацины были такими же кочевниками, а теперь остались только эти, остальные больше в городах осели.

- Раньше они появились – встрял и Лемк. Стоять у костра было скучно. – Часть из их племени позвали ещё василевсы. А потом уже и с сарацинами пришли другие.

- Что? Василевсы? Да за каким диаволом они их позвали?

Илие, который так воскликнул, сразу с нескольких рук стоящих рядом солдат прилетели затрещины. Евхит ещё и плюнул в его сторону.

- Ты, дурак, нашёл кого вспоминать ночью! Чтобы тебя нечистые утащили единственного!

Все осенили себя святым