Книга Под кожей – только я - Ульяна Бисерова

светлячков, и Миа тихо посмеивалась от счастья. Услышав в отдалении чужой разговор, Лука замер и насторожился.

— … да ты никак с ума сошел, братец?!

Лука узнал раздраженный голос мессера. Он приложил палец к губам, и они укрылись в густой тени кустов сирени, которые росли вдоль дорожки.

— Клан Ли может стать крайне опасным противником, Герхард. Смертоносным. Я давно наблюдаю за тем, как Чжунго прощупывает почву и, стоит отвернуться, откусывает по кусочку — не слишком много за раз, чтобы не спровоцировать войну. Империя Чжунго расползается, как раковая опухоль. Нам не устоять в открытом столкновении. К тому же на западной границе в последнее время неспокойно.

— Да знаю, знаю… Даже с небольшим отрядом Неспящих я в два счета выбью грязных оборванцев с западных окраин. Но как мне отдать в заложники узкоглазым единственного сына, Вольф?

Лука напряженно вслушивался. Густые ветви мешали Мии читать по губам, да и мессер с советником находились слишком далеко, поэтому она лишь с все возрастающим беспокойством переводила взгляд с их фигур на Луку и обратно.

— Во-первых, не единственного…

— Да, кстати, если уж ханьской принцессе приспичило привезти в качестве сувенира наследника мессера далекой северной страны, почему бы не предложить ей Лукаса?

Лука усмехнулся. «Вот — настоящая отеческая забота, — с горечью подумал он. — А может, посадить меня на золотую цепочку и преподнести в дар Ли Чи, как дрессированную обезьянку?»

— Второй сын, тем более недавно обретенный, не погруженный в дела семьи, не владеющий фамильной силой? Боюсь, ее безмерно оскорбит подобное предложение. Все равно что в шахматной партии обменять ладью на пешку.

«Они обсуждают меня, как… вещь. Как собственного раба… Мерзавцы», — ярость поднималась горячими толчками, как бьющая из раны кровь, стучала в висках и туманила голову.

— Лукас — не пешка. Как ни крути, он Вагнер по крови.

«Будьте вы прокляты. Оба», — с ненавистью прошептал Лука. Вольф остановился и положил руки на плечи брата, всматриваясь в его лицо.

— И тем не менее. Взгляни на это с другой точки зрения, Герри. У Тео — настоящий дар: видеть, слышать, подмечать все, что происходит вокруг. Выстраивать логические связи и находить недостающие звенья. Люди без всякого принуждения выбалтывают ему свои секреты, о которых молчали бы под страшными пытками. Просто потому, что он — чертовски славный малый, с которым так легко и приятно перекинуться словечком. Если Тео будет принят в клане Ли, мы будем в курсе всех их планов, перестанем ползти наугад, как слепые щенки. В эпоху Карла Великого королевские дома обменивались детьми, чтобы принудить сохранять добрососедские отношения. Иногда в старых традициях заложена мудрость.

— Речь о моем сыне, Вольф, — устало сказал мессер.

Но Лука уже понял: победа в споре останется за Вольфом.

— Тео и мне как сын, ты же знаешь. Но наследник мессера не волен выбирать судьбу. Он делает все, чтобы быть полезным своей семье и своей стране.

— Когда сильные мира сего говорят об оправданной цене, можно быть уверенным только в одном: платить по счетам придется кому-то другому… Что ж, пусть будет так, — глухо сказал он. — Но если он откажется, не рассчитывай, что я буду пытаться переубедить или принудить его.

Звук удаляющихся шагов стих. Миа жадно всматривалась в лицо Луки, словно надеясь прочесть там все, о чем мессер беседовал со своим советником в ночном парке. Лука натянуто улыбнулся, хотя его переполняла жгучая, неизбывная тоска.

— Эти подонки только что продали Тео, Миа. Теперь он в руках ханьской кобры.

Глава 16

Три недели свадебных торжеств превратились для Луки в дурной сон — монотонный, утомительный и лишенный всяческого смысла. Тео в эти дни он почти не видел: мачеха практически не выпускала его из цепких лапок, превратив в услужливого пажа на светских приемах и раутах. И Тео, кажется, был неимоверно счастлив и горд броситься исполнять ее очередную прихоть. Лука только скрипел зубами, видя, как Ли Чи с благосклонной улыбкой принимает из рук брата бокал чистой воды, оброненную шелковую перчатку или веер.

Против ожиданий отца, Тео и в голову не пришло отказаться от дипломатической миссии, призванной укрепить связь между семьями. Более того, он воспринял это предложение с огромным энтузиазмом и радостью.

Вечером накануне его отъезда Лука зашел, чтобы проститься, но разговор вышел скомканным и сумбурным. Тео тараторил без умолку, все время поглядывая то на часы, то на дверь, которая так и осталась приоткрытой, и было заметно, что в мыслях он продолжает упаковывать последние чемоданы и сверяется со списком, чтобы ничего не забыть. Лука крепко обнял брата на прощание.

— Я страшно рад, что ты счастлив, Тео. Нет, правда. Хотя мне совершенно не по нутру эта Ли Чи.

— Да, я тоже поначалу отнесся к ней с опаской. Но она только кажется холодной и властной. На самом деле она чудесная. Смешливая. И очень любит сладости. Оказывается, девочек в Чжунго воспитывают в ужасной строгости, с кучей невообразимых, глупых запретов. К примеру, она не может съесть при посторонних ни кусочка. Однажды на балу она призналась, что ей отчаянно хочется попробовать пирожные. Я стащил для нее целое блюдо. Она была так счастлива!

Лука только недоверчиво хмыкнул.

— А вообще, знаешь, что самое поразительное? За все это время я так и не смог прочесть ее, как ни пытался. Она закрыта, как морская раковина. Но не от недоверия или мнительности — их учат блокировать поток сознания от чужого вмешательства еще в детстве, чтобы это вошло в привычку. И это… так странно, необычно. И тем увлекательнее разгадывать ее, наблюдая за тем, как она улыбается, взмахивает веером, поправляет складки кимоно…

— Это все славно, конечно. Одного не могу понять: зачем ты отдал ей фортепиано матери? Мне казалось, ты дорожил им.

Тео, которого вопрос застиг врасплох, смешался.

— Это всего лишь инструмент, не более того. Здесь он все равно пылился без дела. А Ли Чи найдет ему применение — она прекрасно играет. По-настоящему виртуозно.

— Ну разумеется. Совершенство, с какой стороны ни взгляни.

— Если бы тебе посчастливилось провести с ней чуть больше времени, ты бы и сам убедился, что это самая умная, образованная, тонко чувствующая женщина…

— О, да тут кто-то, как я вижу, совсем потерял голову. Возможно, мачеха слишком поспешила и выскочила не за того Вагнера? — произнес Лука с насмешливой улыбкой.

Тео вскочил. На его скулах проступили неровные красные пятна, а лицо застыло, как каменная маска.

— Что ты сказал? — выдавил он.

— Тео, ты славный малый. И я просто хочу предостеречь,