Книга Испорченные сказания. Том 2. Бремя раздора - Ксен Крас

Цом

Никто никогда не обращал внимания на слуг, что находились рядом с лордами, советниками, рыцарями, Гроссмейстерами и другими важными людьми. Особенно регенты и короли не удостаивали взгляда простолюдинов, что меняли блюда, стелили постель, мыли полы, подливали вино и выносили ночные горшки.

В то время, пока решались сложные вопросы, пока говорили о делах королевства или заключали договоры, все опасались шпионов, но совсем не простого народа. Даже в тавернах – Цом успел узнать об этом от своих соседей, – если требовалось сокрыть информацию, то чаще расправлялись лишь с хозяином двора, его родней, но почти никогда с прислугой.

Его Высочество регент Клейс Форест нередко предпочитал обсуждать свои вопросы в отдельном зале, куда не мог заявиться никто лишний – и охрана мешала, и стены, говорили, там были толстенные. Цом всего пару раз бывал в том помещении, про который другие лишь могли рассказывать истории, – приносил своему покровителю вино или папирус и чернила, при слуге все замолкали, а после, когда юноша покидал зал, наверняка продолжали беседу.

Но там проводились Советы или личные встречи с одним или парой человек, а все остальное время разговоры велись во время приема пищи, проведения празднеств, в покоях или на прогулках. И все это время рядом со знатными людьми присутствовали люди-невидимки, те, чьим присутствием пренебрегали.

Цом слышал много интересного и важного. Он не все понимал, но старался запомнить как можно больше, и порой его память помогала милорду Форесту – он напоминал ему про договоры.

А еще Цом многое видел. В том числе – что Его Высочество с каждым днем становился все более грустным и задумчивым. Это расстраивало юношу, он хотел бы помочь доброму лорду, но не представлял как.

Слуга не был хорош в арифметике, не вел счета дням, но по солнцу и погоде мог предположить, что прошло более двух сезонов, как он был принят на службу. Клейс Форест спас его от одиночества и голодной смерти – человека величественнее и доброжелательнее сложно было сыскать не только в Ферстленде, но и в тех диких и опасных землях, что теперь тревожили многие умы.

Люди с гербами в виде горящих перекрещенных факелов, зажатых в руках, напали на деревню Цома и на все соседние. Эти люди оказались ужасны, куда страшнее мелких групп разбойников, воинов лорда, что желали забрать свою долю, пусть и куда большую, чем должно, – они грабили крестьян, резали их скот и портили их зерно, они портили женщин и молодых незамужних дев, избивали, калечили и убивали юношей и мужчин. Они не жалели даже еще совсем юных, не достигших зрелости!

До прихода тех ужасных людей Цом считался первым красавцем на четыре ближайших поселения и храбрецом. За два года до этого, когда случился пожар и загорелось стойло, юноша один не испугался огня и бросился внутрь. Тогда он смог спасти всех лошадей, а одну, взбешенную от испуга, каким-то чудом поймал в поле и вернул домой.

Боги хранили его, и в память о том дне на коже остались лишь небольшие ожоги. Его соседи говорили, что глупый крестьянин мог умереть, а отец и вовсе отстегал хворостиной – после Цом и сам понял, что было опасно, но тогда… тогда он совсем не боялся.

Когда же пришли люди с гербами, он тоже встал против них, хоть отец и просил его подчиняться. Цом горько пожалел о своем решении – его отца убили, сестру забрали с собой, а его лицо и тело изрезали. Но и этого показалось налетчикам мало, и тогда они били храбреца, в том числе и по лицу, и успокоились, только когда выбили с треть зубов. Тогда крестьянский красавец думал, что его жизнь кончена. Вместе со старостой и соседями он отправился к королю, чтобы пожаловаться. Он даже думал, что если король не станет слушать народ с других земель, то он выскажет все Его Величеству, а быть может, даже бросится на его рыцарей. И тогда он бы смог умереть, благородно защищая правое дело, и вынудить знать прислушаться – а что ему еще было делать?

Король не только выслушал своих подданных, а еще и возместил весь ущерб. Цома, мечтавшего в свое время отправиться на службу к лорду, чтобы не перепахивать землю и пожить вблизи красивого замка, Клейс Форест взял своим слугой.

О жестокости знатных людей, об их грубости и нелюбви к простому народу ходило множество слухов, и регент опроверг их все. Мечта Цома исполнилась, он получил даже больше – теперь он жил в самом замке, да еще и в столице королевства! А еще ему выделили небольшую комнатушку, он делил ее с двумя другими слугами, но это было куда просторнее, чем его родной дом. И теплее.

Кроме того, Его Высочество заботился, чтобы его подданные получали достаточно еды и воды, достойно одевались, и даже платил им жалованье. Страх перед Форестом превратился в трепет, недоверие уступило место уважению, и Цом осознавал, что за такого правителя с легкостью отдаст жизнь.

Регент часто, как и в этот день, принимал палача.

Кайрус, так звали мастера топора и веревки, пугал юношу, и тот произносил привычные каждому под защитой Богов слова-мольбы, прежде чем прикоснуться к тарелке или кубку карающей длани короля. Принимать что-то из его рук было плохим знаком и могло привести к смертям и болезням, а те, кто трогал вещи палачей и вовсе могли навлечь проклятие на всю семью или даже поселение.

После ухода Кайруса Клейс остался сидеть за столом и приказал принести еще кувшин. Через час он потребовал следующий, хоть Цом видел, что лорд больше проливает мимо рта и с грохотом ставит чашу на стол.

– Мьелорд! – Крестьянина учили, как правильно обращаться. Получалось не всегда достаточно хорошо, он очень старался запомнить все вежливые формы обращения, избавиться от своих привычных словечек и использовать положенные правилами. Проживающий с Цомом в одной комнате пожилой мужчина, Титл, был уже пятым из своего рода, кто прислуживал Его Величеству. Старик безумно гордился этим и поучал молодых, как следует вести себя. Он же работал над пополнением словарного запаса Цома, советовал, как следует двигаться и подавать блюда и кубки и с кем из подданных лучше не конфликтовать.

У юноши все не очень-то ладилось, память у него была хорошая, но чаще он думал о прачках или кухонных девках и не слушал, что говорит опытный Титл. Если же у Цома не выходило с говором, он жаловался, что не привык к выбитым зубам, и шепелявил пуще прежнего. Крестьянин называл своим достижением способность, спустя столько циклов, есть нормальную еду.

Впрочем, Титла эти отговорки не устраивали.

Старик говорил, что если человек желает, то сколько бы преград на пути ни стояло, он будет искать способ сделать как должно, а тот, кто не хочет, сколь бы ровным ни был путь, споткнется о песчинку и остановится.

– Может быть, проводить вас?

– Куда?

– В покои ваши, мьелорд.

– И что мне там делать? Нет, я лучше еще выпью и посижу здесь. Мне нужно подумать.

– Мьелорд, я могу помочь?

– Ты-то?

Цом закивал и отодвинул кувшин с вином подальше.