Книга Осколки разбитого неба - Татьяна Минаева

- Я понимаю, что ты мне не веришь.

Он поджал губы и скользнул рукой вверх по девичьей ноге. Остановился на коленке. Коленная чашечка скрылась в мужской ладони, тепло второй руки обожгло бедро, несмотря на то, что легла она поверх халатика.

- Ань… Анька… я поступил с тобой мерзко, я знаю. Но… если бы ты только понимала, как я жалею об этом… Аня…

Ладонь, лежащая на колене, продвинулась выше, полы халата слегка распахнулись, и Аня ощутила мужские пальцы у себя на бедре. Судорожно вдохнула, стараясь не шевелиться. Андрея она не боялась, не боялась даже его пальцев, под которыми ее кожа то горела огнем, то замерзала, будто кровь в том месте переставала циркулировать, а вот от самой себя ей становилась страшно. Всё внутри нее истошно кричало «нет», но сердце билось горячо и сильно, и это было вовсе не из-за страха. Ей хотелось, чтобы он встал и ушел… хотя бы в другой угол кухни, хотя бы снова сел на свой табурет. Ей хотелось как можно дольше чувствовать его пальцы на своих бедрах, ей хотелось, чтобы вторая его ладонь тоже скользнула под подол халатика, потому что так он был бы ближе. Ей не хотелось, чтобы он говорил, потому что звук его голоса возвращал в действительность, а действительность была слишком сложной и слишком, до банальности, простой, грязной.

- Пожалуйста, Ань… давай попробуем еще раз.

Андрей сильнее сжал ее бедра и, тут же отпустив, провел ладонями выше, а затем вернулся к коленям. Податливая и нежная… Он позволил себе больше, чем должен был, но угрызений совести не испытывал.

- Месяц назад я тебе была не нужна.

Голос Ани звучал сухо, надломлено. На Андрея она не смотрела: взгляд ее по прежнему был направлен на стену позади него и иногда скользил по шкафчику с вымытой посудой, по дверному проему и кухонной утвари, висящей чуть выше раковины. Ее ладони неподвижно лежали по обеим сторонам от бедер, на самых краях табурета и, если бы Андрей сейчас коснулся ее пальцев, он бы ощутил, как они еле уловимо подрагивают.

- Ты понимал все, ты понимал, что это для меня серьезно, что я… ч-что я тебя люблю. Но я тебе была не нужна… Тебе фантик от конфеты был больше нужен, чем я, - Аня горько усмехнулась.

Если бы Андрей не видел этой усмешки, он бы все равно почувствовал ее. Сжал колени Ани и понурил голову. Да, она была права. Он все понимал. Он понимал, что для нее это серьезно, он понимал, что она чувствует. И он сам оттолкнул ее. А сейчас, как нищий на паперти, просит о втором шансе. Чувствуют ли нищие себя униженными? Он – нет.

- Я сам тогда не понимал, что мне нужно. - На правой коленке Ани, выше шрамика, был маленький синяк. Андрей тронул его большим пальцем. – Ань, пожалуйста, посмотри на меня, - попросил он.

- А сейчас понимаешь?

Она выполнила его просьбу. Ей стоило больших усилий сделать это, ибо сама она не понимала абсолютно ничего. Чувства разрывали сознание, переполняли душу. Ей хотелось закричать, заплакать, сорваться с места, но руки Андрея, лежащие у нее на коленях, будто парализовали ее. Мышцы спины сковало напряжением, голос звучал сипло, говорить было тяжело, даже дышать, казалось, было тяжело. Это все не про нее, не для нее, не с ней.

- Понимаю, - произнес Нечаев, погладив ее по левой голени. – Ты мне нужна, Ань. Ты мне действительно нужна.

- Перестань, - грубо ответила Скворцова. В ее глазах мелькнула боль и злость. – В какие игры ты на этот раз решил поиграть?

Она порывисто поднялась. Взгляд ее лишь на долю секунды стал колючим, а затем в нем снова появились боль и отчаянье. Она выскользнула из кольца мужских рук и отошла к окну. Андрей едва не потерял равновесие, но от падения все-таки удержался. Уже в следующий миг он оказался на ногах.

- Я не играю с тобой, - не предпринимая попыток подойти ближе к Ане, произнес он. Тон его голоса был сейчас немного выше, голос звучал жестко и твердо.

Их разделяло чуть больше двух метров. Это действительно было всего чуть больше двух метров – не непреодолимая пропасть, как наверняка написали бы в каком-нибудь дешевом романчике, не пара шагов, которые лирический герой-любовник из того же романчика преодолел бы в долю секунды. Нет, эти два метра были вполне реальны, и Андрей тоже мог бы преодолеть их весьма быстро, если бы все было так просто.

- Да?! – с губ Ани сорвался нервный смешок, сопровождаемый кривой ухмылкой. – Брось! Что теперь? На что поспорили на этот раз?!

- Ань…

Видя, что у нее сдают нервы, Андрей сделал шаг вперед. Она в свою очередь отступила на шаг назад, после чего Нечаев остановился. Загонять ее в угол в его планы не входило, а, если они продолжат, то этим все и кончится.

- Что, решили проверить, как быстро ты сможешь меня уложить в постель во второй раз?!

Аня чувствовала, что ее начинает колотить. Дрожь в голосе скрывать было уже бесполезно, да она и не пыталась. Воздух звенел от напряжения, под пристальным взглядом серых глаз Андрея, стоявшего так близко, она теряла последние капли самообладания. Она знала, что лучше бы ей сейчас просто молчать, но слова сами вырывались из горла, сознанием завладевала истерика.

- Я тебе облегчу задачу. - Пальцы легли на поясок и потянули за один кончик. Бант легко распустился. – Считай, что ты справился. - Концы пояса повисли безжизненными змейками, бело-голубой шелк заструился вдоль тела, обнажая полоску кожи. Вздернув подбородок, Аня шире распахнула халат, открывая взору Андрея все, что до этого было скрыто тканью. – Не волнуйся, - тихо проговорила она, - Паша придет только утром, так что…

Она посмотрела Андрею в глаза. Он молчал. Сам не знал, что сейчас чувствует. Точно понимал только одно – похоти нет. Все, что было сейчас на Ане, кроме держащегося на одних ее плечах халата, - низкие черные трусики, лишь подчеркивающие женственный изгиб бедер. Андрею показалось, что она похудела, хотя уверен он в этом он не был. Ореолы сосков выделялись на светлой коже, выемка аккуратного пупка манила прижаться губами…

- Что ты молчишь? – дрожь в ее голосе усилилась. – Неформат? – Еще одна горькая усмешка.

Хоть Аня и пыталась скрыть слезы, Андрей все равно заметил, что глаза ее блестят от стоящей в них влаги. Ему хотелось одним рывком прижать ее к себе, но он почему-то продолжал стоять и смотреть на нее, не двигаясь с места, словно оцепеневший.

- Ну же! – крикнула она.

Что вывело его из оцепенения – этот пронзительный крик или последующий за ним всхлип, Андрей сказать не мог. Расстояние, отделявшее его от Ани, он преодолел быстро, почти так же быстро, как сделал бы это тот самый лирический герой из дешевого романа в мягкой обложке, только самому Андрею показалось, что все его движения слишком медлительны. Прежде, чем он очутился возле нее, капля, вырвавшаяся из уголка ее глаза, успела скатиться вниз по щеке, оставив на коже влажный след. Каплю, катящуюся по второй ее щеке, он стер пальцами прежде, чем она успела добраться до скулы.

Аня дрожала. Андрей понял это не сразу. Вначале он ощутил под ладонью, опущенной на ее талию, тепло, и только потом почувствовал дрожь. Все тело ее было напряжено, скованно, дышала она прерывисто. Она не плакала, хотя Андрей ощущал, что любое движение, любое слово, и она сорвется. Как бы тяжело ему не было от ее слез, хотелось, чтобы сорвалась она как можно быстрее, потому что эта нервная дрожь, бьющая все ее тело, была просто невыносима.