Книга Принц Николас - Эмма Чейз

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Потому что если ты думаешь, что только в твоей семье есть проблемы, то ошибаешься. – Он скользит ладонью по моим волосам, заправляя прядь за ухо, словно не может ничего с собой поделать. – У моей семьи в этом нет равных.

Сказав это, он затихает. Сейчас явно моя очередь говорить. Николас не подталкивает меня, но я знаю. Он хочет, чтобы я взобралась вместе с ним на хлипкую ветку.

И если она сломается… Ну, мы хотя бы упадем вместе.

– Мой отец – алкоголик. – Это слово кажется таким неправильным, чужим. Я произношу его впервые. – Папа не пьет постоянно… Он пьет, когда ему грустно. Просто он грустит каждый день со смерти мамы. – Я обвожу взглядом кофейню и продолжаю говорить дрожащим голосом. – Она мечтала об этом месте, это ее звали Амелией. Если все пойдет крахом, если он потеряет последний кусочек ее… Я даже представить боюсь, что произойдет.

Николас кивает.

– Он едва говорит с Элли. Временами он не может на нее смотреть… потому что она сильно напоминает маму. Она притворяется, что это ее не обижает, но… но я знаю, что ей больно.

Робкие слезы стекают из уголков моих глаз, и Николас смахивает их своими пальцами.

– Она хочет уйти. Хочет уехать и никогда не возвращаться. И я ей в этом помогу. А я останусь здесь… Одна. – Я указываю на дверь. – Возможно, именно поэтому я до сих пор и не починила замок. Иногда мне снится, что я не могу выбраться. Я толкаю дверь, но она заперта. Я закрыта. В ловушке.

– Иногда мне снится, что я блуждаю по дворцу без окон и дверей, – делится Николас. – Я иду и иду, но никуда не попадаю.

Я придвигаюсь ближе, опускаю руку на его твердую грудь и чувствую устойчивый ритм сердца.

– Расскажи мне то, что ты никому не говорила, – просит он. – Что-то, что никто о тебе не знает.

На обдумывание ответа у меня уходит всего пара секунд.

– Ненавижу пироги.

Николас начинает смеяться, но, когда я продолжаю, его улыбка исчезает.

– Мне нравилось помогать маме, смотреть, как пироги печет она, но сейчас я их ненавижу. Ощущение теста в руках, аромат начинки вызывают во мне боль. Твоя очередь. – Поднимаю на него взгляд. – Расскажи мне свой секрет.

– Ненавижу поклоны. В прошлом месяце я встретил ветерана Второй мировой, который спас трех своих товарищей в бою. Он был ранен и потерял глаз. Но он поклонился мне. Почему он должен кланяться мне? Чем я это заслужил?

Николас качает головой, погрузившись в свои раздумья.

Мягкое касание моих пальцев возвращает его к реальности. В этот момент что-то происходит… меняется. Моя грудная клетка поднимается быстрее, дыхание становится частым, а сердце под моей ладонью начинает яростно биться.

Николас роняет взгляд на мой рот.

– Если бы ты могла поехать куда угодно и делать все что пожелаешь, что бы это было?

Я долго раздумываю над вопросом, потому что даже не знаю что ответить.

– Я не знаю. Я уже давно ничего не загадывала… Перестала мечтать.

Наклоняюсь ниже, чтобы вдохнуть его запах специй, океана и чего-то роскошного, уникального, принадлежащего только ему. Я бы с радостью утонула в этом аромате.

– А ты? – быстро проговариваю я. – Если прямо сейчас ты смог бы сделать что угодно, то чем бы занялся?

Его большой палец скользит по моей нижней губе, поглаживая ее медленно, мягко…

– Я бы поцеловал тебя.

Из комнаты пропадает воздух. Весь. Или я, возможно, забываю, как надо дышать. Мне все равно, даже если я упаду в обморок от поцелуя Николаса.

– Так сделай это, – прошу я, затаив дыхание.

Он не спешит. Не торопится. Наслаждается.

Обнимает меня за талию и притягивает к себе. Я чувствую его везде: прикосновение твердых бедер, плоского живота и горячее давление возбужденного члена. Все внутри меня сжимается от пустоты. Жаждет заполнения.

Другой рукой Николас скользит по моей спине и зарывается ладонью в мои волосы. Обжигающий взгляд его зеленых глаз блуждает по моей коже, поглощая каждый дюйм моего тела.

Затем он медленно наклоняется. Я чувствую его дыхание – корицу и гвоздику, – прежде чем попробовать вкус Николаса, когда он прижимается своим ртом к моим губам.

Властно. Нагло. Словно он владеет мной. И сейчас это так. Я следую за ним, повторяя движения его губ, наслаждаясь невероятными ощущениями. Он наклоняет мою голову, после чего я чувствую теплое, влажное прикосновение его языка.

Вашу ж мать, а он умеет целоваться!

У меня сейчас случится ротовой оргазм.

Рот-газм. Потрясающе!

Я издаю такой громкий стон, что мне даже становится немного стыдно. Мои руки обнимают Николаса за шею, пока его руки опускаются на мою задницу, чтобы как следует ее помять. И вот тогда стонет уже Николас, и это потрясающе.

– Так и думал, – бормочет он нежно. – Знал, что ты чертовски сладкая.

Тогда наши губы сливаются вновь, чтобы дать языкам вдоволь насытиться друг другом. Николас раздвигает коленом мои ноги, сжимает задницу и отводит мою ляжку в сторону. Да здравствует трение – великолепное долбаное трение, – которое заставило бы меня задыхаться, будь мой рот не таким занятым.

Раздается удар, от которого сотрясается потолок. Услышав его, мы смотрим наверх, прервав поцелуй.

– Мне нужно идти. Папа, скорее всего, упал с кровати.

Руки Николаса продолжают стискивать мой зад. Думаю, он это делает рефлекторно, как ребенок, вцепившийся в любимую игрушку, которую хотят отобрать.

– Позволь мне помочь.

Я смотрю в его глаза, теперь без смущения.

– Нет, не стоит. – Я поигрываю пальцами в его густых, мягких волосах, прежде чем прижимаюсь к подбородку. – Я справлюсь, клянусь.

Николас все еще тяжело дышит и выглядит так, будто хочет поспорить, но, встретившись со мной взглядом, незаметно кивает и убирает мою ногу со своего бедра.

– Когда я смогу снова увидеть тебя? – спрашивает он. – Скажи «завтра».

Я смеюсь.

– А ты любишь командовать. Хорошо, завтра.

– На этот раз пораньше. У меня в отеле. Я приготовлю ужин.

– Ты умеешь готовить?

Он пожимает плечами, демонстрируя очаровательные ямочки.

– Я умею делать суши и резать салат. Хочу заметить, что мои навыки – на высочайшем уровне.

Я снова смеюсь, чувствуя себя глупой и легкомысленной. Словно нахожусь в бреду.

– Хорошо. Тогда завтра у тебя.

Он снова меня целует, так свирепо впиваясь в мои губы, что этот поцелуй я буду помнить всю ночь.

– Это безумие, – шепчу я. – Похоже на безумие, согласен? Или так чувствую себя только я?