Книга Хозяин жизни - Надежда Мельникова

— Лааадно, я же шучу. Просто ты растерялась, я понимаю. Кстати предшественниками концерта можно считать разного рода состязания древней Греции и Рима, в том числе и в художественно-исполнительском искусстве. В Средние века, — почесывает нос Артур, продолжая свою лекцию, — концерт был прерогативой аристократии, к тому же имел закрытую форму, рассчитанную на небольшой круг специально приглашенных лиц. Так что у Азалии настоящий концерт из истории древних времен. Если хочешь, можем сходить, — выруливает со школьной стоянки Артур.

— И как они познакомились?

— Думаю, отец зашел на сцену, оторвал ее от микрофона, закинул на плечо и потащил к себе в спальню, — смеется Артур.

Я его радости не разделяю. Мне становится дурно. Слишком сильны ассоциации. Во мне разгорается бессмысленная, жестокая, слепая, инстинктивная, женская ревность.

— Дикость какая-то, — бормочу себе под нос.

— Да, он такой.

— А он там будет? — спрашиваю с грустью в голосе и тут же прикусываю себе язык.

— Конечно будет, как же он пропустит концерт любимой женщины? Он ей денег кучу на дебютный клип выделил, на лучшего режиссёра в стране хватило. Вот-вот съемки начнутся и пиар.

— Ты думаешь, твой папа любит Азалию? — обреченно произношу я, глядя в темное окно.

— Даже не сомневайся, не стал бы он так стараться.

Значит, хотел он меня, а любит Азалию? Да мало ли кого он хотел, этот горячий, богатый, властный мужик с черными глазами и татуировками. Это для меня произошедшее — событие, а он тогда просто закинул меня на плечо и понес. Понятия не имею, что у него на уме.

Он подарил мне дикое влечение и ощущение совершенно невероятной радости от того, насколько я была желанна. И в душевой все казалось очень живым и ярким, а теперь он успокоился. И я не могу понять, меня это огорчает или радует.

Сидя в машине мужа, я чувствую себя абсолютно несчастной. А что если это вообще ничего не значило для него? Развод наш с Артуром — минутная прихоть. Из вредности разрушить нашу жизнь и свалить в туман вместе с Азалией? Невозможно… Я не могу больше об этом думать, так и с ума сойти недолго.

Дома мы раздеваемся и по очереди идем в душ. Артур не любит толкаться в ванной вместе, и я иду первой. Намыливая свое тело, я пытаюсь настроиться на вечер семейного просмотра.

— Уже ужин принесли, милая. Я все разогрел! — кричит Артур, а я, вместо того, чтобы надеть привычный домашний костюмчик с шортами, достаю кружевную, полупрозрачную коротенькую сорочку вишневого цвета.

Под ней совсем ничего нет. Артур настраивает кино, а я на носочках иду к дивану, муж оглядывается, видит меня и улыбается.

Его взгляд полон тепла и нежности. И я думаю, может зря я зациклилась на его отце. Я ведь его даже не знаю толком, а Артура знаю. И приняла его предложение выйти замуж, значит, люблю.

Артур подкатывает столик с закусками, я достаю вино, он разливает по бокалам. Сажусь на колени, откидывая волосы назад, стараюсь выглядеть привлекательно. Со дня свадьбы близость у нас была дважды. Оба раза — это было довольно мило.

— В основе сценария этого фильма лежат вольно изложенные события, предшествовавшие Третьему крестовому походу. Война между Иерусалимским королевством и Айюбидами и осада Иерусалима Саладином, — зачем-то прикрывает меня пледом Артур и сам залазит под него.

Я устраиваюсь у него на груди. Играет громкая музыка и Артур берет тарелку с волованом и тарталетками. Он кормит меня и себя, внимательно следит за сражениями на экране, мне очень быстро становится скучно. Я согреваюсь под одеялом, и близость мужа наводит на определенные мысли. И так как несмотря на мой явно намекающий на секс наряд, Артур просто обнимает меня за плечи и ничего не делает, бурно обсуждая историческую драму, я начинаю к нему ластится. Целую его в шею, трусь носом о щеку, прижимаюсь грудью, которую хорошо видно сквозь ткань через кружева сорочки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Качественно снятая костюмная сказка, — неожиданно вскрикивает Артур, явно не замечая моих приставаний. — К истории имеет такое же отношение, как «Властелин колец», то есть чушь от начала и до конца!

— Музыка в фильме очень красивая, — хриплю, отползая на другой край дивана.

Злость копится во мне, она набухает, как фурункул, заполняя гноем все мое нутро.

Молодая пара, которой ничего не мешает, не должна просто смотреть телевизор, особенно, если последний секс был на той неделе, а юная жена сидит полуголая рядом. А Артур, как ни в чем не бывало, тянет меня обратно и обнимает за плечо, прижимая к себе.

— Плыть в шторм с парусами — это моветон, Маш. В бурю даже мачты рубили, а тут красиво на дно при парусах, — смеется муж, глядя на экран.

— Ты меня не хочешь, Артур? — обращаю на себя внимание, снова отползаю, скрещивая при этом руки на груди.

— Маш, ну ты чего? Мы же кино смотрим.

Раньше меня это не раздражало, а сейчас просто бесит. Артур ставит фильм на паузу и поворачивается ко мне.

— Что ты за ерунду говоришь? У нас же было в выходные. Ну досмотрели бы кино, легли бы в постель.

— А я хочу сейчас, незапланированно, страстно!

— Маш, ну что за эгоизм такой?

Спрыгиваю с дивана и захожу в спальню, громко хлопнув дверью напоследок. Артур за мной не идет. Он снимает воспроизведение с паузы и демонстративно делает звук громче. А я залажу под одеяло и накрываю голову подушкой. Вот тебе и вечер семейного просмотра.

Глава 25

Проснувшись, я обнаружила, что в кровати я совсем одна. Все в той же прозрачной ночнушке и холодной постели. Открыв глаза, я поняла, что жутко замерзла. Потерла плечи и поежилась, покрывшись мурашками. В окно светило, но совсем не грело солнце. А Артур в спальню так и не пришел. Села, потерла глаза со сна и, оглянувшись на несмятую постель с левой от себя стороны, почувствовала новый укол совести. Что я делаю? Почему цепляюсь к мужу? Он не заслужил такого отношения. Ведь, если бы я дождалась конца фильма, мы, конечно, пошли бы в спальню и занялись любовью. Но я устроила истерику и испортила нам обоим настроение. Я действительно эгоистка, Артур прав.

Ступая ногами на мохнатый коврик возле постели, я одергиваю подол, привожу себя в порядок. Затем быстро переступаю по ледяному ламинату и заглядываю в зал. Артур спит на диване, прикрывшись небольшим шерстяным клетчатым пледом. Длины пледа не хватает, и муж лежит, скрючившись в три погибели. Ну что я за жена такая? Как могла поступить так с собственным мужем? Неотступно мучают угрызения совести: что может быть отвратительнее, чем гнусные придирки и наезды не за что.