Книга Пуля без комментариев - Геннадий Сорокин

Ковпаков, увлекшийся репортажем, не успел отреагировать на второй выстрел и был сбит с ног. Сперва на него налетел Трещилов, следом – тучный мужчина из банка «Восток». Под крики и стоны у подножия памятника Ленину образовалась куча, на верху которой барахтался молодой мужчина в джинсовой куртке. Ему первому удалось выбраться из клубка тел. Прихрамывая на одну ногу, он сделал несколько шагов к постаменту памятника, споткнулся, упал, встал на четвереньки и последние метры преодолел в этой самой позиции.

Анатолий Лотенко, сбитый с толку воплями и бегством соратников, несколько секунд тупо рассматривал труп Мякоткина, пытаясь понять, что же произошло. В тот миг, когда его коснулось дыхание Деймоса, он ощутил дикий ужас от всего происходящего, передернулся всем телом и побежал к памятнику. Лотенко в два прыжка достиг спасительного постамента и спрятался за ним, прижался спиной к ледяному граниту.

Не прошло и пяти минут после первого выстрела, как площадь опустела. На ней остались Живко, Сергей Козодоев, вытолкнутый толпой в первые ряды, и Сара Блант с оператором.

– Сара, уходим! – умоляюще застонал оператор.

– Стой на месте, трусливый слизняк! – приказала женщина. – Это мой лучший репортаж в этом году. Если ты испортишь мне картинку, то, клянусь здоровьем моих детей, я тебе яйца вырву!

Прислушавшись к иностранной речи, полковник обратил внимание, что корреспондентка несколько раз со злостью произнесла слово «фак»!

«Если это ругательство, то она матерится как русский мужик, нечаянно разбивший бутылку водки на крыльце гастронома», – подумал Живко.

Сергей Козодоев стоял перед полковником Живко и ничего не видел.

Фобос и Деймос еще утром поселились в нем и сейчас нашептывали: «Чувствуешь жжение в паху? Это бактерии твою плоть разъедают. Скоро ты станешь импотентом! Ха-ха-ха! Сережа, переквалифицируйся в гомика! Бабы тебе уже ни к чему».

Из прострации Козодоева вывела Сара.

– Сергей, вы меня слышите? – спросила корреспондентка. – Как вы оцениваете происходящее? Кто, по-вашему, виновен в смерти мирных граждан?

– Кто виновен? – переспросил Козодоев. – Он! – Сергей ткнул рукой в полковника.

– Почему вы так считаете? – осведомилась Сара, подталкивая его к действию.

Но Козодоев уже не слышал ее. В невысоком немолодом офицере милиции он вдруг увидел виновника всех своих бед.

– Что, доволен? – истерично выкрикнул в лицо полковнику Сергей. – Кровью нашей хочешь все залить? – Он разразился длинной матерной тирадой, адресованной лично Живко.

Тот не ответил молодому нахалу. Он с какой-то грустью рассматривал Сергея, словно сожалел о том, что тот вообще родился на свет. От молчания, показавшегося Козодоеву презрительным, внутри его все вскипело и перемешалось. Тут было и отчаяние человека, пару часов назад диагностировавшего у себя несколько венерических заболеваний, и ненависть к отцу, решившему бросить его в России без гроша в кармане, и синяк, над которым, наверное, усмехался надменный полковник.

– Продолжайте! – подзадоривая Козодоева, попросила Сара.

Сергей посмотрел на нее, потом в объектив кинокамеры, резко выдохнул, рванул куртку на груди и завопил:

– Стреляй в грудь коммуниста, сволочь! Стреляй, гад! Всех нас не перестреляешь!

– Какой же ты коммунист? – с удивлением проговорил Живко. – Ты же сюда пришел памятник Ленину убирать, а теперь одежду на себе рвешь и орешь как припадочный. Ты, парень, псих, а не коммунист. – Полковник посмотрел на Сару, усмехнулся и продолжил: – Ты обычный американский холуй, лакей и лизоблюд. Что замолчал, не знаешь, как возразить? Ты, дружок, не молчи. Видишь, дамочка нервничает? Она от тебя правильных слов ждет. Продолжай, мы послушаем.

– Браво, полковник! – восхитилась Сара. – Сейчас вы похожи на Клинта Иствуда. Ваша выдержка выше всяких похвал! Снайперы, кровь, пули, а вы стоите, невозмутимый и гордый.

– Ах ты, крыса американская! – Сергей задохнулся от гнева. – Предательница! Чтоб ты, тварь, сдохла, где стоишь!

Козодоев сжал кулаки и хотел наброситься на корреспондентку, но краем глаза заметил очень крупного человека в милицейской форме, неспешно идущего через площадь. Резиновая палка-дубинка «ПР-73» в его руках выглядела как тонкий прутик.

Подойдя к Живко, милиционер остановился и спросил:

– Василий Кириллович, какого черта этот гражданин вопит на всю улицу как недорезанный? Хочет нас перед иностранцами опозорить?

– Судя по синяку под глазом, он уже где-то опозорился.

– Знатный бланш, ничего не скажешь! – согласился этот здоровяк со словами полковника. – Гражданин, документы при себе есть?

Этот простой вопрос окончательно вывел Козодоева из себя. Он обозвал полковника и его коллегу ублюдками и убежал с площади. Через несколько минут Козодоев взял в гараже служебную «Волгу» и помчался к кафе «Встреча» искать проститутку, наградившую его похабной болезнью.

Сара Блант даже не заметила исчезновения Сергея. Все ее внимание было приковано к колоритному мужчине.

– Кто вы, человек-гора? – выказывая неподдельное восхищение, спросила корреспондентка.

– Я командир взвода патрульно-постовой службы лейтенант милиции Шалаев, – ответил атлет. – У вас, гражданочка, документы при себе есть?

– Какие документы могут быть у слабой женщины? – сказала американка и улыбнулась.

– Тогда… – протянул Шалаев.

– Лейтенант, – томно прошептала Сара, – если вы хотите меня арестовать, то я согласна. В вашем сопровождении я готова поехать в любую тюрьму, даже в сибирскую ссылку.

Шалаев от такого откровенного предложения смутился.

– Мы и так в Сибири, – пробормотал он.

На поясе у корреспондентки зашипела рация.

Она отошла в сторону, переговорила по-английски с режиссером и руководителем проекта, вернулась и сказала:

– Господа, через пару минут я буду к вашим услугам, а пока извините – работа! – Корреспондентка повернулась к памятнику спиной, сделала серьезное лицо, подала оператору условный знак и продолжила репортаж: – Мирный митинг, организованный группой демократически настроенных бизнесменов, закончился кровавым побоищем. Властям еще предстоит узнать, по чьему приказу действовали неизвестные снайперы и где они достали оружие. А пока я хочу напомнить вам слова Томаса Джефферсона: «Древо свободы и демократии лучше всего поливать кровью патриотов». Не знаю, много ли крови видел он, наш третий президент, а с меня на сегодня ее достаточно. – Она вышла из кадра.

Оператор подошел к трупу Мякоткина, снял его с разных ракурсов, выключил видеокамеру.

Пока он завершал съемку, Сара времени даром не теряла:

– Господин лейтенант, позвольте мне сфотографироваться рядом с вами.

– Мне нельзя, – буркнул Шалаев и покраснел.