Книга Ермак. Отряд - Игорь Валериев

– А что с ними потом делать?

– Переправите через реку, и пускай идут куда хотят, – ответил Ренненкампф и устало спустился с коня. – Начинайте строить позицию, полковник.

Работа закипела, солдаты, чувствуя скорый отдых и приём пищи, трудились так, будто бы у них открылось второе дыхание. Часа через три позиция русских войск и полевой лагерь представляли сонное царство. На посты и в дозоры были выставлены нестроевики: обозники, кашевары, меньше всего уставшие за этот поход, так как провели его на повозках. Офицеры разбили между собой вахты и каждый час проверяли караульную службу.

Ближе к вечеру народ начал просыпаться и приводить себя в порядок. Ещё в полдень вернувшийся с казаками Подгорный, доложил, что китайцы драпают на юг изо всех своих сил. Пройдя за ними десять вёрст, повернули назад. От моста пришло сообщение, что прибывающие от Айгуня беженцы, наткнувшись на заслон, уходят вниз по течению. Оставленная для разведки полусотня проверила этот маршрут и узнала, что в устье Ганзы из-за спада воды в Амуре образовалась песчаная коса, по которой и уходят беглецы на юг.

Утром следующего дня Ренненкампф собрал офицеров и довёл до них приказ губернатора Грибского о возвращении отряда в Айгунь. Чем он был вызван, Павел Карлович объяснить не мог. В результате этого отряд двинулся по дороге назад. Обратный путь был, мягко сказать, неприятным. Если в местах заслонов все трупы были захоронены или спущены по течению, то погибшие во время нашего преследования вдоль дороги так и остались лежать непогребёнными. Больше суток на жаре, плюс зверьё, стервятники. В общем, картина ещё та, плюс запах тлена такой, что местами приходилось закрывать рот смоченной материей, и куча мух.

Тем не менее обратный путь оказался куда быстрее, и очень скоро наш отряд стоял у взятого Айгуня, а я, как офицер по особым поручениям, вместе с Ренненкампфом перед генералом Грибским.

– Павел Карлович, я был вынужден вас отозвать из похода вместе с отрядом из-за приказа губернатора Гродекова, который получил вчера вечером после взятия города.

– И что в том приказе, Константин Николаевич?

– Да то, что все подразделения, которые были отданы под ваше командование, необходимо отправить в Хабаровск для их дальнейшего следования в Порт-Артур, – несколько раздражённо произнёс военный губернатор. – Хотя, с другой стороны, может быть, всё и к лучшему. Пускай потеряли пару дней, но теперь можно будет осуществить предложение вашего обер-офицера по особым поручениям, а именно – сформировать для преследования конный отряд, усиленный пулемётами и артиллерией. Благо те подразделения, о которых мы предварительно разговаривали, остаются под моим командованием.

Услышав эти слова, я непроизвольно расплылся в улыбке. Чувствую, как на моём лице застыло выражение морды кота, объевшегося сосисок или сметаны. На обратном пути, чтобы несколько отвлечься от неприглядной картины на дороге и вдоль неё, я беседовал с Ренненкампфом, точнее, я отвечал на множество вопросов Павла Карловича. Среди них был и вопрос, как бы я спланировал формирование предлагаемого мною ударного отряда. Ну, я и выдал, что при организации подразделения, назначенного для рейда, необходимо в первую очередь выбрать лучших, как по боевым качествам, так и для командного состава. Состав или штат отряда должен быть сбалансированным по количеству казаков, артиллерии, пулемётов, обоза, чтобы подразделение имело возможность выполнять самостоятельные оперативные задачи в течение продолжительного периода.

«Кроме этого, сейчас был налицо удачный выбор места, времени прорыва и направления первоначального удара – на Мерген. В общем, собрать бы отряд, провести моральную накачку, направленную на обеспечение успеха рейда, и “вперёд, марш-марш”. А тут – раз! И такое услышать из уст самого главного здесь и сейчас начальника. По сути, Грибский только что дал Ренненкампфу карт-бланш на организацию рейда. Надо только теперь из этого выжать по максимуму», – пролетали в моей голове мысли, а на лице продолжала сиять улыбка.

Павел Карлович также выглядел довольным. Его усы, казалось, распушились ещё больше.

– Какими подразделениями я могу располагать, Константин Николаевич?

– В ваш летучий отряд из того, что мне оставили, могу выделить четвёртую и пятую сотни Амурского полка, три сотни Первого Нерчинского полка, батарею Забайкальского артдивизиона, батарею пулемётов Максима и все десять пулемётов Мадсена. Достаточно?

– Более чем, Константин Николаевич. Признаться, на такое я даже не рассчитывал, – взволнованно произнёс Ренненкампф.

«Это точно! По-царски! Я на такое тоже не рассчитывал», – подумал я в унисон словам Павла Карловича.

– Кроме того, вашему отряду придаётся Сретенский резервный полк, первая батарея Забайкальского артдивизиона и шестая сотня амурцев.

Грибский сделал паузу и продолжил:

– И ещё, к моему удивлению, в Айгуне осталось много бесхозных повозок, лошадей. Можете из них сформировать обоз и эти… Как там? Повозки для пулемётов…

– Тачанки, ваше превосходительство, – вмешался я в разговор.

– Да, тачанки. Кстати, Тимофей Васильевич, а откуда такое название? Что оно означает?

– Ваше превосходительство, со мной в академии учился офицер из польско-украинской шляхты. Так он рессорную повозку называл «нэтычанка», так как оси повозки не касаются кузова, то есть «нэ тыкаются». А я в нашем с ним общении как-то «нэтычанку» сократил до «тачанки». Звонкое название получилось, – я глубоко вдохнул и выдохнул. – А когда его превосходительству генерал-майору Ренненкампфу докладывал, это слово у меня непроизвольно выскочило.

Генералы недоумённо посмотрели на меня, потом переглянулись между собой и расхохотались.

– Нэтычанка, боже ты мой, – сквозь смех выдавил из себя Грибский.

– А я подумал, что в академии Генштаба специальный термин придумали, – промычал в тон губернатору Ренненкампф.

Я стоял перед двумя генералами и пытался изобразить из себя умильного кота из мультфильма «Шрек».

– Рассмешили вы нас, Тимофей Васильевич, – произнёс Грибский, вытирая пальцем выступившие слёзы. – Хотя пулемётная тачанка звучит как-то более звонко, чем пулемётная бричка или пулемётная повозка. Не так ли, Павел Карлович?

– Соглашусь с вами, Константин Николаевич, – продолжая улыбаться и разглаживая усы, ответил генерал. – Пулемётная тачанка… Действительно, звучит.

«В моём времени-пространстве это название прижилось, правда, лет через восемнадцать-девятнадцать. А здесь, может, и раньше приживётся. И будем петь: “Эх, тачанка-китаянка, наша гордость и краса. Пулемётная или Ренненкампфова тачанка, все четыре колеса”», – думал я про себя, глядя на веселящихся генералов.

После того как разговор между губернатором и командиром вновь созданного летучего отряда закончился, началось его формирование. Павел Карлович внял моим советам. В отряд из казачьих сотен амурцев и нерчинцев, выделенных Грибским, взяли не всех. Те казаки, у которых лошади были плохими, оставались при своих полках. Не хотелось, чтобы свои же воины стали причиной снижения скорости передвижения в рейде. Правда, Павел Карлович предоставил казакам время до вечера на замену плохих средств передвижения в одну лошадиную силу.