Книга От марксизма к постмарксизму? - Йоран Терборн

Понятие «современность» у Маркса

Будучи страстными политическими аналитиками, Маркс и Энгельс пристально следили за национальной политикой своего времени, хотя большая часть их работ об этом и была реакцией на конкретные события. Тем не менее начиная с конца 1860‐х годов они сфокусировались на проблеме с далеко идущими последствиями: как подавление одной нации другой влияет на классовый конфликт в каждой из них. Конкретным кейсом была Англия, наиболее продвинутая капиталистическая страна, где, как заключили Маркс и Энгельс, социальная революция была невозможна без предшествующей национальной революции в Ирландии. Марксистам многонациональных Австро-Венгерской и Российской империй вскоре пришлось уделить больше систематического теоретического внимания концепту нации в его отношении к классу. Важной теоретической работой, которая появилась благодаря этой проблеме, была книга Отто Бауэра «Национальный вопрос и социал-демократия» (1907). Но стратегическое видение и политическая практика, соединяющая марксизм и конфликт труда и капитала с антиколониальной и другой борьбой за национальное самоопределение, впервые были полноценно развиты Владимиром Лениным в серии статей, написанных прямо перед Первой мировой войной, а затем объединенных им в работу военного времени «Империализм» (1916)112.

Рассматривать Маркса и Энгельса как диалектиков современности – это прочтение конца ХХ века, проявление периода, в котором критическая социальная теория утверждает свою относительную автономию от экономики и в котором прежде всего сама ценность современности ставится под вопрос из перспективы «пост-», а не «до-» современности. Тем не менее следует акцентировать внимание на том, что хотя такое понимание, пионером в котором был Берман, и является новым, оно не должно быть навязываемым113. Хотя концепция современности никогда не была отдельно разработана или даже признана в классическом каноне марксизма, она пронизывает всю мысль Маркса. На первых восьми страницах «Манифеста Коммунистической партии» мы узнаем о «современной индустрии» (дважды), «современной буржуазии» (дважды), «современных рабочих» (дважды), а по одному разу о «современной государственной власти», «современных производительных силах» и «современных производственных отношениях»114. «Главная задача» Маркса в «Капитале», как он формулирует это в предисловии к первому изданию, была «обнаружить экономический закон движения современного общества».

Балансировать между двумя сторонами современности, эмансипаторной и эксплуатационной, было необычайно трудной задачей, с которой интеллектуалам удавалось справляться лучше, чем политикам-практикам. Марксистская традиция в своей практике диалектики современности стремилась к дрейфу от одной характеристики к другой. Во Втором интернационале (1889–1914) и в более поздней социал-демократической традиции негативный аспект все более стремился к тому, чтобы оказаться в тени эволюционной концепции роста противостоящих сил, профсоюзов и партий рабочего класса. Коминтерн или Третий интернационал (1919–1943) и последующая коммунистическая традиция, напротив, фокусировались на негативе и его перипетиях, обличая все возрастающие негативные эффекты капитализма и сохраняя надежду на неожиданный революционный переворот.

Чистое интеллектуальное течение критической теории или, как его также называли, Франкфуртская школа, подчеркивало противоречия и негативность современности без того, чтобы предложить какие бы то ни было возможности лучшего будущего. Классической работой такого рода мысли стала «Диалектика Просвещения» Макса Хоркхаймера и Теодора Адорно, написанная во время Второй мировой войны двумя немецкими евреями в американском изгнании. Несмотря на то что в книге подчеркивается, что «социальная свобода неотделима от просвещённой мысли», основная идея текста – «самоуничтожение Просвещения»115. Рациональная хитрость последнего детально разрабатывается в гомеровском мифе об Улиссе; его эмансипированная мораль находит выражение в садомазохистских фантазиях де Сада, в раскрытии смысла «массовой обманчивости» «культуриндустрии». Для Хоркхаймера и Адорно антисемиты были «либералами, желавшими открыто выражать свои антилиберльные взгляды»116. Простое мышление американской избирательной системы в самом себе было редукцией индивидуальных различий, антисемитизмом117.

Марксистская диалектика современности, таким образом, колеблется между тенями, отбрасываемыми фабриками смерти Освенцима и лучами света, исходящими из роста и организации рабочего класса.

Аспекты критической традиции

Критика и критицизм118 проявились как значимые интеллектуальные устремления в Европе в XVII веке, фокусируясь на филологической скрупулезности античных текстов, включая священные119. В следующем столетии это распространилось на критику политики, религии, религии и разума. В Германии в 1840‐х годах критицизм получил дальнейшее развитие после десятилетий постреволюционной реакции в форме философской критики религии и политики. Энгельс и Маркс начали свое сотрудничество с написания в 1844 году сатиры «Святое семейство» на лево-гегельянскую «критическую критику» Бруно Бауэра и др.

Тем не менее критическая теоретическая традиция в Германии, которая, если взглянуть на вещи шире, включала Канта и левых гегельянцев, была перенесена в марксизм. В конце концов Маркс и Энгельс провозгласили себя наследниками немецкой философии, а главный труд Маркса имел подзаголовок «Критика политической экономии». В немецкой или вдохновленной немецкой традицией литературе «критика политической экономии» долго оставалась синонимом марксизма.