Книга Искушение Анжелики - Анн Голон

Внезапно один из нападающих прыгнул, как акробат, из глубины комнаты, с расставленными, как у танцора, ногами пролетел над головами осажденных и опустился с другой стороны стола посреди англичан и даже сзади них.

Это был вождь патеуикетов сагамор Пиксарет, самый великий воин Акадии.

Анжелика услышала сзади себя скрипучий смех, и чья-то сильная рука опустилась ей на затылок.

— Ты моя пленница, — произнес торжествующе голос патсуикета.

Анжелика бросила свои, уже ненужные ей, пистолеты и обеими руками вцепилась в длинные волосы индейца, в которые были вплетены лисьи лапы.

Она узнала его, она узнала это лицо грызуна с хитрыми глазками и вдруг перестала его бояться и даже перестала смотреть на него и его орду, как на врагов. Это были индейцы племени абенаков, и она знала их язык, ей было знакомы тайны их примитивного, но коварного мышления. Она быстро обернулась назад и выплюнула две пули, которые у нее еще оставались во рту.

— Для чего вы напали на эту деревню? Чтобы захватить меня в плен? — крикнула она дикарю, мертвой хваткой держа его волосы. — По приказу Черной Сутаны?..

Взгляд ее зеленых глаз метал такие молнии, что индеец застыл в оцепенении. Уже не первый раз встречались сагамор Пиксарет и эта женщина из верховьев Кеннебека.

Сейчас они встретились, как противники на поле боя! Но какая женщина отважилась бы схватить его за косы, этот символ его верховной власти, и смотреть на него с такой смелостью, когда смерть витала над ее головой?

Раньше она уже стояла с таким же взглядом между ним и вождем ирокезов. Эта женщина не знала, что такое страх.

— Ты моя пленница, — повторил он свирепым тоном.

— Хорошо, я твоя пленница, но ты не посмеешь меня убить и ты не выдашь меня Черной Сутане, потому что я француженка и отдала тебе свой плащ, чтобы ты завернул в него кости своих предков.

Вокруг них не прекращались крики и конвульсии боя. Теперь шла рукопашная борьба. Потом наступил конец. И возгласы ярости и ужаса постепенно стихли, уступив место удушливой тишине, прерываемой стонами раненых.

Картер был скальпирован, но другие европейцы остались живы. Абенаки надеялись получить за них выкуп, взяв в плен. Преподобный Пэтридж, выбравшись из горы трупов, которыми он был завален, стоял, пошатываясь, между двумя воинами. Лицо его было все в крови.

Послышался крик: «Помогите мне, мадам, или мне конец!»

Это был Адемар, которого вытащили из-под какого-то стола.

— Ни убивайте его! — закричала Анжелика. — Вы разве не видите, что это французский солдат?

По правда сказать, это трудно было увидеть.

Анжелика жила сейчас как бы вне себя самой, ее неотвязно преследовала мысль о том, как бы выбраться из этого осиного гнезда, в которое она так глупо попала. Трагическая абсурдность ситуации привела ее в такой гнев, что это усилило ее защитные рефлексы.

Она знала психологию индейцев. И благодаря этому она выберется из западни. Они были дикими животными, но диких животных можно укротить. В пустыне Магреба Колен Патюрель научился разговаривать со львами и превратил их в своих союзников…

Она понимала, что племя Пиксарета имело свои интересы и, чтобы совершить нападение на деревню, пришло сюда из других мест. Таким образом, битва, театром которой явилась овчарня, оставалась как бы в стороне от основного сражения.

Пиксарет колебался. Некоторые слова Анжелики привели его в замешательство. «Я француженка!» — сказала она. А ему говорили, что нужно воевать против англичан. И, кроме того, он не мог забыть о плаще, о том великолепном подарке, который она ему сделала для его предков.

— А ты крещеная? — спросил он.

— Да, я крещеная, — воскликнула Анжелика. И она несколько раз перекрестилась, вызывая в своей голове образ Девы Марии.

Через приоткрытую дверь Анжелика вдруг увидела знакомое лицо. Она узнала этого человека. Это был канадский лесной охотник. Она громко позвала его:

— Господин Обиньер!

Это был Трехпалый из Трехречья. Услышав свое имя, тот обернулся. Во время войны он не признавал оружия белых. В руках у него был томагавк с рукояткой из полированного дерева и весь покрытый кровью маленький индейский топор с остро заточенным лезвием. Его голубые глаза ярко светились на лице, почерневшем от пыли и запекшейся крови. Пятна крови были также на его кожаном камзоле. На разноцветном поясе с пурпурной бахромой висело несколько скальпов.

Присутствием этого человека нужно было непременно воспользоваться… Это был неподкупный рыцарь, воин милостью Божьей, всеми мыслями он был с такими людьми, как Модрей, Ломени, д'Арребу. Главное для него — это мечта об отмщении, спасении души и рае небесном…

Он узнал ее.

— Хм! Мадам де Пейрак… Как вы оказались среди этих гнусных еретиков?.. Горе вам!

Он вошел в это разгромленное помещение, где абенаки, собрав в кучу своих пленников, предавались грабежу.

Она схватила его за отворот его кожаного камзола.

— Черная Сутана, — вскричала Анжелика, — я уверена, что видела в прерии Черную Сутану с его знаменем… Это отец д'Оржеваль вел вас в атаку, не так ли? Он знал, что я нахожусь в этой деревне!..

Она не столько спрашивала, сколько утверждала. Он смотрел на нее с полуоткрытым ртом и несколько растерянным видом. Видно было, он искал, что ответить, как объяснить свои действия:

— Вы убили Пон-Бриана, — сказал он наконец, — и вы сеете смуту в Акадии, вы и ваш муж, и все ваши союзники. Мы должны вас изолировать…

Так вот в чем дело.

Жоффрей, Жоффрей!

Они хотят захватить в плен жену грозного дворянина из Вапассу, который пользуется таким колоссальным влиянием, что уже фактически является хозяином всей Акадии.

Значит, ее хотят отвести в Квебек. И подчинить тем самым себе Жоффрея. Она его больше не увидит.

— А где Мопертюи? — спросила она с волнением.

— Мы их задержали, его и его сына. Они канадцы из Новой Франции. И настало время, чтобы они были вместе со своими братьями по крови.

— Они участвовали вместе с вами в нападении па деревню?

— Нет! Их дело будет разбираться в Квебеке. Они служили врагам Новой Франции…

Как привлечь его на свою сторону? Он был человеком и чистым душой и упрямым, легковерным и, одновременно, хитрым, жадным и непостоянным, верящим в чудеса и в святых, в Бога и в короля Франции, в главенство иезуитов. Своего рода архангел Михаил. Она его не интересовала сама по себе. Он выполняет приказы. И в то же время он хочет искупить свою вину перед Богом за содеянные грехи.

— И вы думаете, что после всего этого мой супруг граф де Пейрак будет помогать вам продавать ваших бобров в Новой Англии? — спросила она сквозь зубы. — Не забудьте, что он вам выдал аванс в тысячу фунтов и даже обещал удвоить эту сумму, если дело окажется выгодным…