Книга Миссис Калибан - Рейчел Инглз

— Наркота, — сказала Эстелль. — Деньги и наркота — вот это и есть история цивилизации.

Дороти не поняла, по-прежнему ли Эстелль имеет в виду врачей или же как-то стало известно о том, что Джои принимал наркотики. Самой ей затрагивать эту тему не хотелось. Она спросила, когда похороны. Эстелль глубоко вздохнула.

— Послушай, только не обижайся, но я правда не хочу, чтобы кто-то приходил. Думаю, я сама сумею все это одолеть — едва-едва. Но от чего угодно настоящего я просто сломаюсь. Это ведь будет представление, понимаешь. Телевидение, всё на свете. Три из тех семей продали газетам права на сериализацию, и ты б их видела. Ты никогда не встречала таких людей.

— А ты их раньше не знала?

— Нет, конечно.

— Но знала мальчиков?

— Нет. Это просто компашка шпаны, с которой Джои водился, когда ему хотелось выглядеть крутым. Бог ведает, что они там затевали. Крали телевизоры, стереосистемы и радиоприемники из машин, продавали — кто ж их знает? Такая вот это была публика.

— Ты считаешь, они этого человека спровоцировали — или чудовище это, кем бы оно там ни было? Навалились, может, на него всей бандой?

— На чудовище? Ой, Дороти, да я не верю, что оно существует. Какой-то крокодил встал на задние лапы и вырвался из этого института, но спорим, бедная тварь уже сдохла. Или, наверное, уползла обратно на пляж и уплыла.

— Так что ж это было, по-твоему?

— Ох, другая банда — и сидит сейчас тихо.

— Но люди говорят, что видели его.

— Ну еще бы. Есть люди, утверждающие, будто видели Моби-Дика на Таймз-сквер. Мне сдается, что там просто случилась большая драка. Все с бутылками и ножами. Так что если там был только один человек, то он наверняка какой-то чемпион по карате. Наверное, такое тоже возможно.

Дороти налила им обеим по второй чашке кофе. Это я во всем виновата, подумала она. Укрыла его, а теперь вот такое. Если б я сразу отвела его к хорошему адвокату, мы б выработали какую-нибудь линию защиты за убийство тех двух сторожей.

Эстелль уставилась в свою чашку. Помешала кофе ложечкой, хотя ничего туда не клала.

— Мне позвонили Чарли и Стэн, — сказала она. — Это было мило.

— Очень мило. Так ты и не вспоминаешь о том, что они были с теми девушками на показе костюмов.

— Ох, то. Не имеет значения.

— Так с кем из них Сандра заигрывала?

— Там был кое-кто другой.

— Господи, Эстелль, у тебя кто-то новый?

— Не новый. Старый. До Стэна и Чарли. Много лет назад. Мне всегда было из-за этого стыдно, но я никак не могла прервать связь — а потом, наверное, и не хотела ее заканчивать. Но теперь-то она точно прервалась. Давай уже не будем об этом.

— А у Сандры к тебе отношение сейчас поменялось? То есть вы после всего не стали с нею ближе?

— Не-а. Я даже не знаю, побеспокоится ли она прийти на похороны. А при том, каково мне сейчас, я не уверена, что вообще очень хочу ее рядом видеть.

Электрические часы на стене пощелкивали, как с ними бывало иногда, если минутная стрелка прыгала вперед. Дороти произнесла:

— Всё, чем могу. В общем, знаешь. Сама лучше мне звони, но если через несколько дней не дождусь, я тебе наберу. Ладно?

— Да, отлично. Спасибо, Дотти.

— Постарайся есть полезное и не давай им пичкать тебя таблетками — и другие депрессанты не принимай.

— Это девушка про самогон. Наконец-то не выдержала.

— Я не шучу при этом.

— Мне б хотелось от всего удрать. Просто от всего.

— Мысль, может, и недурная. Начала б собирать чемоданы после похорон, а я тебе за домом пригляжу. Ты подумай. Ты действительно не хочешь меня с собой рядом, когда…

— Нет. Спасибо.

Дороти встала. Произнесла:

— Если только решишь передумать или нужно будет поговорить, просто в любое время снимай трубку или приезжай. — Она поцеловала Эстелль в щеку и ушла.

По пути домой она думала, что Эстелль нипочем не нагрянет к ней без предупреждения — как и она сама к ней. Это не слишком щедрое предложение дружбы: не стесняйся, пожалуйста, звать меня на помощь в любое время между четырьмя и шестью, или когда я вряд ли буду в спальне кое с кем — и уж точно до двенадцатого не нужно.

А если б я его не прятала, снова подумала она, всего этого бы не случилось.

Кварталах в десяти перед домом она заметила, что едет прямо за прокатной машиной Фреда. Он ничем не выказал того, что осознаёт ее присутствие. Там, где оба они обычно сворачивали налево, он проехал прямо, а потом свернул направо. Она ехала следом.

Так следила за ним она минут десять с лишним. Он съехал на обочину на улице, что была в точности как та, на какой жили они сами, вышел и позвонил кому-то в дверь. Дороти не разглядела, кто ему открыл. Несколько минут подождала — недолго, — а потом он вышел снова, сел в машину и поехал дальше. В руке при этом он что-то держал — конторскую папку или нечто вроде. Значит, это по делу, а не развлекается.

Домой она приехала другой дорогой и увидела перед собой прокатную машину. Фред опять спешил — в последнюю минуту завязывал галстук.

— Ты куда?

— Заехать к одним людям надо. Думаю, это недолго.

— Ты нужен им при галстуке?

— Производит хорошее впечатление.

— В наши-то дни?

— Такие это люди.

— Давай я тебе повяжу, — сказала Дороти.

— Когда это мне не удавалось завязать себе галстук вслепую? Я так и в школьной пьесе делал, помнишь?

— Ты ничего не поел?

— Зацеплю что-нибудь по дороге.

В последний миг он повернулся и поцеловал ее в щеку — быстро и как будто в панике. И почти сразу же выскочил за дверь.

Дороти вернулась в кухню. Села за стол и постаралась подумать. Пока ехала, она все время была взбудоражена. Рассчитывала обнаружить что-то или кого-то. Но не оказалось ничего. Дом, вероятно, был Арта Грубера или кого-нибудь вроде, кто по ошибке прихватил с собой отчет. И все ж она чувствовала, будто ее разочаровали.

Вошел Ларри и остановился рядом с нею. Он впервые появился из своей комнаты при свете дня сам, а не стал дожидаться, чтобы она пришла и сообщила, что все в порядке.

— Не следовало тебе самому выходить, — сказала она.

— Я услышал, что он ушел.

— Но у меня мог гореть свет, а занавески только тюлевые. Кто-нибудь снаружи мог бы тебя заметить.

— Я видел, что свет не горит. — Он сел на стул напротив. Взял ее за руку.

Дороти улыбнулась. Когда б ни брал он ее за руку, она делалась счастлива. Предвкушение этого ощущения возникло у нее еще в первый раз, когда он только вошел в кухню и она протянула ему сельдерей. Она не переставала улыбаться, но при этом думала: он теперь много на себя берет — больше не избегает рисков.