Книга Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода - Стивен Рансимен

Слова папы сохранили для нас четыре современных ему летописца. Один из них — Роберт Монах — утверждает, что лично присутствовал при этом. Бальдерик Дольский и Фульхерий Шартрский пишут так, будто тоже находились на месте. Четвертый — Гвиберт Ножанский, вероятно, получил свою версию из вторых рук. Но никто из них не утверждает, что приводит точную запись речи, и все они писали свою хронику годы спустя, и их описания хранят на себе отпечаток последовавших событий. Мы лишь приблизительно представляем себе, что на самом деле сказал Урбан. По всей видимости, он начал речь с того, что рассказал слушателям о том, что необходимо помочь братьям на Востоке. Восточное христианство обращается к ним за помощью, ибо тюрки проникли в самое сердце христианских земель, терзают местных жителей и оскверняют святыни. Но он говорил не только о Романии (то есть Византии). Он подчеркнул особую святость Иерусалима и описал страдания паломников по пути в святой город. Нарисовав такую мрачную картину, он озвучил свой великий призыв. Пусть западное христианство придет на помощь Востоку. Пусть отправятся в путь и богатые, и бедные. Пусть они перестанут убивать друг друга, а ведут лучше праведную войну, делая богоугодное дело, и тогда их возглавит сам Господь. Тех, кто падет в бою, ждет прощение и отпущение грехов. Здесь люди влекут жалкую и порочную жизнь, изнемогая, ввергая в погибель свои тела и души. Здесь они бедны и несчастны, там будут радостны и преуспеют и станут истинными содружениками Богу. Медлить нельзя. Следует приготовиться выступить в дальний путь следующим летом, а поведет их войско сам Господь[33].

Урбан говорил со всем пылом и красноречием великого оратора. Его призыв встретил немедленный и оглушительный отклик. Крики «Deus le volt!» — «Этого хочет Бог!» — прервали его речь. Едва только папа смолк, как тут же со своего места поднялся епископ Пюиский и, преклонив колена перед престолом папы, просил разрешения участвовать в святом походе. Сотни людей последовали его примеру. Потом кардинал Григорий пал на колени и громко прочел Confiteor[34], и вся огромная толпа вторила за ним. Когда молитва отзвучала, Урбан снова поднялся, отпустил собравшимся грехи и отправил по домам.

Энтузиазм оказался еще сильнее, чем рассчитывал Урбан. Он еще не успел решить, как им распорядиться. В Клермоне не присутствовало ни одного из великих сеньоров. Все новобранцы были людьми скромного сословия. Предприятию требовалась более надежная поддержка со стороны светских властей. Тем времени Урбан снова созвал епископов на совет. Собор, скорее всего по его просьбе, уже принял общее постановление о том, все, кто примет участие в священной войне с благочестивыми намерениями, будут освобождены от мирских наказаний за их проступки. Теперь же к этому добавилась оговорка, что церковь возьмет под свою защиту и попечение все земные владения участников на время их отсутствия. За сохранность будет отвечать их местный епископ, который вернет все в целости и сохранности, когда воины возвратятся домой. Каждый участник похода как символ своего призвания должен поместить на одежду знак — крест из красной ткани, нашитый на плечо сюрко. Всякий, кто наденет на себя крест, должен дать обет отправиться в Иерусалим. Если он вернется слишком быстро или вовсе никуда не поедет, его ждет отлучение. Клирики и монахи не должны надевать креста без разрешения своего епископа или аббата. Пожилых и немощных следует отговаривать от попытки принять участие в походе, а также никто не должен отправляться в дорогу, не посоветовавшись предварительно со своим духовником. Это не будет простая война ради завоеваний. Во всех отвоеванных у неверных городах следует вернуть восточным церквям все отнятые у них права и владения. Все участники должны быть готовы покинуть дом к празднику Успения (15 августа) следующего года, после сбора урожая, и армии соберутся в Константинополе.

Далее следовало назначить главу предприятия. Урбан хотел, чтобы все себе четко уяснили, что поход будет проходить под контролем церкви. Его должен возглавить церковный служитель, папский легат. С единодушного согласия собор назначил таковым епископа Пюиского.

Адемар Мотейльский, епископ Пюиский, принадлежал к роду графов Валентинуа. Это был человек средних лет, уже побывавший паломником в Иерусалиме девятью годами раньше. Свое назначение он заслужил тем, что первым выступил вперед, отвечая на призыв Урбана, однако он уже принимал Урбана у себя в Ле-Пюи в августе и не мог не обсуждать с ним восточные дела, так что, возможно, его воодушевляющий жест не был совсем уж спонтанным. Это было мудрое назначение. Последующие события показали, что это прекрасный проповедник и тонкий дипломат, человек широкого кругозора, спокойный и незлобивый, всецело достойный уважения, который стремился более убеждать, чем повелевать. Своим влиянием он неизменно пользовался для того, чтобы укрощать страсти и способствовать взаимопониманию, но оно было не всегда настолько сильным, чтобы держать в узде властелинов и сеньоров, которые номинально находились у него в подчинении.

Первым из сеньоров, изъявивших желание участвовать в походе, был граф Раймунд Тулузский. 1 декабря, пока Урбан еще находился в Клермоне, туда прибыли гонцы от графа и сообщили ему, что их господин и многие из его вассалов желали бы возложить на себя крест. Находясь в Тулузе, Раймунд не имел возможности так быстро получить известие о произнесенном в Клермоне великом призыве. Вероятно, его предупредили заранее. Будучи первым человеком, кого познакомили с замыслом, и первым принесшим обет, он полагал, что заслужил стать светским главою похода, чтобы другие суверены и сеньоры находились под его началом. Он желал быть Моисеем при Аароне-Адемаре. Урбан не откликнулся на такие притязания, но Раймунд так полностью от них и не отказался. Но между тем он все же собирался искренне сотрудничать с Адемаром.

Урбан уехал из Клермона 2 декабря. Побывав в нескольких клюнийских монастырях, он провел Рождество в Лиможе, где проповедовал Крестовый поход в тамошнем соборе, затем отправился на север через Пуатье в долину Луары. В марте он уже был в Туре, где созвал собор, а в одно воскресенье пригласил местную общину послушать его на лугу у реки. Стоя на импровизированном возвышении, он прочел долгую и торжественную проповедь, увещевая слушателей покаяться и отправиться в Крестовый поход. Из Тура он снова повернул на юг через Аквитанию, мимо Сента и Бордо в Тулузу. В мае и июне он оставался в Тулузе и имел немало возможностей обсудить Крестовый поход с тамошним сеньором, графом Раймундом. В конце июня он двинулся в Прованс. Раймунд сопровождал его до Нима.