Книга 66 градусов северной широты - Майкл Ридпат

Кафе было заполнено конторскими служащими, пьющими кофе, но несколько мест были свободны.

— Рада, что ты позвонил, — сразу же объявила Сибба по-английски. — Я даже и не ожидала этого.

— Меня самого это удивляет. Вчерашняя встреча с тобой явилась полной неожиданностью.

— «ОБД-инвестмент» хороший клиент нашей фирмы, как ты догадываешься. Хочешь расспросить меня об Оскаре Гуннарссоне? Это будет не простой вопрос.

— Нет-нет. — Магнус сделал глубокий вздох. — Я хотел поговорить о нашей семье.

— Я так и подумала. — Сибба тяжело вздохнула. — Виделся ты с кем-нибудь из них с тех пор, как приехал сюда?

— Нет.

— Я могу понять, почему ты избегаешь их, особенно после того, как дедушка обошелся с тобой в твой прошлый приезд.

Магнус приезжал в Исландию, когда ему было двадцать лет, сразу же после гибели отца. Хотел добиться какого-то примирения с семьей матери. Ничего не вышло.

— Была ты в Бьярнархёфне в последнее время? — спросил Магнус.

— Да. С мужем и детьми провела в Стиккисхольмюре несколько дней в июле у дяди Ингвара. Он врач в местной больнице. Мы несколько раз навещали дедушку с бабушкой.

— Как они?

— Очень хорошо, учитывая их возраст. По-прежнему в здравом уме. Дедушка все так же копается на ферме.

— А большую часть работы делает дядя Кольбейнн?

— Да. И живет в большом доме. Дедушка с бабушкой перебрались в один из домов поменьше.

На ферме «Бьярнархёфн» было несколько построек: сараи, три дома и, разумеется, маленькая церковь поближе к фьорду.

— Сильно он изменился?

— Нет. Все тот же.

— Старый пройдоха, — пробормотал Магнус.

Сибба сочувственно посмотрела на него.

— Тебе не понравилось в тот раз в Бьярнархёфне?

— Да. Тебе, надо сказать, посчастливилось вырасти в Канаде, вдали от них.

— Помню, я была там в детстве. Собственно говоря, так же как Олли и ты. Оба вы были очень тихими. Словно боялись дедушку.

— Боялись. Особенно Олли. — Магнус усмехнулся. — Вспоминать об этом тяжело до сих пор. Знаешь, мы с Олли ни разу не затрагивали данную тему после отъезда в Америку. Казалось, все эти четыре года стерлись из памяти.

— Пока не встретилась я? Извини. Не следовало рассказывать тебе о твоем отце и другой женщине. Мне и в голову не приходило, что ты можешь ничего не знать, ведь все остальные члены семьи постоянно говорили об этом. Но конечно, я старше тебя, тогда вы с Олли были еще совсем детьми.

— Я рад, Сибба, что ты мне обо всем рассказала. В сущности, именно об этом я и хотел расспросить тебя.

— Стоит ли? — Сибба подняла на него вопрошающий взгляд.

— Да. — Магнус кивнул. — Мне нужно выяснить, что произошло в жизни моих родителей. Это мучает меня с тех пор, как убили отца.

Сибба удивленно вскинула брови.

— Одно никак не связано с другим, так ведь?

— Я в этом почти уверен. Но я полицейский и перестаю задавать вопросы, лишь получив удовлетворяющие меня ответы. Ты единственный член семьи, с кем я могу разговаривать. Дед настроил остальных против меня.

У Халлгримура, дедушки Магнуса, было три сына и дочь: старший Вильяльмур, в двадцать с небольшим лет эмигрировавший в Канаду, Кольбейнн, Ингвар и Маргрет, мать Магнуса. Сибба, дочь Вильяльмура, выросла и получила образование в Канаде, но, окончив университет, возвратилась в Исландию, поступила в юридическую школу и стала адвокатом в Рейкьявике. Магнусу она всегда нравилась больше всех остальных из материнской родни.

Она пристально посмотрела на Магнуса.

— Ну что же, спрашивай. Не знаю, насколько смогу помочь тебе.

Магнус отхлебнул кофе.

— Знаешь, кто была та женщина?

— Знала, но… нет… забыла ее имя. — Сибба наморщила лоб, силясь вспомнить. Покачала головой. — Нет. Но потом вспомнится. Она была лучшей подругой тети Маргрет еще со школы. Жила в Стиккисхольмюре. Они обе преподавали в школе в Рейкьявике.

— Она преподавала в той же школе, что и мама?

— Не знаю.

— Встречалась ты когда-нибудь с этой женщиной?

— Нет. Но слышала о ней. Хочешь, расспрошу отца?

— Это было бы весьма кстати. Только сделай одолжение, не говори ему, что об этом спрашивал я.

— Ладно, — с явной неохотой ответила Сибба. Взглянула на часики. — Мне нужно идти. У нас через пять минут собрание.

Она встала и поцеловала Магнуса в щеку. Это было, однако, очень мило с ее стороны. У Магнуса в Исландии с отцовской стороны никого не осталось. Сибба была самой близкой.

— Ты уверен, что хочешь все это знать? — спросила она.

Магнус кивнул. Ингилейф была права.

— Уверен.

Небольшое расстояние от Сельтьярнарнеса до гавани Бьёрн проехал на мотоцикле. Харпа рано ушла в булочную и по пути завела Маркуса к своей матери. Бьёрн сообщил ей, что ему надо вернуться в Грюндарфьордюр, перед тем как выйти в море на траулере на несколько дней. Свободное время он решил провести в прогулке по своим любимым местам Рейкьявика.

Бьёрн поставил мотоцикл и неторопливо пошел по пристани. Судов было не много: большой траулер из России, два с островов Вестмана и несколько маленьких суденышек. Старая гавань в Рейкьявике, разумеется, была гораздо больше Грюндарфьордюра, но в эти дни она казалась более тихой. Сосредоточение рыбопромысловых квот в руках ограниченного количества компаний за последние двадцать пять лет привело к тому, что судов заметно поубавилось, а те, что остались, проводили больше времени в море. Это давало наибольший экономический эффект, поэтому Исландия и была одной из немногих стран в мире, рыбаки которых зарабатывали деньги, а не растрачивали государственные субсидии. Но эта рентабельность давалась дорогой ценой: суда шли на металлолом, рыбаки теряли работу, иногда ликвидировались целые корпорации.

До креппы Бьёрн получал от всего этого выгоду. Его дядя в Грюндарфьордюре был одним из первых получателей квоты, она выделялась тем, кто ловил рыбу с 1980 по 1983 год. Квота представляла собой право вылавливать определенную долю общего улова, определяемого ежегодно Научно-исследовательским институтом моря и министерством рыболовства в зависимости от уровня соответствующих природных ресурсов. Как только последние становились известны, удачливые «короли квоты» либо продолжали промысел, либо продавали свою долю более крупным компаниям за миллионы, иногда сотни миллионов крон. Эйнар, отец Харпы, поступил именно так. И хотя дядя Бьёрна продал свою квоту и баркас «Лунди» ему как племяннику по низкой цене, все-таки пришлось брать в банке большую ссуду.

Бьёрн рыбачил вместе с дядей с тринадцати лет. Был прирожденным рыбаком. Ему даже приписывали умение предугадывать пути косяков трески. Кроме того, он быстро приспособил большинство новых технологий для изучения морского дна и обнаружения скопления рыбы. Вскоре он выплатил почти весь долг. Потом взял еще ссуду, чтобы купить небольшую квоту у знакомого рыбака в Грюндарфьордюре. Она прилагалась к пропорции общего улова, а не к конкретному судну, и таким образом, секрет доходности заключался в том, чтобы уровень квоты соотносился с возможностями данного судна. Затем, в 2007 году, он взял еще одну ссуду, чтобы купить еще одну квоту и современное электронное оборудование для «Лунди».