Книга Повязанный кровью - Павел Корнев

Подошел к двери, прислушался и, слегка приоткрыв ее, выглянул наружу – никого. Выскользнул в темный коридор, прокрался к соседней комнате и с ножом в руке заскочил внутрь. И снова та же картина: пустое помещение, минимум мебели, окно закрыто тяжелыми ставнями.

Следующей решил проверить комнату напротив и, потянув за дверную ручку, я чуть не замер на пороге – ноздри уловили прекрасно знакомый запах. Справившись с волнением, прикрыл за собой дверь и принюхался. Так и есть – почти неразличимый аромат любимых духов Катарины мне не почудился. Разумеется, такие духи не редкость, но… Я потер зачесавшуюся шею и приступил к осмотру комнаты.

Ни-че-го. Тень побери мою задержку в пути! Судя по всему, постоялица из этой комнаты съехала самое раннее вчера, и при невеликой удаче ее вполне можно было успеть перехватить! Ну а теперь мне что делать?

Я проверил комнату по второму разу, выдвинул и осмотрел все ящики, перетряс постельное белье, но так и не смог обнаружить ничего, что подсказало бы мне хоть какое-нибудь направление для дальнейших поисков. Единственная находка – застрявший в щели под кроватью серебряный талер с профилем Георга Йоркского на аверсе и гербом герцогства на реверсе. Но это еще ни о чем не говорило: талеры охотно принимали не только в Йорке и Северных княжествах, но и в Империи. Мало ли кто мог монету обронить?

Сунув талер в кошель – считай на два, а то и три серебряных шлема стал богаче, – я подошел к двери и вздрогнул от раздавшегося где-то на первом этаже стука. Пока не сообразил, что это стучат во входную дверь, – взмок. А потом взмок еще больше, когда послышался лязг запоров. В доме все это время кто-то был?!

Успокоив дыхание и стараясь ступать как можно тише, я прокрался к ведущей на первый этаж лестнице и, опершись спиной о стену, присел в неглубокой нише рядом с перилами. Беседа внизу шла на повышенных тонах, но из-за странного акцента одного собеседника и шепелявости второго мне пришлось чуть ли не просунуть голову меж резных стоек, чтобы понять, о чем идет разговор.

– Успокойся! – Высокий мужчина в темно-синем плаще снял широкополую шляпу с длинным зеленым пером и отдернул штору, закрывавшую окно. Совершенно неожиданно для меня его бесцветно-серые волосы в свете проникших в комнату солнечных лучей оказались желто-песочными.

– Да как успокоиться, монсеньор? – Сгорбленный старик потеребил украшенный вышивкой воротничок халата и судорожно вздохнул. – Это вы… А я ж в городе останусь… Как мне?..

– Держите себя в руках, наша гостья скоро покинет город. – Тот, кого назвали монсеньором, брезгливо отвернулся от старика, и на мгновение мелькнул нашитый на плащ герб. – И вообще, господин Роберто, чего вы так нервничаете?

– Да приходил тут один, чистый шпик. – Старик налил из стоявшего на невысоком столике хрустального графина бокал вина и одним махом его выпил. – Не к добру это.

– Когда приходил? Что ему было надо? – насторожился монсеньор.

– Прямо перед вами и приходил. – В отличие от гостя Роберто начал успокаиваться. – А что ему надо было – не скажу. Не впустил я его.

– Зря. Я бы с ним поговорил. – Монсеньор положил руку на высовывавшуюся из-под плаща рукоять сабли. – Выглядел он как?

– Молодой, лет под двадцать. Темноволосый, глаза – зеленые. Нос с горбинкой. Видно, что после перелома сросся немного неровно. Лицо… Лицо даже не скажу. Острое, что ли? Ну вы северян видели, они все на одно лицо. Росту локтя четыре с половиной, не меньше. И бледный как смерть.

– Одет во что?

– Камзол на нем был, темно-зеленый.

– Какие-нибудь приметы?

– Шрам на левой щеке. Тонкий, почти незаметный. У мочки начинается. А больше и не разглядел ничего. В щель же смотрел, а через нее разве ж это обзор?

Вот сволочь старая, и когда только столько всего высмотреть успел?

– Нас о нем предупреждали, но точного описания дать не смогли. Или не посчитали нужным… – Монсеньор задумался и нахлобучил шляпу. – Вот что, господин Роберто, пришлю-ка я к вам Паоло и художника одного надежного.

– Зачем это? – насторожился старик.

– Паоло вашу память освежит, а художник портрет этого типа набросает. И смею вас уверить, что больше он нас не потревожит. Сказать по правде, он уже никого потревожить не сможет. Вы ведь не против?

– Я только за, – мерзко хихикнул Роберто. – А кто он таков?

– Насколько я понял, он как-то связан с Тенями[14].

– С Тенями?! Охотник за скальпами[15]? – Плешивый старик покачал головой. – Боюсь, у нашей гостьи могут выйти из этого большие неприятности.

– Не думаю, скорее, здесь что-то личное. Но вы ведь знаете – наши партнеры не любят делиться своими секретами. – Монсеньор подошел к двери и обернулся. – Мои люди остались на площади, я пришлю двоих на случай, если этот северянин все же вернется.

– Буду премного благодарен.

– Да, и на всякий случай проверьте, чтобы после нашей гостьи ничего лишнего не осталось. Если что-то найдете – пришлите мне сегодня же. Завтра меня в Геладжио уже не будет.

– Так вы все же решили вернуться в Йорк? Неужели из Эр-Торы уже товар пришел?

– Пришел. Да и людей надежных, которым охрану нашей гостьи поручить можно, как назло, в городе сейчас нет. А вообще, оно и к лучшему – за нашими друзьями глаз да глаз нужен.

Монсеньор вышел на улицу, старик запер за ним дверь и, шаркая тапочками, начал подниматься на второй этаж. Я отпрянул в темную нишу, но Роберто повернул в другую сторону и, что-то тихо бормоча себе под нос, поплелся по своим делам.

В два прыжка я оказался у него за спиной и, зажав одной ладонью подбородок, а второй затылок, резким движением свернул ему шею. Старческие позвонки тихо хрустнули, и труп Роберто, обмякнув, повалился на пол. Не дав ему упасть, я оттащил тело к лестнице, перевалил через перила головой вниз и отпустил.

Грубая работа, конечно, – любой опытный стражник сразу заподозрит неладное, – но ни на что более продуманное времени уже не оставалось. Да может, и пронесет – дедушка старенький, выпил вина, голова закружилась, вот и свалился, болезный. Зато теперь этот монсеньор мой портрет не заполучит. А ради этого можно свернуть шеи и десяти Роберто.

Выбравшись из дома через крышу, я поспешил к магистрату и едва не опоздал: тот, кого ныне покойный Роберто звал монсеньором, в сопровождении двух телохранителей – у этих в расцветке плащей преобладали красные и синие тона – уже выезжал с площади. Мне и заметить-то его удалось только благодаря шляпе с шикарным пером.