Книга Ищущий Битву - Владимир Свержин

Лис печально вздохнул, выпустил посох и, перехватив одной рукой запястья противника, другой резко повернул его локоть. Ошеломленный рыцарь шумно врезался лицом в блюдо, сокрушая бренные останки поросенка и взметая вокруг себя брызги соуса.

В ту же секунду подброшенный отточенным долгими тренировками движением посох вновь влетел в руку и, совершив полный круг, встал на прежнее место.

– Я Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк, – спокойно глядя на разъяренного рыцаря, проговорил Лис. – Гасконский дворянин и такой же добрый подданный короля Ричарда, как и вы. Я не жонглер, как вы изволили выразиться, а менестрель. Если вы не чувствуете разницы – это выставляет вас дураком, невеждой и деревенщиной. Скажу только, что дед нашего славного короля вовсе не стыдился подобного титула.

– Да по мне, будь ты хоть царь Давид, я расшибу тебе голову, – все больше свирепел рыцарь.

– Ерунда! Забудь! Это тебе не удастся, сколько бы ты слюной здесь ни брызгал!

– Что здесь происходит? – раздался откуда-то сверху спокойный мягкий баритон человека, патологически уверенного в себе.

Лис взглянул туда, откуда доносился голос, и хищно улыбнулся про себя.

«Высок, худ, носит длинные волосы – Фридрих фон Норгаузен явно не был ценителем мужской красоты».

Вышедший на шум перебранки мужчина действительно был высок, скорее худощав, чем худ, и носил длинные волосы, светлой волной стекавшие по его плечам. Его лицо, являвшее прекрасный образчик гордой мужественности, было странно освещено большими серыми глазами, опушенными длинными ресницами. Взгляд этих глаз струил мягкий и почти печальный свет, и можно только пожалеть тех дам, которым суждено было встретить этот взгляд.

– Что здесь происходит? – негромко спросил он, и взоры всех присутствующих невольно обратились к нему.

– Да вот, ваша милость, Девид повздорил с этим достойным господином, – отозвался на вопрос один из сидевших за столом рыцарей. – Он менестрель и гасконский дворянин.

– Гасконский дворянин? Да мы с вами земляки, друг мой, – улыбаясь, обратился к Лису тот, кого рыцарь именовал «милость». – Я Роберт Льюис Барентон, видам[14]его преподобия аббата Сен-Тибальда оф Брокстона. Хотя я англичанин, но родился в Пюжаси, что в трех лье от Иерака. Как там дома, господин…

– Д'Орбиньяк. Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк.

– Не из гайренских ли Орбиньяков, случайно?

– Да. – Лис нервно сглотнул.

– Ба! Да мы с вами родственники! Мой двоюродный дядя со стороны матери был женат на Элоизе д'Орбиньяк.

– Это моя троюродная тетушка, – не краснея, соврал Рейнар.

– Что ж! Родство, конечно, не близкое, но по гасконским законам мы почти братья. Вы давно из Гаскони?

– Давно. Я много странствую, как и подобает менестрелю.

– А сейчас откуда?

– Из Бремена. Возвращаюсь с ежегодного бард-турнира «Бременские музыканты».

– И каков был приз?

– Как обычно. Дочка глупого короля!

– И кто же его выиграл?

– Увы. Все короли, имеющие дочерей, отказались признаться в глупости, а у единственного, который готов был это признать, не оказалось дочери.

Эта незамысловатая шутка Лиса привела к поистине странным последствиям.

Господа рыцари хохотали. Хохотали самозабвенно, утирая слезы рукавом. Лед недоверия был сломлен, и только сэр Девид Бервуд угрюмо смотрел на Рейнара, не желая принимать участие в общем веселье. Как бы там ни было, через несколько минут Лис уже сидел в тесном кругу и, перебирая струны мандолы, напевал:

Рыцарь чувствует, сражаясь,

Что он ранен в грудь смертельно.

Прижимает панцирь к сердцу,

Чтобы кровь остановилась…

И скупые мужские слезы орошали давно не бритые лица новых приятелей Лиса.

Насколько я мог судить, Лиса хватало часов на восемь подобных песен. Может быть – больше.

Так или иначе, я никогда не видел, чтобы спасовал знаменитый гайренский менестрель – всегда первыми сдавались слушатели.

Все эти долгие часы, пока длился сольный концерт заезжего шансонье, кони уносили нас все дальше и дальше от Браке. Когда начало смеркаться, мы пустили коней шагом, и я с грустью стал созерцать однообразные лесные пейзажи, расстилавшиеся по обочинам знакомой мне уже дороги римских легионов.

Всего три дня назад мы мчались по этой дороге очертя голову в предвкушении славной драки и быстрой победы. Насчет драки наши ожидания вполне оправдались. А насчет победы?.. Сейчас мы были ничуть не ближе к ней, чем в момент нашего прибытия.

– Мессир Вальдар, – прервал мои горестные раздумья де Меркадье, – правда ли, что вы прибыли сюда, чтобы вернуть свободу королю Ричарду?

Я утвердительно кивнул головой.

– Вдвоем?

– Уже втроем. Ты временно зачисляешься ко мне в штат оруженосцем. Не возражаешь?

– Что вы, милорд!

– Уже хорошо. Найдутся и другие. Кроме того, мы ведь не собираемся вести тотальную войну против империи. Не правда ли?

Эдвар Жильбер не понял, о какой войне идет речь, но слегка погрустнел. Похоже, ему как раз очень хотелось развязать небольшую войну против Гогенштауфенов.

Сумерки начинали сгущаться. Пора было подумать о ночлеге. Когда впереди, на заросшем столетними дубами холме, грозящем небесам перстом, вырисовалась высокая башня какого-то замка, сердце мое забилось чаще в предвкушении ужина, бывшего для нас также обедом и частично завтраком.

– Что это за башня? – спросил я у крестьянина, понуро тащившего на спине вязанку хвороста.

– Шамберг, ваша честь, – почтительно склонясь, ответил он, – владение барона Росселина фон Шамберга.

Я бросил ему какую-то мелкую монету. Он схватил ее на лету, уронив свою вязанку, и вновь начал собирать ее, бормоча имена святых, которым поручал охранять нас в дороге. Проехав еще пол-лиги, мы увидели речушку, петлявшую сквозь лесную чащу, и мост из сколоченных бревен, перекинутый через нее. Возле моста горделиво возвышались две конные фигуры. Одна из них была явно в доспехах.

– Это еще что за дорожная полиция? – пробормотал я. – Не похоже, чтобы нас собирались оштрафовывать за езду без номерных знаков.

Я украдкой кинул взгляд на рукоять меча. Как и всегда в подобных случаях, рубины в рукояти Катгабайла сияли ярче обычного. Избежать схватки было невозможно.

Когда мы приблизились на расстояние ярдов двенадцати, младший из всадников, по виду и по повадке явный оруженосец, направил коня ко мне и произнес с максимальной учтивостью:

– Господин рыцарь, мой брат и господин, властелин здешних мест, барон Росселин фон Шамберг цу Лухсенвальд, рыцарь Атакующей Рыси, во исполнение данного им обета вызывает вас на поединок!