Книга Плененные любовью - Элейн Барбьери

Обе девочки не скрывали своего восхищения и гордости, глядя на названую сестру, и старались как можно чаще гладить и просто трогать ее светлые волосы, особенно когда все вместе гуляли по деревне, — они словно предлагали окружающим отдать должное этой необычной красоте.

Вся семья с бесконечным терпением относилась к тому, что Аманда совершенно не разбирается в обычаях племени. Ее образование началось с первого же дня, когда Аманде вместе с сестрами поручили аккуратно рассыпать намолоченное зерно для сушки на солнце. Позднее ей показали, как небольшую часть зерна мелют в муку, еще часть запасают в самих вигвамах, подвешивая вдоль стен в больших туесах, а основную часть засыпают в самые большие туеса и закапывают в землю, чтобы пользоваться на протяжении долгой зимы вместе с овощами, орехами и ягодами.

В тусклом отблеске слабого огня в очаге Аманда в который уже раз внимательно разглядывала обстановку вигвама, ставшего теперь ее домом. Внутри стены были украшены яркими цветными ковриками, и на крючках висело множество корзин и туесов самых разных размеров и форм. Так индейцы хранили зерно, семена, вяленое мясо и рыбу — когда пищи было много и находилось, что запасать.

Как и ее сестры и мать, Аманда сидела на низкой скамье, застланной слоями таких же ковров и шкур, что свисали со стен вигвама. Скамьи служили двум целям: на них спали ночью или сидели днем. В самом центре вигвама, в маленьком углублении, обложенном камнями, был устроен очаг, дававший обитателям индейского жилья тепло, свет и возможность готовить пишу. Дым поднимался прямо вверх, скапливался под высокой конической крышей и постепенно уходил через специально устроенную для этого дыру прямо в небо.

Ее семья! Как быстро рассудок свыкся с этими словами и стал это воспринимать совершенно естественно! Всего несколько недель назад она готова была обрушить на этих вот самых людей всю силу своей ненависти и обзывала их дикарями, убийцами, которые отнимают жизни без жалости и без повода! А вот теперь она поняла, что индейцы точно так же способны испытывать горе и что в этой войне им тоже довелось пережить утраты своих близких. Все, что узнала на этой неделе, подталкивало девушку к единственно возможному решению: чем скорее она разорвет узы, терзавшие ей сердце и связывавшие с прошлой жизнью, тем лучше. Пока она не выбросит из головы свое прошлое, ей ни за что не справиться с настоящим. Она обнаружила, что даже в редко выдававшиеся минуты одиночества не имеет возможности позволить себе возвращаться мыслями к прежней жизни и образам тех, кто был ей дорог целую вечность назад. Даже малейший намек на воспоминания вызывал слишком острую душевную боль и смятение. Разве ей станет лучше, если она без конца будет терзаться догадками о том, что подумал Роберт, когда узнал, что его невесту похитили всего за день до свадьбы, или воспоминаниями о теплом взоре дружеских зеленых глаз и их с Адамом прощальном поцелуе? Душевные раны были слишком глубокими и свежими, и Аманда понимала, что не надо их бередить.

Разве будет польза от бесплодных сожалений о том, что закончилось и миновало без следа и никогда уже не вернется? Здравый смысл подсказывал Аманде прекратить эту бесконечную пытку и постараться принять жизнь такой, какая она есть, и смириться с тем, что уготовано ей судьбой.

И хотя отчасти она даже ненавидела себя за это смирение, ужасная первая неделя в «одиночной камере» преподала девушке суровый урок: теперь она знала, что больше всего на свете дорожит собственной жизнью и главное для нее — это выжить в любой обстановке.

Чингу заглядывал к ним каждый день, чтобы поделиться с семьей Нинчич частью своей добычи: это могла быть рыба, выловленная в реке, или белка, или дикая индейка. Он появлялся еще раз ближе к вечеру, когда жители деревни заканчивали дневные труды, и посвящал свое свободное время Аманде, терпеливо продолжая рассказ об образе жизни его племени. С его помощью Аманда быстро выучилась понимать многие фразы на языке абнаки и очень гордилась тем, что теперь вполне способна сама объясниться со своей семьей.

Однажды вечером они забрались на небольшой холм на самом краю деревни. Здесь было вкопано в землю множество высоких столбов. Покрытые затейливой резьбой и увешанные ярко раскрашенными изображениями птиц и животных, столбы тут же вызвали у Аманды массу вопросов.

— Что это за столбы, Чингу? Они какие-то особенные? Индеец с неизменным терпением отвечал ей как можно подробнее:

— У каждого абнаки есть свой дух-защитник, и от расположения этого духа зависит то, как сложится его жизнь. Эти духи принимают облик птиц или зверей, или того, кто их создал. Мы верим, что все живые существа — люди, звери и птицы — братья и все они находятся под покровительством Божественного Духа, Великого Манито. А здесь на столбах висят тотемы — то есть изображения наших добрых духов.

От удивления Аманда встряхнула головой так, что ее светлые волосы ярко блеснули в последних лучах заходящего солнца, заколыхавшись, словно расплавленное золото. Чингу, затаив дыхание, любовался ею, пока она грустно говорила:

— Чингу, я знаю, что стала теперь абнаки и должна принять вашу веру, но боюсь, что в душе я так и останусь другой. И никогда не сумею преодолеть пропасть между нашими религиями.

Чингу по-прежнему не отрывал глаз от нежного, слегка загоревшего лица, на фоне которого еще ярче казалось сияние огромных синих глаз. Он горячо возразил:

— Аманда, а ты сама можешь определить ту пропасть, о которой говоришь? Разве большинство твоих соплеменников не верят в собственных ангелов-хранителей, а ты сама не веришь в Единого Бога, что правит всеми людьми и животными?

— Да, мы верим во все это, Чингу.

— И мы тоже верим в то, что некогда земля подверглась бедствию в виде Всемирного потопа. Великий Манито послал четырех божественных зверей, и они ныряли по очереди, один за другим, пока не достали немного земли с самого дна, и из этой земли Великий Манито снова создал землю и всех, кто сейчас на ней живет. Разве миссионеры не рассказывают нам очень похожую историю из вашего Святого Писания?

— Да. — Лицо Аманды выражало искреннее изумление. — Это история про Всемирный потоп и Ноев ковчег.

А Чингу негромко добавил:

— Аманда, а не могло ли случиться так, что различия в наших историях возникли не оттого, что все происходило по-разному, а оттого, что за столько времени от бесконечных пересказов « них могли вкрасться ошибки?

Еще долго в тот вечер Аманда, сидя у себя в вигваме, с теплотой вспоминала искреннюю попытку Чингу помочь ей разобраться в своей вере и отыскать достаточно связей с верой белых ради того, чтобы ей было легче освоиться с религией абнаки. Она давно уже перестала относиться к молодому воину как к неблагодарному похитителю и видела в нем друга и наставника: повинуясь внезапному порыву, девушка вдруг легонько обняла его за плечи и прижалась лицом к груди.

— Спасибо тебе, Чингу. Ты так много сделал для того, чтобы я быстрее здесь освоилась!

В ответ он также обнял ее, привлекая к себе еще ближе, и промолвил: