Книга Добродетель в опасности - Элейн Барбьери

Лицо Салли сделалось унылым.

— Милая… если б я знала! — сказала она после долгого молчания, и в голосе ее послышались нотки искренней грусти.

Он еще сердился и не мог понять отчего.

Молча сидя в темном вагоне поезда, Рид рассеянно слушал монотонный перестук колес. После случая в галантерейном магазине прошло несколько часов, а он все никак не мог остыть.

Рид взглянул на соседнее место. Честити сидела с закрытыми глазами, но он знал, что она не спит. Их резкий разговор на улице перед магазином задал тон на весь остаток дня. Перед тем как они пошли на вокзал, к ним в номер заглянул доктор Карр. Разумеется, решение Рида отправиться в дорогу с незажившей ногой очень ему не понравилось. Приняв плату за лечение, старенький врач, по обыкновению не стесняясь в выражениях, высказал Риду все, что о нем думает.

Потом в комнату вошла Салли — попрощаться. Он почувствовал себя неловко в присутствии этой женщины, а потому разговаривал с ней хмурым, сердитым тоном. Честити сказала, что он вел себя неприлично, однако он сам так не считал.

Когда Честити чудесным образом нашла в номере свои очки там, где искала несколько раз до этого, его раздражение усилилось.

В довершение всего на вокзале выяснилось, что поезд задерживается и прибудет только к вечеру. Уже стемнело, и нога ныла так сильно, что, когда они наконец сели в поезд, ему с трудом удавалось скрывать боль.

Взгляд Рида задержался на спокойном лице Честити. Почему он так разозлился, услышав рассказ Салли? Ответ напрашивался сам собой. Честити то и дело шутила с огнем. Благие намерения побеждали в ней голос разума, и она, точно маленький ребенок в дремучем лесу, уверенно шагала вперед, совершенно не замечая опасностей, подстерегавших ее за каждым кустом.

Ясные глаза Рида потемнели. Дженни тоже верила в благие намерения. Она была честной, ласковой, полной жизни, но эту жизнь так быстро отняли у нее, что он до сих пор просыпался среди ночи и удивлялся, что ее нет рядом.

Но правда была безжалостной, а реальность — неумолимой. Перед смертью Дженни кричала ему, звала на помощь. А он не успел ее спасти, хоть и любил всем сердцем.

Однако Честити не просила о помощи, она помогала сама, не задумываясь о возможных последствиях.

Черт возьми, что за дурак бросил ее одну на произвол судьбы?

Надо узнать ответ на этот вопрос.

— Честити… ты не спишь?

Девушка беспокойно заворочалась и открыла глаза, в которых плясали злые зеленые огоньки.

— Ты еще сердишься?

Молчание.

— Этот лавочник получил по заслугам, но я был не прав, когда сорвал на тебе свой гнев, — искренне сказал Рид.

— Ты не должен был вмешиваться.

Рид не хотел спорить.

— Я бы сама все уладила, как в прошлый раз!

Губы Рида дрогнули в улыбке.

— Это правда, что ты уложила Доббса на обе лопатки?

Девушка густо покраснела.

— Я не хотела его бить, но он меня так разозлил… а потом он вдруг попятился и грохнулся на пол. Я не поверила своим глазам.

— Поделом ему.

— Нет, я не должна была… — Честити осеклась. — Вообще-то все правильно. Он низкий человек.

— Неужели ты думала, что он простит тебе это, когда снова пошла в магазин?

— Я не ожидала, что он опять ко мне полезет.

— Ты полагала, что он все забудет?

— Порядочный человек должен был признать свою ошибку.

— Если бы он был порядочным человеком, вообще ничего бы не случилось.

Честити промолчала.

— Ты уже не на востоке, Честити. Здесь слишком много желающих воспользоваться твоей… неопытностью. А я не хотел сидеть и ждать, чем все это закончится.

— Я понимаю.

Она смотрела на него чистыми, невинными глазами.

— Расскажи мне о своем банкире.

— Каком банкире?

— Который ждет тебя в Калдвелле.

— Он не мой. Это просто друг. Точнее, не совсем друг…

Риду стало не по себе.

— Если он не друг…

— Я с ним никогда не встречалась, поэтому, наверное, не могу назвать его своим другом…

— Ты с ним никогда не встречалась? — Рид удивленно уставился на девушку. — Ты хочешь сказать, что отправилась за сотни миль… одна, уверенная, что в конце пути тебя встретит человек, с которым ты никогда не встречалась, только потому, что он тебе это обещал?

— Он не говорил, что будет меня ждать. Я написала в письме, что выезжаю, и отправилась, не дожидаясь ответа.

Рид был потрясен.

Бледные щеки девушки тронул румянец.

— Ты считаешь меня глупой, но в глубине души я верю, что поступаю правильно. Я знаю, ты волнуешься за меня. Не надо. Понимаешь, — проговорила она срывающимся голосом, — я еду домой.

Честити с трудом сдерживала подступавшие слезы, и Рид сам почувствовал комок в горле.

Не в силах продолжать расспросы, он нежно обнял девушку и притянул к себе. Она положила голову ему на плечо, странно успокоив его своим теплом. Рид прижался щекой к ее волосам и сказал неожиданно ласковым голосом:

— Хватит говорить. Уже поздно, ты устала. Засыпай, Честити.

Уютно устроившись в объятиях Рида, Честити лежала щекой на его плече и слушала мерный стук его сердца, баюкавший ее в темноте. Он говорил ей, что в этом незнакомом «диком» мире мало кому можно доверять. Наверное, это так, но она могла доверять ему. Почему-то теперь у нее не было в этом сомнения.

Честити закрыла глаза.

Глава 6

Уилл Морган стоял у окна хижины на индейской территории и разглядывал грязную дорогу, проложенную на север по редкой траве. Его моложавое лицо и темные глаза были напряжены, а движения стройного крепкого тела скованны. Было жарко, но яркий солнечный свет раннего утра постепенно слабел. Собирался дождь.

Морган с досадой взглянул на загоны для скота, наспех построенные рядом с хижиной, в которых вяло передвигались его люди с железными клеймами в руках. Угнать скот проще всего. Ему нравились волнение, риск и сознание того, что можно кого-то лишить жизни одним движением пальцев. Но потом нужно было сделать еще много нудных вещей, чтобы, не будучи пойманным, продать краденых животных, и эта часть работы всегда вызывала в нем нетерпеливое раздражение.

Морган повернулся к ведру с водой, стоящему в углу, хлебнул из ковшика и с отвращением выплюнул теплую жидкость. Он приехал сюда несколько дней назад, надеясь, что скот уже готов для перевозки, но не тут-то было. Заново клеймить скот — тяжкий труд, а его люди не привыкли трудиться. Эти ленивые свиньи начинают шевелиться, только когда он стоит у них над душой, вот и пришлось подгонять их почти все утро. Как же это осточертело! К тому же их лень мешала ему заняться личными делами, что вызывало еще большее раздражение.