Книга Одержим тобой - Ellen Fallen

– Так говоришь, будто не ты его составлял. – Садится в такую же позу, как я, и берет бокал в руки. – Немного подло ставить меня в такие рамки.

Прищуриваю глаза, она кладет ногу на ногу, отчего моя футболка обнажает часть ее бедра. Это намеренный ход с ее стороны, она меня начинает провоцировать.

– Ты сейчас выпрашиваешь приоритет? Или хочешь, чтобы я соблазнил своего работника, за что потом искупал вину? Мне кажется очевидным, что ты сейчас в роли сексуальной жертвы выглядишь слишком довольной. – Облизываю машинально губы и смотрю, как она делает то же самое.

– Доусон, у тебя аллергия на сладкое, десерт тебя убьет. – Она встает из-за стола и, соблазнительно виляя бедрами, подходит ко мне. Я поворачиваюсь в ее направлении, и она становится между моих широко расставленных ног.

– Это такой способ покаяния и признания моих прав, как мужчины? – Кладу руку на ее талию, опускаюсь ниже по напряженному бедру, пальцы запоминают дорожку по всей ноге и начинают подниматься медленно вверх.

– Хочу отомстить за свои муки… Искусить мучителя. – После этих слов я цепляюсь за ее бедро еще сильнее, если она решила меня возбудить и кинуть, я за себя не ручаюсь. Встаю и резко подхватываю ее одной рукой за бедра и усаживаю на себя.

– Будем дальше болтать и торговаться или займемся сексом? – Несу ее в комнату, ногой распахиваю дверь. – У нас возникла проблема.

Целую ее губы, втягиваю в себя, облизываю с особым нетерпением. Мы уже так давно не были в этой спальне в трезвом и обоюдном состоянии, свихнуться можно от чувств, накативших на нас.

– Я не уйду, Доусон, – шепчет она в перерывах между влажными громкими поцелуями.

– В том то и проблема, что я тебя не отпущу. – Мягко укладываю ее на постель спиной вниз.

Ногами она помогает себе лечь дальше на кровати, пока я медленно развязываю бинт на своей руке, лангета уже достаточно меня измучила, и сейчас я нуждаюсь в обеих своих руках. На какой-то момент в глазах Эллисон возгорается пламя, она помнит наш сумасшедший секс после каждого боя. Ее дико возбуждал бинт и то, как я стремительно от него избавлялся. Освобождаю свою руку и тянусь к ней. Чувствительность в пальцах восстановилась, но я не совсем уверен, что смогу на нее опереться, поэтому ложусь сбоку. Глажу ее обнаженные бедра и линию маленьких трусиков, которые как некстати сейчас надеты на ней. Она тянется ко мне и стягивает мою футболку, а затем свою. Слегка толкает меня в грудь, заставляя лечь на спину, стягивает трусики и садится обнаженной киской на мой живот. Я готов трахнуть ее, сидя, стоя, лежа. Просто от одного касания насадить на себя и бесконечно вдалбливаться. Легкая дрожь проходит по моему телу, когда Эллисон сжимает мои волосы на затылке, полностью владеет ситуацией. Губы страстно исследуют друг друга, языки сплетаются в разнузданном и порочном танце. Ее поцелуи спускаются все ниже по груди, моему животу. Словно отчаявшиеся, мы цепляемся друг за друга, наши одичавшие тела не могут напиться вдоволь. Хочу перевернуть ее на спину, но резкая боль в руке от напряжения заставляет меня безвольно упасть. Эллисон не останавливается, спускается ниже, сдирает мои спортивные штаны и тянется к тумбочке за резиной.

– Сегодня я сама все сделаю, но не думай, что так будет вечно. – Доведенный до сумасшествия ее пальцами, играющими с моим членом, и озорной улыбкой, в момент, когда она зубами разрывает фольгу.

– Ты просто сядь на меня, конфетка, а там посмотрим, кто из нас лучший наездник. – Натягивает презерватив на мой возбужденный член и поворачивается спиной. – Хочешь поэкспериментировать?

В момент, когда она опускается на меня, мои бедра сводит судорогами, я чувствую ее напряженную подрагивающую плоть, что так тесно обхватывает меня. Рукой провожу по ее спине и попке, отчего она откидывает голову назад и выгибается всем телом. Медленные действия переходят в более несдержанные. Я стремительно толкаюсь в нее, подталкиваю к краю, но чем медленнее девушка садится на мой член, тем мучительней сходит с ума моё тело. Приподнимаюсь на постели, превозмогая боль, обхватываю ее бедра двумя руками и резко дергаю на себя. Каждый толчок отдается влажным звуком и ее криком в стенах комнаты. Толкаюсь в нее, как в последний раз, разрываю внутри. Резкие толчки сменяют медленные, и я начинаю вдалбливаться до того момента, пока не чувствую ее ответные судороги, влажное тело наклоняется на моё плечо, и она извивается в моих руках. Кончаю так глубоко, как могу, достигаю этого пика блаженства. Наше громкое дыхание вперемешку со стонами заставляет нас упасть на спину. Ее тело прижато к моему, целую ее плечо, покусываю. Рука неприятно ноет от перенапряжения, отодвигаю ее в сторону. Здоровой рукой сжимаю маленький рубиновый камушек ее левого соска. Провожу пальцами по ее животу, опускаюсь ниже и поднимаюсь снова.

– Стыдно признаться, но я скучала по твоему телу и нашему сексу. – Она скатывается с моего тела и ложится на бок рядом со мной, ее волосы хаотично рассыпались по подушке, одна прядь прикрывает ее губы.

Наматываю волосы себе на здоровый палец, прикасаюсь к маленькой родинке на ее щеке, щекочу губы. Я не хочу сейчас разговаривать, она может взбрыкнуть. И мне уже давно не льстит ее одобрение в нашей технике секса. Главное, что я не стал как разменная монета, переспав со мной по старой памяти, она может снова вести себя так, как считает нужным. Сажусь на кровати, снимаю с себя презерватив и бросаю в урну. Натягиваю спортивные штаны, слегка подпрыгиваю на одной ноге, мне необходимо сейчас уйти на некоторое время. Дать Эллисон возможность уйти, пока она поймет, что ничего больше не изменится.

– Доусон, за этот период я словно почувствовала, что мы снова вместе. Вспомнила, как это быть постоянно рядом, и больше всего меня убивала ночь… без тебя. – Она говорит слишком поспешно, я оглядываюсь. Обеспокоенная девушка приподнялась на кровати, не прикрываясь от меня. Она обнажена полностью душой и телом. – Я соскучилась по нам.

Не важно, что я думал несколько минут назад, мне необходимо прижать ее к себе. Сажусь на кровать и перетаскиваю на свои колени лицом ко мне.

– Кажется, это будет одна из тех длинных ночей, – тихо произношу в ее губы.

Глава 12

Эллисон

Меня недавно спросили, бывает ли моё утро обыкновенным? Да, постоянно. А сегодня оно иное, даже облака выглядят более пушистыми, овеянными дымкой романтичности и загадочности. Кремовые шторы оттеняют сиянием на наших переплетенных телах, как брызги искристого шампанского. Лениво потягиваюсь в руках Доусона, укладываю свою голову ему на живот, его ровное дыхание не сбивается с ритма. Еще бы! Мы уснули практически с первыми лучами солнца, сейчас, наверняка, обеденное время, выходной и вообще прекрасный день недели. Суббота приобретает какой-то другой оттенок, теплый и нежный. Щурюсь от ярких лучей, светящих на моё лицо, аккуратно слезаю с кровати и на цыпочках иду к ванне. Оглядываюсь на спящего мужчину, Доусон прекрасен. Когда в человеке намешано столько разных кровей, не может быть иначе. Однажды в детстве мы сидели на скамье в одном из городских парков, и я не могла остановить себя, чтобы спросить его о родителях. Он был не похож на мальчишек, которые обычно нас окружали. Австралийцы в основном все блондины или рыжие, он же был полной противоположностью. Даже веснушки обошли его стороной. Узнав, что в нем есть филиппинская, японская, бразильская и даже итальянская кровь, все встало на свои места. Большие глаза и темные волосы от одних, а уж сексуальность и темперамент от других. Он будто застрял в одном возрасте: морщины не касаются его глаз, а зубы не становятся желтее. Хотела бы я знать, каким он станет в старости. Но для этого надо, чтобы что-то изменилось. Может проблема надумана? И не стоит таких ограничений? Когда он уверенно говорит о моей любви к нему, я никогда не протестую. По одной простой причине – он прав. Можно ли изменить погоду по своему желанию? Нет, как и чувства. И для этого не надо быть волшебником, любовь как лекарство от всех бед. Именно поэтому мои щеки покрыты розовым румянцем, губы бордово-красные от поцелуев, счастливый блеск в глазах. Может, не надо было оттягивать момент, а просто погрузиться в чувства снова? С ним я ощущаю себя расслабленно, по крайней мере, пока он спит.