Книга Стажер диверсионной группы - Алексей Махров

– Не торопись, пионер! – прошептал мне в ухо сержант. – Хуршед, конечно, стрелок знатный, вон как в темноте сумел распознать, что происходит, но прежде чем выходить, надо опознаться. А то следующая пуля будет твоей!

Валуев осторожно выглянул за дверь и сделал знак рукой. Подождав около десяти секунд, крадучись вышел во двор.

– Все спокойно! Никто и не пикнул. Перезаряжаемся! – приказал он.

Мы быстро поменяли в своих револьверах стреляные гильзы на свежие патроны. Теперь у нас снова по полному барабану.

– Сначала зачищаем дом!

Быстро перейдя двор, мы встали у стенки.

– Паси вход, я гляну, что там! – прошептал Петр.

Я повернулся к крылечку, а Валуев быстро заглянул в окно.

– Трое! – почти одними губами он сообщил мне результаты наблюдения. – Меняемся!

Теперь он должен был контролировать входную дверь, а мне следовало заглянуть в окно. Это делалось для перекрестной проверки наблюдения – четыре глаза всегда увидят больше, чем два.

Я аккуратно, по миллиметру, придвинул лицо к окну и заглянул в горницу. Три расхристанных, заросших типа сидели в торце огромного стола и резались в карты. По столу были хаотично разбросаны пустые стаканы и миски с деревенскими разносолами – кольцами колбасы, горками квашеной капусты, мочеными яблоками и солеными огурцами. Посредине стояла здоровенная бутыль с мутным самогоном, заткнутая кукурузной кочерыжкой. Данный натюрморт освещала керосиновая лампа-пятилинейка. Что интересно – нам с Валуевым такое угощение не предлагали. Экономили на будущих покойниках, суки…

– А мы тебя тузом! – еле ворочая языком, выговорил игрок, сидевший на «хозяйском» месте. Он единственный из всех присутствующих щеголял черным форменным мундиром полицая с белой повязкой на рукаве.

– Беру, – кивнул собутыльник справа. Он сидел в одних шароварах, блестя голым торсом, гладким и белым, как у откормленного поросенка.

– А вот тебе еще! – хихикнул его сосед, худой тщедушный мужичок в покрытой рыжими пятнами нательной рубахе, добавляя замусоленную карту.

– От, сволота… – добродушно проворчал «хряк», сметая карты со стола.

– Ну шо, еще по одной? – спросил худой, кивнув на бутыль.

– Погодь, Мыкола, дождемся наших! – с трудом выговорил владелец черного мундира.

– Дык щось воны довго вовтузяться! – недовольно проворчал худой, почесывая небритую щеку. – Всього-то два москаля…

Что ему ответил старший товарищ, я уже не слушал – отодвинувшись от окна, я показал сержанту три пальца. Валуев мотнул головой в направлении входа.

– Я захожу первым, ты страхуешь! – распорядился Петр на крыльце. – Пошли!

Мы вошли в сени и приблизились к двери в горницу. При этом под ногами громадного сержанта не скрипнула ни одна половица. Рванув на себя дверь, Петр, как огромный зверь, бесшумно прыгнул вперед и, сделав три выстрела, сместился в сторону, открывая мне директрису. Однако для меня целей не осталось: все игроки-собутыльники оседали на пол с дырками в головах.

Но едва я шагнул за порог, как сбоку возле печки что-то мелькнуло. Абсолютно машинально, как учили на тренировках, я упал на одно колено и выстрелил в густую тень, отбрасываемую углом дымохода.

Неожиданно раздался басистый визг, и из темноты буквально вывалилась давешняя тетка – растрепанная, с выпученными глазами, она крестила воздух перед собой мясницким топором. На ее могучей дебелой груди стремительно разрасталось кровавое пятно. Увидев эту пародию на валькирию, я на одно мгновение замешкался, и тварь чуть не проломила мне голову своей «секирой». Спас меня Валуев, грубо оттолкнув в сторону – лезвие топора пронеслось всего в сантиметре от моего лба.

Убрав меня с линии огня, Петя четко залепил бабище две пули в грудь, но она при этом только всхлипнула, занося топор для нового удара. Эх, не хватает пулям «Нагана» останавливающей способности! Сюда бы сейчас «Кольт 1911» с его сорок пятым калибром! Сержант добил оставшиеся в барабане патроны, снова целясь в корпус, но, казалось, эту бегемотиху не завалить – тут бы сейчас что-нибудь сорок пятого калибра! Широкое лезвие застыло в верхней точке замаха, грозя вот-вот обрушиться на мою дурную башку.

Из крайне неудобного и неустойчивого положения, практически в падении, я выстрелил в «хозяйку притона». Метил в ухо, попал в шею – кровь так и брызнула из развороченной артерии. Жизненных сил в этой гадине было налито выше бровей – еще секунды три она простояла с занесенным топором. И только очередное попадание (я стрелял уже лежа на полу), на этот раз снизу вверх в жирный тройной подбородок, возымело результат – толстые пальцы ослабли, и «секира» упала, выбив из половиц фонтан щепок. А вслед за своим «оружием» рухнула и сама бабища. Мне показалось, что дом вздрогнул, как от землетрясения.

– Твою мать, пионер! – негромко сказал Валуев. – В жинтльмена решил поиграть?

– В кого?! – поразился я. Вот уж чего не ожидал от сержанта – так употребления этого слова.

– А, неважно! – отмахнулся Петр. – Уважительное отношение к женщине будешь проявлять в других ситуациях! На тебя сейчас не женщина напала, а вражина, лишь по недоразумению относящаяся к женскому роду! Понял, пионер?

Я только головой кивнул, удивленный такой проповедью.

– Зарядиться не забудь! – уже совсем другим тоном посоветовал Валуев. – Зачистка еще не закончилась! На столе двенадцать пустых стаканов!

Откинув заслонку барабана, я вытащил пустые гильзы и торопливо натолкал на их место патроны. Трое здесь, да пятеро в конюшне… ну, плюс бабища… Значит, где-то болтаются еще трое!

– Выходим? – кивнул я на дверь.

– Погоди! – сказал Валуев, перезаряжая свой револьвер. – Еще одно место надо проверить.

Закончив готовить оружие, Петр кивнул на отгороженный занавеской дальний угол избы. Мы на цыпочках приблизились к нему, хотя особого толка от соблюдения тишины уже не было – учитывая громкие вопли «хозяйки притона», любой человек, даже спящий крепким сном под влиянием алкоголя, уже давно бы проснулся.

Но за занавеской, вместо закутка с хозяйской кроватью, которая должна была там стоять в соответствии с типовой планировкой крестьянской избы, вдруг обнаружилась крепкая дверь. Вероятно, ведущая в ту часть дома, которая образовывала «перекладину» на букве «П». Там мы увидели короткий коридор с двумя пустыми, завешенными плотными занавесками проемами, ведущими в небольшие полутемные комнатушки.

В первой, ярко освещенной висящей под потолком большой керосиновой лампой, на роскошной двуспальной панцирной кровати дрых усатый мужик. К моему удивлению, усачок являлся счастливым обладателем относительно чистой нательной рубахи из тонкого батиста. Это что еще за тип? Но особенно разбираться было некогда – в целях экономии патронов, которых осталось всего десяток, я воткнул нож ему в шею. Тело выгнулось дугой, сбрасывая одеяло, и сразу обмякло, только булькнуло в полумраке пару раз. Но на всякий случай я подождал несколько секунд, мельком заметив, что кроме явно выбивающейся из здешнего «модного тренда» рубахи на усатом оказались надеты короткие шелковые панталоны. Хорошо еще, что без кружевных оборочек.