Книга Сила шести - Питтакус Лор

— Мне нужно в туалет, — говорю я, не доходя до кухни. Это ложь, я просто хочу убедиться, что с Эллой все в порядке.

— Ладно. Но поторопись: я засекаю время.

— Хорошо.

Я ныряю за угол и жду тридцать секунд, чтобы убедиться, что она ушла. Потом я бегу назад — по лестнице, по коридору. Дверь чуть приоткрыта, и я вхожу в кабинет. Здесь темно и мрачно. Слой пыли покрывает стоящие вдоль стен полки, на них лежат старинные книги. Единственный свет пробивается сквозь грязное витражное окно.

— Элла? — говорю я, почему-то думая, что, может, она спряталась. Никакого ответа. Я выхожу и поочередно сую голову во все комнаты вдоль главного коридора. Везде пусто. Пока иду, я зову ее по имени. На другом конце коридора расположена спальня сестер. Там ее тоже не видно. Я спускаюсь по лестнице. Толпа удалилась в столовую. Я иду в церковный неф и высматриваю Эллу. Ее там нет. Ее также нет ни в обеих спальнях, ни в компьютерной комнате, ни в одной из кладовок. К тому времени, когда я успеваю осмотреть почти все помещения, мысль о которых приходит мне в голову, проходит полчаса, и я знаю, что если сейчас пойти в столовую, то я нарвусь на неприятности.

Вместо этого я быстро меняю свой воскресный наряд на обычную одежду, снимаю с крючка куртку, срываю с кровати одеяло и выбегаю из приюта. Я с трудом иду по глубокому снегу, и в ушах у меня до сих пор стоят свист розог и крик Эллы. И еще я не могу простить Аделине ее пренебрежения. Все мое тело напряжено. Я сосредотачиваю свою энергию на больших валунах, мимо которых прохожу, поднимаю их при помощи телекинеза и швыряю на склон. Это отличный способ выпустить пар. Снег затвердел и покрылся ледяным настом, который ломается под ногами, но не мешает камням катиться вниз. Я в такой ярости, что могла бы направить их на город. Но я их останавливаю. Я в ссоре не с городом, а с его тезкой-монастырем и с теми, кто там живет.

Я прохожу верблюжий горб, осталось идти полкилометра. Солнце пригревает лицо. Оно стоит высоко и еще ближе к востоку. Значит, у меня есть по меньшей мере пять часов. У меня давно уже не было столько свободного времени. Яркое солнце и колючий свежий ветер выводят меня из моего мрачного настроения, и я даже почти не думаю о неприятностях, которые ждут меня по возвращении. Я хочу обернуться и посмотреть, хорошо ли одеяло-шлейф заметает мои следы на жестком снегу, и опасаюсь увидеть, что оно вовсе не сработало.

Так я и иду вперед, пока не вижу круглый куст, выступающий на снегу. Я бегу к нему и поначалу даже не вижу того, что должна была бы заметить в первую очередь: снег у входа в пещеру затоптан и разбросан. Но когда я подхожу ко входу, то сразу понимаю: произошло что-то ужасное.

С юга от города до самой пещеры по склону тянется идеально прямая дорожка следов — вдвое больше моих. У входа натоптано. Я нервничаю, уверенная, что упускаю что-то очень важное. И тут меня осеняет. Следы — они идут в пещеру, но не выходят из нее.

Кто бы это ни был, он еще внутри.

12

«Они здесь! — думаю я. — После стольких лет могадорцы наконец пришли!»

Я поворачиваюсь так быстро, что поскальзываюсь и падаю в снег. Я быстро ползу вниз по склону, мои ноги путаются в одеяле. К глазам подступают слезы. Сердце колотится. Мне удается встать, и я бегу со всех ног. Я даже не оборачиваюсь посмотреть, преследуют ли меня, и бегу по тому же снежному склону, по которому поднялась. Я двигаюсь так быстро, что почти не замечаю, когда ноги куда-то проваливаются. Деревья внизу начинают сливаться в одно пятно, как и облака надо мной. Я чувствую, как за плечами развевается мое одеяло, хлопая на ветру, словно накидка какого-нибудь супергероя. Один раз я оступаюсь и съезжаю, но тут же встаю и снова бегу, перепрыгиваю через верблюжий горб и, приземляясь, опять падаю. Наконец я пробегаю мимо берез и добираюсь до монастыря. Подъем к пещере занял двадцать пять минут, а спуск — меньше пяти. Как и способность дышать под водой, Наследие со сверхскоростью проявляется, когда я в нем нуждаюсь.

Я отвязываю с шеи одеяло, врываюсь в двойные двери и слышу гомон из столовой — идет обед. Я спешу вверх по винтовой лестнице и по узкому коридору, зная, что сегодня Аделине выпал воскресный выходной. Я вхожу в открытую спальню сестер. Аделина царственно восседает на одном из двух высоких черных кресел. На коленях у нее лежит Библия, которую она при виде меня закрывает.

— Почему ты не на обеде? — спрашивает она.

— Кажется, они здесь, — говорю я запыхавшимся голосом, мои руки сильно трясутся. Я наклоняюсь и упираюсь ими в колени.

— Кто?

— Ты знаешь кто! — кричу я. И сквозь сжатые зубы добавляю: — Могадорцы.

Она недоверчиво щурит глаза.

— Где?

— Я пошла в пещеру…

— В какую пещеру? — перебивает она.

— Да какая разница! Около нее были следы от ботинок, огромные следы…

— Постой, Марина. Следы ботинок у пещеры?

— Да, — говорю я.

Она ухмыляется, и я тут же понимаю: приходить к ней было ошибкой. Я должна была догадаться, что она мне не поверит. И вот теперь я стою перед ней, чувствуя себя глупой и уязвленной. Я выпрямляюсь. Я не знаю, куда мне девать руки.

— Я хочу знать, где мой Ларец, — говорю я не то чтобы очень уверенно, но и не робко.

— Какой Ларец?

— Ты знаешь какой!

— Почему ты думаешь, что я сохранила эту старую штуковину? — спокойно спрашивает она.

— Потому что, если бы не сохранила, то пошла бы против своего народа, — отвечаю я.

Она снова открывает Библию и делает вид, что читает. Я хочу уйти, но мысли возвращаются к следам на снегу.

— Где он? — спрашиваю я.

Она продолжает меня игнорировать, поэтому я устремляю мысль к книге, ощущаю ее контуры, тонкие пыльные страницы, шершавую обложку. Я захлопываю книгу. Аделина подпрыгивает.

— Скажи мне, где он.

— Как ты смеешь! Кем ты себя воображаешь?

— Я член Гвардии, и судьба всего населения Лориен зависит от того, выживу я или нет, Аделина! Как ты могла отвернуться от своего народа? Как ты могла отвернуться от землян? Джон Смит, который, я думаю, один из Гвардейцев, сейчас скрывается от властей в США. Когда недавно его пытались задержать, он смог двигать полицейского, не прикасаясь к нему. Как это делаю я. Как я только что сделала с твоей книгой. Разве ты не видишь, что происходит, Аделина? Если мы не начнем помогать, то навсегда будет потеряна не только Лориен, но и Земля, и этот дурацкий приют, и этот дурацкий город!

— Как ты смеешь называть это место дурацким! — Аделина подступает ко мне со сжатыми кулаками. — Это единственное место, куда нас пустили, Марина. И только благодаря ему мы еще живы. А что сделали для нас лориане? Они сунули нас на корабль, в котором мы пропутешествовали целый год, и вытолкнули на жестокой планете, не дав ни плана действий, ни инструкций, кроме как прятаться и обучаться. Чему обучаться?