Книга Правдивый лжец - Джессика Стил

– Стало быть, ты здесь одна? – перебил он, и Элин мысленно застонала.

О небо, должно быть, он уже устал от нее!

– Да, – призналась она. – А ты… – и неопределенно обвела рукой шале, – ты здесь один?

Он кивнул.

– У меня возникла странная идея побыть в выходные на природе.

Элин вдруг стало немыслимо приятно, что на этот раз у него в программе не оказалось ни одной умопомрачительной красотки, и она чуть вновь не попросила прощения за то, что испортила ему общение с природой. Но, вспомнив, что у него и так уже должно скулы ломить от ее извинений, а также и то, что «феррари» оказался гораздо проще в управлении, чем можно было предположить, она сказала:

– Я отвезу тебя домой, если хочешь.

Макс замотал головой задолго до того, как она договорила.

– Я никуда не собираюсь отсюда уезжать до понедельника, – заявил он, но тут же смягчил резкость тона пояснением: – Мне предстоит тяжелая неделя, и я просто должен проветрить мозги.

– На следующей неделе ты едешь в Рим, – вспомнила Элин и тут же сообразила, что, окажись он дома, прикованный из-за ноги к постели, у него тут же нашлась бы какая-нибудь работа.

– Помнишь… – заметил он, и, подумав, что она вряд ли забудет то немногое, что он говорил ей, Элин поняла: ему приятно, что она запомнила слова, мимоходом оброненные во время совместного ужина.

– Конечно, – ответила она небрежно, но разволновалась, боясь, что он вспомнит, как после ужина отвез ее домой и как она покорно приняла его объятия. – Значит, ты здесь до понедельника, а я возвращаюсь в Верону в воскресенье днем, – торопливо добавила девушка, скорее чтобы отвлечь себя и его от этих воспоминаний, чем по какой-либо другой причине.

– Как ты возвращаешься? – мягко поинтересовался он.

Элин вздохнула про себя от облегчения, что разговор повернул в сторону от опасной темы.

– Дилетта Агоста, сестра Тино, заедет за мной по дороге от своего жениха, – ответила Элин, слишком поздно сообразив, что ни много ни мало как открыла Максу имя друга, с которым собиралась приехать в Кавалезе. Впрочем, Макс не казался задетым этим признанием. – Но как же ты думаешь добираться до дому, если хочешь остаться до понедельника здесь? – спросила она.

Для того чтобы вылететь в Рим из веронского или бергамского аэропорта, ему нужно все-таки сначала добраться домой… Макс пожал плечами.

– Подумаю об этом в понедельник, – обронил он и мгновение-другое спустя, задумчиво глядя на нее, заявил как о чем-то само собой разумеющемся: – А пока перебирайся сюда из гостиницы, чтобы ухаживать за мной.

– П-перебраться сюда? – воскликнула она, глядя на него как громом пораженная, с заколотившимся от одной этой мысли сердцем. – Я не намерена делать ничего подобного! – возбужденно запротестовала она.

– А ты не считаешь, что должна мне кое-что?

– Не так много, – парировала она.

– Но ведь именно по твоей вине я не могу сам позаботиться о себе! – с вызовом высказал он правду, изрядно ослабившую ее оборону.

– Я… э-э… – пролепетала она, чувствуя, что не желает большего, чем перебраться сюда и ухаживать за ним. – Хорошо, – услышала она свой голос, – я побуду с тобой сегодня. Но на ночь вернусь в гостиницу, а утром приеду посмотреть, не нужно ли тебе чего-нибудь.

– Ты слишком добра ко мне, – протянул Макс, заставив ее сердце стучать сильнее, и, прихрамывая, вышел из кухни.

Элин задержалась после его ухода. Она так любила его, и вот Господь смилостивился над ней – должно быть, нарочно все подстроил. Впереди у них вечер наедине. Но всю ее пробирала дрожь от смущения.

Она сполоснула чашки и занялась уборкой на кухне. Судя по звукам в гостиной, Макс перешел туда, а не лег в постель, чтобы дать отдых ноге, как можно было предположить.

Элин еще раз обследовала холодильник и сделала вывод, что Макс собирался питаться преимущественно вне дома. Она подвергла осмотру шкаф. Макароны с тертым сыром и чипсы из морозильника не порадуют его гурманскую душу, но ничего другого в его желудке за ужином не окажется.

Взглянув на часы, она с удивлением обнаружила, что уже больше четырех. Почувствовав непреодолимую потребность увидеть его, она покинула кухню, тихую пристань, ради грозящей опасностями гостиной. Как оказалось, Макс разжег уютный огонь в камине и удобно расположился на кушетке с деревянными подлокотниками.

– Хочешь чашку чаю? – спросила Элин.

Он обернулся, и у нее мгновенно заколотилось сердце. Девушка боязливо перевела взгляд на включенную настольную лампу.

– Только если ты составишь компанию, – любезно согласился он, и, снова взглянув на него, Элин встретила его внимательно смотревшие на нее глаза.

– Хорошо, – пробормотала она и заторопила на кухню – сердце у нее выпрыгивало из груди.

– Ну так расскажи мне об Элин Толбот, – попросил Макс, когда десять минут спустя они сидели перед дымящимся чайником.

– Да рассказывать-то и нечего, – со смущенной улыбкой потупилась она, и взгляд ее упал на его ноги в шерстяных носках. – Ничего, если я тоже разуюсь? Здесь становится слишком тепло.

– Хочешь, я найду тебе пару носков? – предложил он.

– Конечно, нет! – кокетливо отказалась она. – У меня есть свои. Премного благодарна.

Обрадовавшись поводу, она поскорее нагнулась, чтобы снять сапоги, пока он не заметил по ее лицу, что творится с ее сердцем оттого лишь, что он пришел в хорошее настроение.

– Ну, тогда расскажи, – снова попросил он, – где Элин Толбот научилась делать такие фантастические сэндвичи с сыром.

– Ой, Макс, – захихикала она и растаяла от теплого взгляда – не иначе, плакать ей сегодня в постели. – Это еще когда я стояла на кухне, держась за мамину юбку, – серьезно ответила она. Почувствовав, что больше не вынесет, Элин вскочила. – Можно я пойду проверю, как тут действует водопровод?

К семи часам вечера она уже знала, что скрывается за каждой из дверей шале. Когда Макс сказал: "Счастливых исследований!», она по ошибке сначала открыла дверь в спальню и обнаружила там одну кровать и суперсовременную ванную комнату в смежном помещении. Кроме того, к семи часам они с Максом, непринужденно болтая, обсудили множество тем. От стекла, применяемого для витражей, перешли к горному хрусталю, который использовался в производстве «Дзапелли интернациональ».

После этого, отвечая на вопросы Элин, Макс рассказал о Вероне, расположенной на перекрестке издавна известных торговых путей, и о римских древностях, сохранившихся в этих местах.

Элин была жадной слушательницей, но, когда Макс снова сменил тему со словами: «Ну, довольно о моей стране, скажи лучше, всегда ли ты жила в Бовингдоне», она испугалась, что выболтает лишнее о себе – точнее, о своих чувствах к нему, – и попробовала увильнуть: