Книга Право Света, право Тьмы - Надежда Первухина

— Один кофе по-тибетски. Сахар не класть. И еще изюм в коньяке, пожалуйста.

Официант кивнул и унесся прочь, изредка бросая на колдуна Танаделя исполненные животного ужаса взгляды.

Изяслав Радомирович не часто позволял себе lе repos insouciant[3]в ресторанах, казино, барах и тому подобных заведениях. Грешно ему, слуге народа, тешить чрево дорогими ресторанными изысками да просаживать деньги в рулетку. Однако в кофейне «Терафим» господин мэр изредка бывал — любил выпить кофе по-тибетски, чтоб мысли в голове стали ясными, четкими и одна другой мудрее. А изюм в коньяке был давним излюбленным лакомством мэра — об этом в кофейне знали и всегда старались угодить. Уже через минуту перед Изяславом Радомировичем стояла хрустальная вазочка с изюмом и чашка кофе, крепкого и мудрого, как пещеры тибетских отшельников. Мэр пригубил кофе, сказал размеренно-сурово:

— Мэтр Танадель, вы не ответили на мой вопрос.

— А почему я должен перед вами отчитываться? — Колдун принялся поглаживать свои красивые манжеты левой, унизанной перстнями, рукой. В перстни были вправлены ониксы и изумруды. — Разве у вас засекреченный город?

Мэр еще отпил кофе и на всякий случай активировал амулет мгновенной защиты — очень уж ему не понравились манипуляции Танаделя с манжетами. От таких манипуляций, как правило, хорошего ждать не приходится.

— Разумеется, наш город не засекречен, — снисходительно сказал мэр. — Но это не означает, что в нем может безнаказанно хозяйничать всякий…

— Проходимец?

— Пришелец. У нас есть утвержденные городским советом правила регистрации вновь прибывших в город колдунов, магов и чародеев. Всякий новоприбывший в город Щедрый колдун обязан зарегистрироваться в специальном управлении при муниципальном отделе внутренних дел, сообщить о своем уровне и специализации, а также дать подписку о неприменении на территории города Щедрого агрессивных типов магии. И, разумеется, назвать цель своего визита в город. Вы же всего этого не сделали. Вы пренебрегли законами нашего города, мэтр Танадель. И тем самым оказались вне этих законов.

— О, это меня не пугает! — холодно усмехнулся старик и подышал на изумруд одного из перстней. Дыхание имело слегка красноватый оттенок.

— Да, вы крепкий орешек, — протянул мэр. — Видимо, нигде и никогда не встречали сопротивления? И потому столь беспощадно упокоили наших народных дружинников, попытавшихся вас остановить?

— Я всего лишь окончательно развоплотил парочку умертвий. Это не преступление. Хватит ходячим трупам топтать землю.

— Во-первых, их было трое. А во-вторых, эти, как вы изволили выразиться, ходячие трупы были нашими уважаемыми дружинниками, почетными гражданами города, занимавшими соответствующие должности с положенным окладом!

— Я сочувствую городу, в котором мертвецам приходится работать народными дружинниками, — иронично заметил Танадель.

— Вы совершили преступление, — тихо прошипел мэр, допив кофе. — И вам придется отвечать.

— За убийство мертвецов?! — скривился в ухмылке Танадель. — А разве в Уголовном кодексе Российской Федерации есть соответствующая этому преступлению статья?

— Дело не в мертвецах. И не в Уголовном кодексе. Он написан, как вы знаете, не для нас, а для людей. Ваше преступление в том, что вы применили запрещенное заклятие. Лишающее Слово. Заклятие Умраз. А Трибунал Семи Великих Матерей-Ведьм постановил…

— Э, батенька, оставьте! Где Трибунал и где я! К тому же у вас в провинции новости очень сильно запаздывают. Нет больше никакого Трибунала. Некая русская девица устроила там что-то вроде путча… Так что не осталось ни кодексов, ни запрещений. А все ваши претензии ко мне заключаются в том, что сами-то вы Лишающее Слово и хотели бы произнести, да боитесь. У вас-то, господин мэр, какой уровень? Не нулевой ли?

Мэр стиснул пальцы и задействовал сразу все свои оккультные костыли. Делу это никак не помогло, но Изяслав Радомирович хотя бы выглядеть стал гораздо внушительнее и даже заговорил на французском языке, чего в жизни обыденной за ним отродясь не водилось:

— Comment vous osez me parler par un tel ton? Le gredin! L'imposteur! Le parvenu vaniteux![4]

Танадель усмехнулся, поглядел ледяными глазами мэру прямо в душу (а мэр надеялся, что таковая у него все же была) и сказал с аристократической ленцой Парни и Делиля:

— Se calmer, monsieur le maire. Le calme et le respect de moi est ce que vous sauvera[5], — и еще, наклонившись к Торчкову, прибавил таинственным, выхолаживающим сердце шепотом: — Cela vous sauvera et votre ville. Vous m'avez compris?[6]

— Oui[7], — мрачно ответил мэр. И добавил уже по-русски: — Тем не менее, я должен знать, с какой целью вы прибыли в город. Est tel l'ordre[8].

— Плохи ваши осведомители, господин мэр, — сказал Танадель с наклеенной на лицо усмешкой. — Неужели они не поставили вас в известность? Сомневаюсь… Наверняка уж и полное досье на меня раздобыли.

— Раздобыли, — подтвердил мэр. — И о вашей странной выходке в церкви тоже сообщили. Что осведомители, о ней весь город судачит! Но я отказываюсь поверить, мэтр Танадель, что вы явились в наш мирный провинциальный городок лишь для того, чтобы…

— Именно, — величаво кивнул Танадель.

— Чтобы вызвать на поединок какого-то никому не известного захудалого протоиерея?! Не понимаю! Не понимаю! — Мэр комически воздел руки. — Объясните же мне, мэтр Танадель, каковы мотивы этого странного, безрассудного поступка. — Изяслав Радомирович решил подбавить в голос этакой доверительности, этакой политкорректной корпоративности: мол, мы — нелюди одного круга, одним Ремеслом живем, к чему нам какие-то наивные тайны!

Но игра в доверительность не вышла. Танадель только и сказал:

— Я делаю это, ибо я так желаю. И точка.

Изяслав Радомирович от расстройства не стал даже кушать свой любимый изюм в коньяке. Покачал скептически головой:

— Устраиваете тайны? Напрасно-с. Мои сотрудники не зря потребляют прану. Они выяснили, что ваша приемная дочь Марина Этуш-Лихоборова пребывает в состоянии, так сказать, перманентной интеллектуальной вражды с Юрием Тишиным, сыном Емельяна Тишина, протоиерея, которого вы вызвали на дуэль. Но стоит ли из-за каких-то отвлеченных научных споров детей (пусть и подросших детей) затевать поединки между отцами?! Это неразумно! Тем более что Марина Кузьминична вам неродная дочь!