Книга Затаив дыхание - Дин Кунц

С помповиком в руке Генри еще раз обошел дом.

На кухне посмотрел на полоску света под дверью в подвал (ручку по-прежнему подпирала спинка стула). Его тревожил свет, идущий снизу, где должна была царить темнота… поднимающаяся из подвала, собирающаяся у двери, заслуживающая доверия.

Генри долго простоял, глядя на дверь и с такой силой сжимая помповик, что в какой-то момент ощутил боль в руках.

Он вернулся в спальню, вновь постоял, глядя на спящего псевдо-Генри из подушек и скатанных одеял. Имитация выглядела убедительно.

Зажег ручной фонарик, выключил верхний свет, щелкнув выключателем у двери. Саму дверь оставил открытой. Коридорного света не хватало, чтобы разогнать глубокий сумрак спальни.

С фонариком в одной руке и помповиком в другой прошел в пустую половину стенного шкафа, откуда ранее вынес вещи Норы. Сел на пол спиной к задней стене, оставив открытой изрешеченную дверь. Выключил фонарик.

Снаружи его мучитель мог видеть, что свет горит только в гостиной, остальные комнаты темные. Скорее всего, он почувствовал бы ловушку и остался бы вне дома, дожидаясь, когда Генри выйдет из него. А вот если бы этот сукин сын решился войти в дом, Генри встретил бы его во всеоружии.

Муляж под покрывалом выглядел как спящий человек.

Если бы мучитель вошел в комнату, включил свет и принялся стрелять в псевдо-Генри, истинный Генри открыл бы ответный огонь из стенного шкафа и отправил бы мучителя к праотцам.

Сидя в темноте, Генри подумал о муляже на кровати. Ясно представил себе, как он выглядит.

Изготовленный из подушек и скатанных одеял, муляж совершенно не отличался от настоящего спящего человека. Совершенно не отличался.

Генри знал, что спящий — всего лишь подушки и одеяла, ничего больше, потому что сам складывал муляж. Он знал. Только подушки и одеяла.

Генри прислушивался к звуку открываемой двери. Прислушивался к осторожным шагам незваного гостя. Прислушивался к скрипу пружин кровати под телом спящего.

Ничего. Ничего. Ничего. Пока ничего.

Глава 28

Для Камми Райверс, внезапно осознавшей, какие у существ руки, это открытие стало платяным шкафом, ведущим в Нарнию, смерчем, унесшим Дороти и Тотошку, тем самым моментом, когда выясняется, что мир, который ты хорошо знаешь, к которому ты привык, находится всего лишь в шаге от другой реальности.

Существо с желтой плюшевой уткой тоже нашло скрытую кнопку, которая заставляла игрушку пищать: «Квак, квак».

И тут же второе существо ответило писком пурпурного кролика: «Сквик, сквик, сквик».

В радостном предвкушении игры, Мерлин стоял, готовый метнуться в любую сторону, переводя взгляд с одного своего нового друга на другого.

«Квак. Сквик, сквик. Квак, квак. Сквик».

Большую часть детства Камми с нетерпением ждала магического момента, когда волна перемен смоет то, что было всегда, а все невозможное в мгновение ока станет возможным. Перестала ждать, взрослея, даже до того, как закончилось ее горькое детство, а теперь обнаружила себя на пороге события, потенциально столь знаменательного, что оно могло заставить ее по-новому взглянуть на свое прошлое, затуманить яркость воспоминаний о страданиях, открыть дверь, переступив порог которой она стала бы другим человеком.

«Сквик. Квак. Сквик. Квак, квак, квак».

Слова «нечто удивительное» не могли описать это чувство — эмоциональное и чисто физическое, — которое переполняло ее целую минуту, и правильное слово более не ускользало от нее. Но она боялась произнести его даже про себя, думая, что этим все сглазит и момент, казавшийся знаменательным, превратится в повседневный.

«Сквик, сквик, Квак. Сквик. Сквик. Квак».

Вновь усевшись на скамейку для ног, Камми не могла оторвать взгляд от рук животных, сжимающих игрушки.

— Нет, не как у обезьян. Их более сотни видов, у некоторых руки вместо лап, но на этих руках не всегда есть большие пальцы.

Грейди поднялся с подлокотника кресла, на котором сидел, подошел к Камми, опустился на колени рядом со скамейкой для ног.

— У этих ребят есть большие пальцы.

— Да. Да, точно есть. И у некоторых обезьян большие пальцы помогают им держать различные предметы. Но только капуцины[14]и, возможно, еще один-два вида могут что-то держать большим и указательным пальцами.

«Сквик. Квак. Сквик, сквик. Квак, квак».

Одно из животных тихонько пофыркивало, определенно выражая радость, оба улыбались друг другу.

Превратив пол в литавры, Мерлин выбежал из комнаты.

— Из всех обезьян только у капуцинов и, возможно, у мартышек подвижность большого пальца достаточно велика, чтобы прикоснуться к паре других пальцев.

Грейди, считая: «Один, два, три, четыре», поочередно коснулся большим пальцем правой руки остальных.

— Я не знаю ни одной обезьяны, способной на такую ловкость пальцев, — указала Камми. — Многие обезьяны ничего не могут держать большими пальцами. Просто сжимают предмет между четырьмя остальными пальцами и ладонью.

— В любом случае эти ребята — не обезьяны, — резонно заметил Грейди. — Нет в них ничего от обезьян.

— Определенно не обезьяны, — согласилась Камми. — У некоторых лемуров достаточно подвижные кисти, но эти кисти не похожи на кисти лемуров.

— И у кого такие кисти, как у них?

— У нас.

— Помимо нас.

— Ни у кого.

— Это, должно быть, нечто.

— Да. Это оно.

Выбрав нужную игрушку из ящика на кухне, волкодав вернулся в гостиную, неся в пасти плюшевого енота.

Животные на диване с интересом посмотрели на сокровище с хвостом-колесом.

Надеясь сподвигнуть их на игру, Мерлин прикусил енота, и тот запищал, точь-в-точь как пурпурный кролик.

Словно разочарованные тем, что енот не обладает присущим только ему голосом, животные вновь занялись своими игрушками.

— Обрати внимание, что они с ними делают, — сказала Камми.

— На что именно обращать внимание?

— Как гладят они материал.

— А что в этом особенного?

— Посмотри на этого, Грейди. Посмотри, как ему нравится ощупывать резиновый клюв утки.

— А Мерлину нравится его жевать. И что с того?

— А другой? Видишь? Он водит большим пальцем по носу кролика. Готова спорить, с нами у них есть и еще одно сходство. Помимо формы и предназначения кистей. Изобилие нервных окончаний на подушечках пальцев. Ты знаешь, в сравнении с другими видами у человека очень развито осязание. На Земле это уникальное явление.