Книга Султан и его гарем - Георг Борн

Зора вспомнил, что Кей-Гоуз продается, и решил купить его.

Он снова сел в карету и приказал кучеру везти себя в Кей-Гоуз, который был всего в двух милях от Лондона.

Он надеялся найти там Сару. Приехав в Кей-Гоуз, Зора велел немедленно доложить о себе хозяину его, лорду Бруггаму. Лорд был уже стар и не совсем здоров. Казалось, что он был не особенно расположен принимать незнакомого человека. Только когда камердинер доложил, что Зора приехал с намерением купить замок, лорд решился принять его.

Зора был приведен в парк, где старый лорд принял его в богатом павильоне.

– Врачи говорят, что я могу еще долго прожить, переселившись в Неаполь, – сказал лорд едва слышным голосом, обращаясь к Зоре. – Я решился последовать этому совету и как можно скорее переехать в Неаполь.

– И поэтому вы желаете отделаться от Кей-Гоуза? – спросил Зора.

– Именно! Я купил это имение несколько лет тому назад и теперь хочу продать его за ту же цену.

– Я приехал, чтобы осведомиться об этой цене.

– Я очень рад этому! – сказал лорд Бруггам. – Я надеюсь, что в Неаполе я еще поправлюсь. Вы знаете Кей-Гоуз, не так ли? Я желаю продать его со всей находящейся в нем движимостью.

– Я согласен! А когда я могу вступить во владение им?

– Через несколько дней. Я постараюсь кончить все дела как можно скорее, – отвечал лорд.

В цене скоро сошлись, так как Зора не торговался, а лорд был очень рад такому покупателю.

Покончив с покупкой, Зора захотел пройтись по своему новоприобретенному владению и, обойдя весь парк, поднялся на небольшую возвышенность, откуда открывался вид на все имение. Вдруг он заметил, что с другой стороны на возвышение поднимается какая-то дама в темном платье, по всей вероятности тоже желая полюбоваться красивым видом.

Дама, казалось, не замечала Зоры и медленно шла, погруженная в свои мысли.

Зора взглянул на незнакомку и был радостно удивлен – предчувствие не обмануло его! Перед ним стояла Сара Страдфорд, захотевшая, прежде чем оставить Англию, посетить места, где прошло ее детство. Лицо ее было бледно и носило на себе следы сильного волнения. Слезы сверкали на глазах.

Зора почувствовал сострадание при виде горя любимой женщины. Он поспешно подошел к Саре. При виде человека, которого она менее всего ожидала здесь встретить, леди Страдфорд сильно испугалась, и ее первым движением было бежать от него, но Зора загородил ей дорогу, протягивая руки.

– Я надеялся найти вас здесь, Сара, – сказал он, – я для этого приехал сюда! Я должен просить у вас прощения, я виноват перед вами!

– Вы, Зора? Единственная ваша вина состоит в том, что вы нарушаете здесь мое спокойствие. Я надеялась, что уже пережила все тяжелые часы.

– Выслушайте меня, – продолжал Зора, предлагая руку Саре, – я виноват в том, что заставил вас поверить, будто я беден. Можете ли вы простить меня, Сара? Вы хотели разделить со мной ваше состояние, позвольте же мне теперь сделать то же самое…

– Что это значит? Я вас не понимаю, Зора!

– Это значит, что я не так беден, как вы думаете. Я предлагаю вам руку и охотно разделю с вами все! Другими словами, я спрашиваю вас, Сара, хотите ли вы быть моею и делить со мною все?

Сара Страдфорд задрожала.

– Мне кажется все это сном, – прошептала она и зашаталась, так что Зора должен был поддержать ее.

– Нет, это не сон, моя дорогая! Я предлагаю тебе руку и сердце – возьми их! – сказал Зора. – Смотри, все, что здесь у нас лежит под ногами, Кей-Гоуз, это воспоминание о твоей юности, будет снова твоим, и мое величайшее желание исполнится, если я сумею сделать тебя счастливой.

Сара глядела на любимого человека своими большими глазами, как бы не веря тому, что слышала.

– Кей-Гоуз? – спросила она, наконец, шепотом.

– Он твой, моя любимая, он снова твой!

– Я не в состоянии поверить…

– Согласна ли ты отдать мне свою руку?

– О да!

– Значит, ты моя! Теперь ничто и никто не станут между нами, и моей величайшей радостью будет возвратить тебе замок твоих родителей и видеть, тебя снова счастливой в Кей-Гоуз! – вскричал Зора, обнимая Сару.

– Это слишком много счастья сразу, – прошептала она, улыбаясь сквозь слезы. – Ты предлагаешь мне свою руку, ты, которого я так горячо люблю, – и мы вместе с тобой войдем в Кей-Гоуз…

– Он твой! Я отдаю его тебе!

– Я едва в состоянии перенести столько счастья, мой дорогой! Я приехала сюда, чтобы еще раз увидеть места, где провела лучшие годы юности… а теперь…

– Теперь эти дни снова возвратятся, моя дорогая Сара. Все это будет снова твое, твое и мое! Вместе со мною ты посетишь все свои любимые места, и Кей-Гоуз снова будет местом, где ты найдешь полное счастье!

– Как я счастлива, – прошептала Сара.

– Старый лорд Бруггам очень рад, что может ехать на юг, – сказал Зора. – Ты переселишься в Кей-Гоуз, и ничто не задержит нашего соединения, так как я принял христианскую веру!

Через несколько недель назначено было венчание Зоры и Сары Страдфорд, которое должно было состояться в церкви Кей-Гоуза.

Дня за три до свадьбы Зора неожиданно получил письмо из Константинополя.

«Любезный Зора! – говорилось в письме. – Посылаю тебе мое сердечное послание и прошу принять прибывшие вместе с этим письмом вещи. Я сам скоро буду в Лондоне.

Твой Сади».

– Это для меня еще новое приятное известие! – сказал Зора, прочитав письмо, и поспешил сообщить о нем Саре.

XXXIII

Счастливцы

В небольшом расстоянии от Кей-Гоуза среди тенистого сада стоит роскошное жилище, похожее на небольшой княжеский замок.

Высокие двери, ведущие в дом, открыты. Негритянка держит на руках прелестного, здорового мальчика, забавляющегося болтовней попугая в бронзовой клетке. Попугай не переставая повторяет имя мальчика. «Сади! Шалун! Поцелуй меня!» – кричит попугай, ребенок смеется и маленькими ручками дает птице сахар.

Озабоченно хлопочет по дому Сирра.

В это время до окон комнаты доносится голос, и мальчик начинает прислушиваться. Он узнает голос и кричит: «Папа!»

Негритянка не в состоянии более удерживать ребенка, он хочет на пол, хочет бежать навстречу отцу, хочет показать ему, что уже умеет ходить.

В то же время раздается голос матери, отдающей какие-то приказания прислуге на плохом английском языке вперемешку с турецкими словами.

Вот Сади и Реция входят в комнату. Покрывало уже давно снято с ее прелестного лица, она кажется еще прелестнее в европейском платье.

Сади не изменился. Он и прежде ходил в европейском платье, к тому же на голове у него, как и прежде, красная феска. Сади, улыбаясь, берет на руки своего маленького любимца, затем передает Реции, которая просит ребенка не шалить в их отсутствие.