Книга Нож сновидений - Роберт Джордан

– Вы постоянно твердите об этом, госпожа Доулиш, – капризно заметила Илэйн. – А я, знаете ли, не страдаю забывчивостью, и делаю, как вы говорите.

В ответ Мелфани вновь рассмеялась, ее глаза задорно блестели. Она принимала перемены настроения Илэйн так же, как принимала дождь или молнию.

– Вы бы удивились, узнав, как много людей не верят, что младенец в утробе может слышать, но я сразу вижу разницу между теми, кому читают, а кому нет. Вы не станете возражать, миледи, если я перед уходом побеседую со своей теткой? Я принесла ей пирог и мазь для суставов.

Лицо Эссанде залилось краской. Ну, что ж, теперь, когда скрывать недуг больше нет смысла, упрямица примет Исцеление, или Илэйн выпытает у нее причину отказа.

В конце обеда Илэйн взялась обсуждать с Бергитте намерения Луана и его приспешников. Еда была отменной, и она уписывала ее за обе щеки. Мелфани распекла всех поваров и женщин, до кого только смогла добраться, за ту щадящую диету, которой они морили Илэйн. Сегодня ей подали хорошо прожаренную озерную форель, рулетики из капусты, начиненные рассыпчатым овечьим сыром, бобы с кедровыми орешками и ароматный яблочный пирог. Еда была чудесной еще и потому, что в ней не чувствовалось ни малейшего привкуса гнили. В качестве напитка шел отличный черный чай с мятой. Почувствовав неожиданный вкус, Илэйн сначала немного напряглась, но потом поняла, что это действительно мята. Единственное, что Мелфани категорически запретила, – вино. Пусть даже сильно разбавленное. Бергитте тоже перестала пить, хотя выпитый ею кубок вина едва ли мог повлиять на детей через узы. Но Илэйн не стала разубеждать своего Стража. Бергитте зачастую пила слишком много, чтобы заглушить боль от потери своего Гайдала. Илэйн понимала ее, хоть и не одобряла такого поведения. Хотя, она не могла себе представить, что бы делала, если бы погиб Ранд.

– Понятия не имею, – ответила Бергитте после того, как жадно заглотила остатки своего пирога. – Лучшее, что мне приходит в голову, – они намерены просить тебя помочь им разобраться с Порубежниками. Единственное, что ясно, как день, это то, что они не собираются оказывать тебе проклятую поддержку.

– Я тоже так думаю, – послюнявив палец, Илэйн собрала крошки сыра и отправила их в рот. Она без труда могла бы съесть еще столько же, сколько было на тарелке с самого начала, но Мелфани взялась следить за тем, как она набирает вес. Столько, сколько нужно, и не больше того. Наверное, корова, которую откармливают для продажи на рынке, чувствует себя точно также. – Если только они не решили требовать у меня сдать им Кэймлин.

– Ну, этого никогда нельзя сбрасывать со счетов, – ответила Бергитте, можно сказать, даже весело. Однако узы донесли, что никакого веселья ее Страж не ощущала. – Мы так и не убрали часовых с башен, а тут еще Юлания с Керейлле устроились прачками к ним в лагерь. Так что мы узнаем о планирующимся штурме города еще до того, как первый солдат сделает шаг в нашу сторону.

Илэйн хотелось, чтобы у нее было поменьше поводов вздыхать. Сгореть ей на месте, Аримилла, Ниан и Эления у нее в руках, и тот факт, что им приходится спать в одной постели, явно не вызывает у них бурного восторга. Она знала, что эта мысль не должна приносить никакого удовольствия, но, тем не менее, мысленно улыбнулась. И теперь у нее есть еще трое союзников, и не важно, что они не отличаются надежностью. По крайней мере, теперь они к ней крепко-накрепко привязаны. Она должна чувствовать себя победительницей.

Ближе к вечеру Эссанде и Сефани одели Илэйн в темно-зеленое платье с изумрудными вставками на юбке, расшитое на груди, по рукавам и подолу серебром. Из драгоценностей она надела кольцо Великого Змея и большую серебряную брошь с изображением Замкового Камня Траканд на фоне из голубой эмали. Брошь навела Илэйн на мрачные раздумья. В ее семье часто говорили, что Траканд – замковый камень, который скрепляет весь Андор. Пока что она не слишком хорошо справляется с этой задачей.

Они с Бергитте по очереди почитали малышам. Из истории, само собой. Если Мелфани права, то Илэйн не хотела, чтобы они слушали всякие несерьезные рассказы. Однако отрывок попался жутко скучный. Полный мужчина в красно-белой ливрее играл на флейте жизнерадостную мелодию, а худая женщина аккомпанировала ему на двенадцатиструнном биттерне. Музыка слышалась, по крайней мере, в те моменты, когда ее не перекрывали раскаты грома. К сожалению, барды не растут на деревьях, а Бергитте не горела желанием пускать к Илэйн кого-то, помимо дворцовой прислуги. Однако госпожа Харфор отыскала несколько весьма искусных музыкантов, которые с радостью согласились облачиться в ливрею. Жалованье во дворце была значительно выше, чем в таверне, да и одежда выдавалась бесплатно. Илэйн подумывала, не нанять ли менестреля, и эта мысль напомнила ей о Томе. Не промок ли он под этими ужасными ливнями? Жив ли он вообще? Остается только лишь молиться. Свет, пусть с ним будет все хорошо. Пожалуйста.

Вошла госпожа Харфор и объявила о том, что прибыли Луан, Арателле и остальные. Илэйн надела диадему Дочери-Наследницы, – простой золотой обруч, украшенный розой, окруженной шипами. Когда она вместе с Бергитте и Эссанде покинули покои, Касейлле и еще восемь телохранительниц пристроились следом за ними. Их сапоги громыхали о плитки пола. Среди тех, кто погиб при ее спасении из лап Приспешниц Темного, оказалось девять телохранительниц, однако это будто бы сплотило женщин еще сильнее. По дороге к Большому Залу вся компания дважды благополучно заблудилась, но никто не стал даже перешептываться. Что такое меняющиеся коридоры, по сравнению с огненными шарами и молниями, созданными с помощью Силы? Двери высокой арки, ведущей в Большой зал, створки которых украшали крупные резные фигуры львов, были распахнуты настежь, и Касейлле выстроили женщин-Гвардейцев при входе, пропустив Илэйн, Бергитте и Эссанде внутрь.

Стрельчатые окна были темны от дождя, но их периодически освещали молнии. Однако зеркальные напольные светильники, расставленные вдоль стен и вокруг белых колонн, обрамлявших зал, разгоняли сумрак. По этому огромному помещению разносилось эхо падающих капель, которые звонко шлепались в весьма прозаичное деревянное ведро, стоявшее под одним из окон в потолке. В двадцати шагах над головой один из Белых Львов, стоящих на задних лапах, был покрыт бисеринками воды, поблескивавшими вдоль трещины, красовавшейся неподалеку от батальных сцен и портретов прежних королев Андора. Находясь в этом зале, Илэйн всегда чувствовала, что эти женщины оценивающе наблюдают за ней, пока она пересекает красно-белые плитки пола. Своим умом, кровью своих сыновей и мужей они выстроили Андор, начав с единственного города, и выплавили мощное государство из осколков империи Артура Ястребиное Крыло. У них есть право судить каждую женщину, восседающую на Львином Троне. Илэйн даже подозревала, что эти портреты поместили здесь специально, чтобы каждая королева чувствовала, что все ее деяния вынесены на суд истории.

Сам же трон, опиравшийся на ножки в виде львиных лап, возвышался на белом мраморном пьедестале в дальнем конце зала. Его покрывала резьба и позолота, и хотя он предназначался исключительно для женщин, тем не менее, выглядел достаточно массивным. На высокой спинке красовался Белый Лев, выложенный из лунных камней на поле из мерцающих рубинов, – это изображение всегда оказывалось над головой сидевшей на троне женщины, какой бы высокой она ни была. Дайлин уже стояла у ступеней пьедестала, наблюдая за тем, как Сильвейз беседует с Конайлом и Каталин, а Бранлет и Периваль внимательно их слушают. Периваль ерошил пятерней волосы и кивал. Быть может, Дайлин тоже мучили сомнения по поводу Сильвейз? Лир и Каринд стояли поодаль, причем отдельно друг от друга. Они даже не смотрели в сторону друг друга. В борьбе против Илэйн они были союзниками, и теперь не хотели, чтобы она решила, будто они снова замышляют что-то против нее. Эссанде присоединилась к остальным слугам в ливреях восьми Великих Домов, стоявших вокруг стола, который ломился под кувшинами с вином и чаем. В этом-то и заключалась неформальность встречи. Каждый участник был обязан привести с собой слугу, который будет его обслуживать. Если бы встреча была формальной, Илэйн должна была бы обеспечить всех слугами, а Большой Зал заполнился бы толпой дворян, которых удалось бы отыскать в Кэймлине или в лагере за городской стеной.