Книга Скандинавский детектив - Дагмар Ланг

Мария покачала головой.

— Я не уверена, что в театре будет дневной свет. А какое платье ты собираешься надеть, чтобы оно пошло к этим волосам?

— Вот в том-то и загвоздка. Фу, какая здесь духота, неужели никто не может открыть окно? Сперва я думала надеть то русское, с жемчужной вышивкой, но…

— Ты что, с ума сошла? — возмущенно воскликнула Мария. — Оно же розовое. Как, по-твоему, все это будет смотреться?

— Так вот и я о том, — Ивонна чуть не плакала. — Это совершенно невозможно. Я иду с послом — чертовски забавный парень. Кстати, я так радовалась, что попаду на это представление. А, вот идет хозяйка. Помогите, что мне делать?

Аста Арман была отличным руководителем, к тому же ее трудно было чем-либо удивить в том, что касалось женщин и моды. Потому она не сказала Ивонне, что цвет волос у нее просто ужасающий, а ласково заметила, что девушка с таким лицом и такой фигурой может смело экспериментировать с прической, и предложила взять напрокат одну из последних моделей ателье.

— Спасибо, огромнейшее спасибо! — просияла Ивонна, скинула свой костюм и отодвинула одну из тяжелых шелковых штор. — Би, дорогуша, помоги мне, будь добра!

Би, со взлохмаченной светлой шевелюрой и ярко-красной оправой на носу, с готовностью кинулась к ней и сняла с перекладины одно из длинных фантастических шедевров.

— Какое ты хочешь? Это с шифоном?

— Думаю, зеленое с опаловым не пойдет, — советовала Аста Арман, стоя в стороне. — С охрой получится слишком пестрое сочетание. Я на твоем месте выбрала бы черное. Попробуй «Виолетту».

Это было великолепное платье из плотного черного шелка, с широкой юбкой, сильно присборенной сзади, и узким корсажем с глубоким овальным вырезом на спине. Единственным украшением служили широкие белые манжеты на полудлинных рукавах.

— По-моему, неплохо, — сказала Аста Арман.

— Замечательно! — воскликнула Ивонна и просияла еще больше, увидев, что в этом платье она красива, как никогда. Это признала даже Мария.

— Как заиграли волосы! — сказала она. — Очень красиво.

И только Би Баклунд не проронила ни звука. Она застыла, словно манекен, возле шелковой шторы, уставившись на что-то на полу.

— Там… там пиджак Жака, — проговорила она, наконец, резким срывающимся фальцетом. — И в нем… в нем кто-то есть. Но он… он лежит неподвижно. Он, наверное… заболел. Ведь он же не может быть мертв?

Потом все происходило очень быстро. Мария приводила в чувство Би, которую вырвало, Аста принялась пичкать остолбеневшую Ивонну успокоительным и звонить в полицию. Через десять минут Кристер Вик со своими парнями прибыл на место преступления.

Оглядев тело и переговорив с Би, он отправил ее и большинство портних домой. Затем попросил оставшихся собраться в одной из комнат и, поскольку салон с красными драпировками по стенам на этот раз исключался, выбрал просторную и аккуратно прибранную комнату швей с тремя высокими окнами на ратушу и Шелегатан.

Там, среди швейных машинок, гладильных досок и недошитых платьев, они его и ждали — молчаливые, застывшие, потрясенные.

Четыре хорошо одетые, ухоженные женщины, объединенные совместной работой и интересом к моде. Но каковы они под этой внешней оболочкой?

Аста Арман. Строгий черный джемпер и кардиган. Жемчуга на шее, золотые браслеты на запястьях. Способная деловая женщина, уравновешенная и привлекательная.

Гунборг Юнг, неестественно прямо сидящая за своей швейной машинкой. Вся в сером, седая, недоступная.

Мария Меландер, тоже в сером, растрепанные русые волосы, бледные впалые щеки. Видел ли он когда-нибудь, как она смеется?

Ивонна Карстен была не в состоянии переодеться. В полной прострации она застыла на высоком табурете в шикарном вечернем наряде. Пустые синие глаза были обращены на инспектора Дэвидсена, но, кажется, она его не узнавала.

Палле, стоявший в дверях, разглядывал ее почти с недоумением. Где он видел такие волосы — странного желтовато-красного оттенка? Он растерянно почесал в затылке и пробормотал:

— Здесь херр Турен, он как раз был в управлении полиции. А еще тут появился какой-то тип, который говорит, что он…

Но тут и Палле Дэвидсен, и Хенрик Турен буквально отлетели в сторону, и в комнату ворвался запыхавшийся Ульф.

— Это правда? Мама! Комиссар! Скажите, что все это неправда! Я встретил Эббу Экстрем, и она… она сказала, что их отпустили, потому что тут убили еще кого-то — уже после Вероники. И она… она утверждала, что это… Жак!

— Ульф, — строго одернула сына Гунборг Юнг, — не надо так нервничать. Жак действительно мертв, но он не оживет от того, что ты хлопнешься в обморок. И, кроме того, здесь не то место, куда можно врываться без приглашения, так что извинись, пожалуйста, и уходи.

— Нет, — вмешался Кристер, — раз уж вы все равно пришли, то оставайтесь. Садитесь, пожалуйста.

Пока Палле включал магнитофон, Хенрик Турен, не дожидаясь приглашения, пристроился к Марии. В черном траурном костюме он казался совсем бледным, зеленые глаза смотрели встревожено.

— Еще одно убийство! Здесь, в ателье?

— Да.

— Как это случилось?

— Его задушили полоской ткани — такие лоскутки тут валяются в любой корзине.

— Но… разве полоска ткани для этого годится? Наверное, нужно было затянуть ее невероятно туго, чтобы задушить человека?

— Полоска плотного шелка может быть жесткой, как веревка, так что не требуется особой силы, чтобы пережать те артерии, которые питают мозг. При этом нарушается снабжение кислородом, а мозг к этому очень чувствителен. Возможно, через пару минут все уже было кончено.

— Когда это произошло?

— Этого мы пока не знаем. Видимо, вчера вечером.

— После семи, — пробормотал Ульф. — Я расстался с ним около семи.

— Где?

— Здесь, — он сглотнул слезы, — на чердаке. То есть… я хотел сказать — на лестнице.

Возможно, Кристер и не был блестящим психологом и наблюдателем, но и сын Гунборг Юнг не был ловким вруном. Менее чем за четверть часа Кристеру удалось выжать из него всю историю.

Тайная квартира. Склад наркотиков. Жак боялся полиции.

Слушатели были потрясены его рассказом. Даже если он и не знал разгадки, все разом почувствовали, как отдельные кусочки мозаики становятся на свои места.

— Деньги! — воскликнул Палле. — Огромные доходы, не облагаемые налогом. Значит, он не врал. Это у меня вата вместо мозгов. И потом, эта квартира. Вот откуда он пришел в то утро, когда шел дождь, а он был сухой, как чучело в музее.

— Да, — вздохнула Мария. — Я до смерти перепугалась, когда кто-то приоткрыл дверь там наверху. А это, оказывается, был всего-навсего Жак.