Книга Рейдовый батальон - Николай Прокудин

Присели, стреляем по склону, по пещерам, а толку нет. «Духов» очень много. На моей машине Ширков ехал, был такой молодой наводчик, растерялся он совсем. Механик к нему в башню через отсек старшего стрелка перебрался, поднял пушку и открыл огонь. Минуты через три «бородатые» разозлились и гранатами прошили башню. Обоим пацанам ноги оторвало кумулятивной струей, и вдобавок все тело иссекло осколками. В конце концов, артиллерия пристрелялась и накрыла гору. «Духи» сделали свое черное дело и, видимо, по норам ушли — вглубь пещер. Позже огнеметами их оттуда выжигали. После «шмелей», думаю, никто не выжил.

— Помню эту кошмарную историю, — вступил я в разговор. — Приезжаю в роту, а погибших бойцов только что увезли на «Черном тюльпане».

— Никифор, ты видел лишь фото тех убитых, а у меня механик на руках умер! — воскликнул Острогин. — Последние слова какие-то бессвязные бормотал. Одно лишь я разобрал: «Надо, лейтенант, к солдатам человечнее подходить, мы тоже люди». Честно говоря, я к своему взводу подошел с мерками образцового полка, расквартированного в Германии, сразу как прибыл. Орал, гонял, строевые занятия, физподготовка. А бойцы — уставшие, измученные после рейда. Одному за пререкания по башке настучал. Они обиделись. Видишь, даже в последних словах перед смертью была обида на меня.

Итог боя: «бородатые» ушли, а четверо бойцов умерли. Два сапера из взорванного «Урала» и мой экипаж. Еще десяток раненых. Ну, думаю, скоро и и ко мне костлявая придет! Неделя в Афгане и такой кошмар, а впереди еще два года! Как выжить в этой «мясорубке»? Ну, ничего, выжил! Повезло не всем, но мне счастье улыбнулось!

— Выпьем за удачу! — предложил Афоня, прерывая наступившее молчание. — За твою и нашу! Чтоб нам вернуться домой живыми и здоровыми.

Мы подняли стаканы, чокнулись и задумались. Сережка — счастливчик, одной ногой уже дома. А мне и Афоне еще по два месяца служить, Шкурдюку, бедолаге, целый год. Он и выпить-то не может для снятия стресса. Печень откажет. Глотает «Боржоми»…

* * *

Проверка караула — крайне неприятное занятие, когда находишься в полку. Встаешь среди ночи, бредешь в темноте к караульному помещению, спотыкаясь о кочки и камни, дрогнешь на ветру. Бр-р-р. Потом берешь сержанта-разводящего и идешь по постам, разбросанным вокруг городка. Удивительно, но факт! Вокруг враждебная страна, противник, «духи» живут в соседних кишлаках. Ветер заунывно воет, а часовые спят! Вот и сегодня та же история! Приходим с Муталибовым на склад боеприпасов, а оба часовых спят, завернувшись в караульные плащи. Автоматы лежат рядом, богатырский храп раздается на всю округу. Они даже не шелохнулись при нашем появлении. Не услышали.

Сержант собрал автоматы и отошел чуть в сторону. Я сел на грудь ближайшему к воротам солдату, сжал ему горло рукой и наступил ногой на руку. Лопоухий бойчина забился в ужасе, словно раненая птица. Наверное, подумал, что сейчас умрет. Он хрипел и вырывался изо всех сил, пытаясь освободиться от неизвестного душителя. Я чуть-чуть попугал парня и отпустил, а то, чего доброго, умрет от страха. Солдатик вскочил на ноги и, увидев нас, пришел в себя. Второй, тощий как щепка, так и не проснулся, пока Муталибов ему не отвесил сочного пинка по заднице. Спящий тотчас вскочил и получил еще затрещину.

— Сволочи! Негодяи! — заорал я на молодых солдат. — И самих убьют, и полк взорвут этим боезапасом! Половину Кабула разнесет при взрыве складов. Самим жизнь не дорога, подумайте о здоровье любимых мамаш. Как они жить без вас будут?!

Щуплый боец, вытирая брызнувшие слезы, простонал:

— Товарищ старший лейтенант! Мы не спали. Мы просто лежали и грелись. Замерзли!

— Грелись, говоришь? А где твой автомат?

Солдаты растерянно огляделись по сторонам.

— Эх вы, вояки…

— Сморило малость, товарищ старший лейтенант, — оправдывался, шмыгая носом, лопоухий.

— Тебя сморило, а из-за вашего разгильдяйства другие пострадать могут! — продолжал я ругаться. — Муталибов, вызывай смену! Этих снять с поста! Завтра разберемся!

И так из раза в раз. Старослужащие не спят, они обычно нарушают дисциплину по-другому: курят, сидят, лежат в кустах. А молодежь — дрыхнет, не боясь даже нападения «духов» и гибели. Понятно, что смертельно устают. Война без передышек! Две недели — рейд, затем изматывающая боевая учеба и вновь в рейд. Но надо крепиться. Расслабишься хоть чуть-чуть, тебе смерть и друзьям…

Глава 19. Погиб после замены…

Метлюк предложил сходить в командирскую баню, помыться, попариться, отдохнуть по-человечески.

— Я за три месяца одурел от вашего первого батальона, — грустно признался Петр.

— Это как так, от «вашего» батальона? — возмутился я. — От нашего! Ты ведь наш замкомбата!

— Э-э-э! — махнул он рукой. — Я пришел сюда майорскую должность получить. Уговорили: мол, дел-то на полгода и только. Сглупил! Черт меня дернул поддаться на посулы. Сидел бы сейчас себе на заставе и в ус не дул. А тут проверки, занятия, строевые смотры, дежурства — показуха да еще боевые действия! Трупы, трупы, трупы! А сколько раненых! Того и гляди, самого грохнут! Постоянные бытовые неудобства, ужасная суета. Ноги по колени стоптаны, спину ломит, руки болят!

— Как это — неудобства? Ты хочешь сказать: во втором батальоне в «зеленке» было лучше? — удивился я.

— Конечно! Не сравнить! Я был сам себе хозяин, «царь и бог»! У меня на командном пункте роты построена замечательная банька с парилкой. Глубокий бассейн, пятиметровой длины, вырыт и камнем выложен. Душ! А какая столовая! Овощи и фрукты — круглый год. Повар-мастер! Кушанья — пальчики оближешь! Я с местными дехканами дружил. Всегда с продуктами, с рисом, с мясом. Никаких проблем.

— А какая дружба может быть с ними? На чем основывалась? Вокруг заставы одни враги.

— Никифор, вблизи поста было три кишлака. Я по ним без толку не стрелял, и они меня не обстреливали. Озорничать я бойцам не позволял, поэтому жили спокойно. Обстреливают тех, кто грабит и мародерству! А дружба… Ну, такой приведу пример. Приходит аксакал и говорит: «У нас свадьба, завтра женю сына. Обязательно весь кишлак соберется на праздник. Мы беспокоимся, что охранение будет плохое, наши соседи обязательно придут грабить. Дай мины, мы на тропах поставим и погуляем спокойно. Я тебе, «командор», за это — барашка!» Жалко, что ли, добра! Выделил я ему несколько мин противопехотных, он привел в благодарность «живой мекающий шашлык». Красота! День и ночь у них свадьба гуляла, под утро несколько громких хлопков раздалось. Сержант доложил, что слышны вдали взрывы и стрельба. Я успокаиваю по связи батальонное начальство, что обстрел не у меня. Вечером следующего дня приходят из другого кишлака старички: «Командир, нас соседи обидели, дорогу заминировали. Помоги! Дай парочку мин! Поставим на дороге к ручью. Отомстим. Не откажи, друг, мы тебе овощей привезли и десять кур»! Ну, спасибо, думаю. Берите, я не жадный! Не поможешь — значит, ты, «шурави», на стороне другого кишлака. Врагом станешь. Зачем проблемы? Они наверняка догадываются, что соседи мины у меня получили. А так я друг обоим племенам. Третья «делигация» приходит с просьбой пропустить по тропе мимо поста молодежь. Ребята хотят к соседям сходить поздним вечером. Понятно: не на танцы, грабить идут. Ну, идите. Пропустили. Они невесту украли и обратно прошли. Отец девушки ко мне бежит: «Выручай, командир, мы в засаде у дороги посидим, не стреляй». Ладно, не будем стрелять. Главное дело, предупреждайте заранее. И так они постоянно воюют меж собой, из года в год на протяжении веков. До нас, при нас и после нашего ухода продолжат друг друга истреблять. А я у них в друзьях, потому что не вмешиваюсь в процесс и помогаю каждому! Курятина, баранина, овощи, виноград на бражку — завсегда. А теперь я в вашем первом батальоне голодный, усталый, немытый…