Книга Неприятности – мое ремесло - Рэймонд Чандлер

– Поджилки затряслись. А почему вы меня впустили?

– Из любопытства. Я знала – когда-нибудь сюда заявится молодчик вроде тебя. Но меня не запугаешь. Сыщик?

Я закурил и кивнул:

– Частный. Хочу кое-что предложить.

– Так предлагай, – зевнула она.

– Сколько вы хотите отступных за молодого Джитера?

Она снова зевнула:

– Ты мне нравишься, но не настолько, чтобы я тебе ответила.

– Не надо меня запугивать. Нет, правда, сколько? Или мое предложение вас оскорбляет?

Она улыбнулась. Улыбка мне понравилась. И зубы.

– Я теперь плохая девочка, – сказала она. – Мне не приходится просить дважды. Получаю все, что захочу, перевязанное голубой ленточкой.

– Старик не отступится. Говорят, он большая шишка.

– Мне-то что за дело?

Я кивнул и отпил из стакана. Хороший виски, по правде сказать – превосходный.

– Он платить не собирается. Хочет вас очернить. Обещает большие неприятности. Но мне это не по нраву.

– И тем не менее ты на него работаешь.

– Странно, не правда ли? Вероятно, есть способ все уладить, но пока я до него не додумался. Так сколько вы готовы взять? И готовы ли?

– Как насчет пятидесяти кусков?

– Пятьдесят вам и столько же Марти?

Она рассмеялась:

– Марти не любит, когда я вмешиваюсь в его бизнес. Я говорила только за себя.

Она перекинула ноги на другую сторону. Я положил в стакан еще кусок льда.

– Я думал о пяти сотнях, – сказал я.

– Пяти сотнях чего? – удивилась она.

– Долларов, не «роллс-ройсов».

Она искренне расхохоталась:

– Ты меня забавляешь. Стоило бы послать тебя к дьяволу, но у меня слабость к кареглазым. Люблю теплые карие глаза с золотистыми прожилками.

– Забудьте. У меня за душой ни гроша.

Она улыбнулась и вставила в рот новую сигарету. Я поднес ей зажигалку. Она в упор посмотрела на меня. В ее глазах блестели искорки.

– А если мне хватает? – мягко промолвила она.

– Возможно, поэтому он нанял толстяка? Чтобы не мог плясать под вашу дудку?

– Кто нанял толстяка?

– Старик Джитер нанял толстяка по фамилии Арбогаст. Он расследовал это дело до меня. А вы не знали? Его пристрелили сегодня утром.

Я произнес эту фразу намеренно просто, рассчитывая на эффект неожиданности, но она осталась неподвижна. Все та же дерзкая улыбочка застыла в уголках губ. Выражение глаз не изменилось. Девушка тихо вздохнула.

– Это имеет какое-то отношение ко мне? – спросила она спокойно.

– Я не знаю. Не знаю, кто его убил. Это случилось в его офисе около полудня. Не уверен, что его убили из-за Джитера. Но уж слишком все кстати – я успел взяться за это дело, но не успел с ним поговорить.

Она кивнула:

– Я понимаю. И ты решил, что это дело рук Марти. И разумеется, позвонил в полицию?

– Разумеется, нет.

– Это немного усложняет дело, брат.

– Верно, но давайте задумаемся о цене. Не стоит повышать ставки. Что бы копы ни имели против меня, у них будет еще больше вопросов к вам и к Марти, когда они прознают об этом деле. Если прознают.

– Мелкий шантаж, – холодно заметила она. – Думаю, иначе это не назовешь. Не дразни меня, кареглазый. Кстати, я знаю твое имя?

– Филип Марлоу.

– Вот что, Филип. Когда-то обо мне писали в светских альманахах. Я из хорошей семьи. Старый Джитер погубил моего отца – все в рамках закона, все, как умеют эти мерзавцы, – но отец покончил с собой, мать умерла, и у меня на руках осталась сестренка-школьница. Наверное, я не слишком стеснялась в средствах, чтобы иметь возможность о ней заботиться. Возможно, в скором времени мне придется взять на себя заботу о старике Джитере, даже если ради этого придется женить на себе его сынка.

– Пасынка, – сказал я. – Он ему не родной.

– Поверь, брат, разницы никакой. А годика через два малыш получит серьезное наследство. Могло быть и хуже, даже учитывая, что он любит закладывать за воротник.

– Вы не осмелитесь сказать это ему в глаза, леди.

– Думаешь? Оглянись-ка, сыщик. И вынь затычки из ушей.

Я встал и быстро обернулся. Он стоял в четырех футах от меня. Должно быть, вышел из соседней комнаты и прокрался по ковру, пока я занимался словоблудием. Это был крупный блондин в спортивном пиджаке из грубой шерсти, кашне и рубашке с открытым воротом. Лицо у него было красное, глаза блестели и с трудом фокусировались. Для такого раннего часа он успел изрядно набраться.

– Убирайся, пока держишься на своих двоих! – прорычал он. – Я все слышал. Гарри может говорить обо мне все, что ей вздумается. Мне это по душе. Вали отсюда, пока я не вбил тебе зубы в глотку!

Девушка за моей спиной рассмеялась. Мне это не понравилось. Я шагнул навстречу блондинистому здоровяку. Его глаза сверкнули. Несмотря на размеры, боксер из него был никакой.

– Вмажь ему хорошенько, милый, – холодно промолвила за моей спиной. – Люблю я смотреть, как у этих крутых ребят подгибаются колени…

Я обернулся к ней, злобно ухмыляясь. Это было ошибкой. Положим, он был не в форме, но мимо неподвижно стоящей стены не промахнулся бы. Он ударил меня, когда я поворачивал голову назад. Удар болезненный. Врезал аккурат в челюсть.

Меня повело в сторону, я попытался устоять на ногах, но поскользнулся на шелковом ковре. Я круто спикировал вниз, стукнувшись затылком о какой-то предмет мебели, оказавшийся крепче, чем моя голова.

Его торжествующая красная рожа мелькнула надо мной, как в тумане. Даже в тот момент я испытывал к нему легкую жалость.

Темнота накрыла меня, и я отключился.

4

Я пришел в себя, и свет из окон хлестнул меня по глазам. Затылок ныл и был липким на ощупь. Я медленно перекатился на живот, словно кот в незнакомом доме, встал на колени и потянулся к бутылке скотча, стоявшей на низеньком столике в углу дивана. Каким-то чудом я ее не разбил. Падая, я ударился головой об ножку кресла в виде когтистой лапы. В сравнении с этим удар молодого Джитера был игрушкой. Челюсть ныла, но эта боль не стоила упоминания в дневнике.

Я встал, отхлебнул виски и огляделся. Смотреть было не на что. Комната опустела, в ней висели тишина и память об аромате хороших духов. Из тех, что вы не замечаете, пока запах почти не рассеется, как последний сухой лист, упавший с дерева. Я приложил к затылку носовой платок, решил, что звать на помощь незачем, и отхлебнул еще виски.

Я сидел с бутылкой на коленях, прислушиваясь к дальнему гулу с улицы. Симпатичная комнатка. А мисс Гарриет Хантресс симпатичная девушка. Возможно, знакомства у нее не самые изысканные, но стоит ли придираться? Не мне ее винить. Я сделал еще глоток. Уровень жидкости в бутылке заметно уменьшался. Такой мягкий виски проскакивал незаметно, не обжигая глотки, как пойло, к которому привык я. Еще глоточек. В голове просветлело. Я чувствовал себя превосходно. Сейчас запою пролог к «Паяцам». Если она сама за себя платит, я только за. Целиком на ее стороне. Шикарная женщина. Потом я глотнул еще немного ее виски.