Книга Исчадия разума - Клиффорд Саймак

— С вашего разрешения, схожу посмотрю, как там волк, не вздумал ли озорничать. За ним нужен глаз да глаз…

Он немного помедлил, но никто из остальных, видимо, не горел желанием составить ему компанию. Всем хотелось оставаться на своих местах, а больше ничего не хотелось.

С порога он сразу же увидел Инид, сидящую на одном из расставленных по лужайке плетеных кресел. Подойдя к ней, он наклонился и легко поцеловал ее. Она обвила его руками, прижала к себе. Поцелуй повторился — настоящий, затяжной поцелуй.

— Я ждала тебя, — шепнула Инид. — Что ты так задержался?

— Мы увлеклись беседой.

— Когда ты с Тимоти, то всегда увлекаешься беседой, а вокруг и не смотришь.

— Мне нравится Тимоти. С ним приятно разговаривать.

— Возьми себе кресло и подсаживайся ко мне. У нас с тобой тоже есть о чем поговорить.

Волк возился в дальнем конце лужайки, увлеченно вынюхивая что-то в кустах над дорогой, проходящей по границе усадьбы.

— Том, скажи мне, много ли ты помнишь из того, что эти радуги силком впихнули нам в головы?

— Нет, пожалуй, немного, — ответил Бун. — Вспоминается как-то отрывочно, по частям. Они вывалили все это на нас неудобоваримой массой, но мало-помалу что-то начинает выплывать.

— Они дали нам фундаментальные знания, впитать которые — задача не на один день. Мы избегали говорить об этом, но, может быть, пора?

— Может, и пора. Хотя я до сих пор не понимаю, почему они выбрали именно нас.

— Каким-то образом уловили, что мне случалось размышлять о смысле мироздания. А тебя, наверное, посчитали квалифицированным сборщиком информации. Так что ты все-таки помнишь?

— Я уже сказал — немногое. Яснее всего помню, что для возникновения жизни во Вселенной требуются специфические условия. Физические и химические подробности ускользают от моего понимания, но говорилось что-то об особой роли нестабильных звезд. В придачу к стабильным звездам с планетными системами нужно, чтобы нестабильные вспыхивали сверхновыми и выбрасывали в космос тяжелые элементы. Без таких вспышек жизнь невозможна.

Инид наморщила лоб.

— Я тоже вспоминаю что-то в таком роде, но вдуматься не могу — голова раскалывается. Но главное, кажется, в том, что Вселенная сформировалась как своего рода фабрика по производству жизни, с тем чтобы жизнь хотя бы в отдельных случаях порождала разум. Радуги смотрят на Вселенную как на агрегат, вырабатывающий жизнь и сознание. По их убеждению, без сознания и высшей его формы — интеллекта — Вселенная просто-напросто лишена смысла.

— Они толковали также о происхождении Вселенной, причем не теоретически, а словно бы оперируя точными фактами. Все это мне совершенно недоступно, хотя уже в мои времена астрофизики знали, как развивалась Вселенная, начиная буквально со второй микросекунды после ее начала. А к твоей эпохе они, наверное, одолели и эту последнюю, вернее, первую непознанную микросекунду?

— Чего не знаю, того не знаю. Не забывай, Том, в своей эпохе мы были неотесанными невеждами. — Инид помолчала, потом добавила: — Радуги говорили еще о том, что интеллект высшего порядка уже не нуждается в логике, а познает истину инстинктивно. И говорили они это так, словно сами уже постигли подобного уровня. Будет неудивительно, если кое-что ими сказанное мы не поймем вообще никогда.

— Не поймем так не поймем. Но вероятнее, по-моему, что с каждым днем будем понимать все больше и больше. Надо набраться терпения и подождать…

А может, человеку и не дано понять, добавил он про себя. Может, и радугам не дано полностью постичь смысл жизни и цель мироздания. Важно, что они стремятся к этому. Здесь, в Галактическом центре, другие существа другими методами ищут ответы на те же вопросы. Ответы даются нелегко, но тяга к познанию не угасает. И это важнее всего: пока существует тяга к познанию, сохраняется и надежда, что загадки Вселенной рано или поздно будут раскрыты.

Они сидели рядом, взявшись за руки, купаясь в солнечном тепле, вдыхая аромат цветов, распустившихся на клумбах. Привольный вид, изящный изгиб лужайки внушали довольство и покой.

— А Коркоран и Конепес вот-вот нас покинут, — сказала Инид печально. — Как не хочется их отпускать! Тимоти уверен, что центр нашел бы им применение, и уговаривал их не спешить. Вообще-то я думала, что ты тоже уедешь с ними, несмотря на свое обещание остаться. Но сегодня ты дал центру обязательство приступить к учебным занятиям…

— Должен же я был найти какой-то предлог для своего пребывания здесь, — ответил Бун. — Надо было что-то сказать, а ничего другого в голову не пришло. Не стану же я исповедоваться перед ними, что остаюсь из-за женщины, которую встретил в странствиях по эпохам и которую незаметно для себя полюбил…

— Ты мне раньше этого не говорил! — воскликнула она. — Я-то знала, что люблю тебя, с того дня, когда оплакивала Дэвида, а ты меня обнял. Мне нужно было опереться на сильное плечо, и ты дал мне опору, силу и сочувствие…

— Не мог я сказать тебе этого раньше, — заявил он. — Я легко нахожу точные слова, когда речь идет о фактах. А с другими словами, ласковыми, мне гораздо труднее…

В дальнем конце лужайки началась шумная возня. Бун, подскочив, крикнул во весь голос:

— Волк!

— Не ругай его, — попросила Инид. — Он там что-то нашел. Или поймал…

Волк выбрался из кустов. Подбросил в воздух какой-то предмет, снова схватил зубами и весело поскакал к Буну. В волчьей пасти безвольно болтался Шляпа. Приплясывая от счастья, зверь положил добычу к ногам хозяина.

— Он вернул себе любимую игрушку! — порадовалась Инид. — Нашел потерянную куклу!

Шляпа очнулся, сел, высказался:

«Ничего вы не поняли!»

И опять повалился наземь. Волк с готовностью подобрал дряблого куклу и безмятежно потрусил к дому.

Глава 17

Мартин

Мартин скатил потрепанную, дребезжащую колымагу на обочину и осторожными поворотами руля спустил ее под уклон на дно сухого оврага. Аккумулятор опять сел — теперь потребуется несколько часов подзарядки от солнечных батарей, прежде чем она сумеет набрать хотя бы минимальную скорость. Когда колеса покатились по плоскому дну оврага и пришла пора тормозить, Мартин с удовлетворением отметил, что с дороги машину не видно. Движения в этой обнищавшей стороне осталось кот наплакал, и все-таки колымагу лучше не выставлять напоказ: какая она ни потрепанная, в ней сохранились ценные части, которые не преминут стибрить, едва владелец отвернется или окажется не в состоянии защитить свою собственность.

Что за жалкий мир, сказал себе Мартин, — ни денег, ни кредита нет и в помине, деловых перспектив почти нет, а может и нет вовсе. И самые смутные воспоминания о законности: каждый сам себе закон, если, конечно, хватает мускулов настоять на своем.

По-видимому, на Земле разразился экономический кризис всепланетного масштаба. Впрочем, полной уверенности в этом тоже не было: точными данными никто не располагал, да, пожалуй, никто и не интересовался тем, что творится на свете. Говорили, что еще существует радио, но в пропеченной солнцем убогой деревушке, близ которой его высадили, не оказалось ни одного приемника, не говоря уж о телевизорах, да и работает ли еще телевидение? А когда он спросил газету, на него посмотрели пустыми глазами: о газетах здесь просто не слыхивали.