Книга Нож сновидений - Роберт Джордан

Илэйн набрала в легкие побольше воздуха. Теперь у нее есть поддержка девяти Домов из десяти необходимых. Однако она не питала никаких иллюзий. Какими бы мотивами ни руководствовалась Сильвейз, выступая в ее поддержку, Лир и Каринд просто пытались хоть как-то спасти свое положение, бросив тех, кто проигрывает, и цепляясь за победителя. Они рассчитывали на то, что Илэйн дарует им привилегии за то, что оказали ей поддержку еще до того, как она получила трон, позабыв о том, что сначала они выступали на стороне Аримиллы. Нет, ни того, ни другого им не видать. Но Илэйн понимала, что отказывать нельзя.

– Дом Траканд приветствует Дом Барин, – откликнулась она. Однако ни о какой радости не может быть и речи. – Дом Траканд приветствует Дом Аншар. Капитан Гэйбон, доставьте пленников в город как можно скорее. Солдатам Домов Кирен, Барин и Ашнар вернут доспехи и оружие, как только будут обнародованы заявления о поддержке. Однако знамена можно вернуть прямо сейчас.

Чарлз отсалютовал ей и развернул гнедого, на ходу раздавая приказы.

Когда Илэйн направила свою серую кобылу навстречу Дайлин, выезжавшей из переулка в сопровождении Каталин и трех молодых оболтусов в позолоченных латах, Сильвейз, Лир и Каринд, последовали за ней и Бергитте. Илэйн не боялась повернуться к ним спиной, тем более что ее окружает сотня телохранительниц. Женщины-Гвардейцы будут внимательно следить за ними, пока не будут разосланы официальные заявления. И за Сильвейз тоже. Илэйн уже мысленно прикидывала, какими будут следующие шаги.

– Ты ведешь себя так спокойно, что мне не по себе, – вполголоса заметила Бергитте. – Только что ты одержала великую победу.

– А через несколько часов, – откликнулась Илэйн, – я узнаю, одержу ли я еще одну.

Глава 34Чашка кафа

Фурик Карид прижал к груди руку, затянутую в латную перчатку, в ответ на салют часового и сделал вид, что не заметил, как тот плюнул ему вслед. Карид надеялся, что идущие следом за ним восемьдесят людей и двадцать один Огир тоже не обратят внимания на этот плевок. Если они понимают, что к чему, то они так и сделают. Они прибыли в этот лагерь за сведениями, а убийство может сильно усложнить процедуру их получения. После того как его слуга Аджимбура вонзил в сердце знаменного нож, за то, что тот якобы оскорбил его хозяина, – на самом деле, все так и было, но Аджимбуре следовало бы брать пример с господина и держать себя в руках, – то на сей раз пришлось оставить худощавого буйного дикаря в лесу вместе с сул’дам, дамани и остальными Стражами, под предлогом того, что следует охранять лошадей. В погоне за ветром Фурик проделал из Эбу Дар долгий путь, вот уже почти четыре недели они руководствовались одними лишь слухами, и только последние новости привели его сюда, в этот лагерь на востоке центральной Алтары.

Опрятные ряды неброских палаток и коновязей окружали лесную опушку, на которую без труда мог сесть ракен, хотя самого ракена, летунов и наземной обслуги видно не было. Хотя и в небе уже довольно давно ракенов никто не наблюдал. Поговаривают, что большую их часть направили на запад. Зачем, Карид не знал, да и не очень-то стремился узнать. Верховная леди для него единственная цель и весь его мир. Высокий сигнальный шест в лучах утреннего солнца отбрасывал длинную тень, так что по всей видимости, ракен все-таки где-то поблизости. Карид прикинул, что в лагере находится не меньше тысячи человек, если не считать кашеваров, возниц и прочей прислуги. Как ни странно, все солдаты, которых он видел в последнее время, носили привычные шончанские пластинчатые доспехи, а не литые латные нагрудники и открытые шлемы со щитками. Зачастую солдаты Шончан перемежались с воинами, набранными по эту сторону океана. То, что все, кто попадался на глаза, был облачен в доспехи, представлялось несколько странным. Немногие командиры заставляли солдат носить броню просто так, если в ближайшее время не предполагалось каких-либо боевых действий. Судя по слухам, которые Кариду удалось собрать, здесь, возможно, речь шла именно о таком случае.

Три флагштока отмечали командную палатку – высокий неяркий шатер, с вентиляционными отверстиями на крыше, которые также использовались в качестве дымохода. Утро выдалось не особо прохладным, несмотря на то, что солнце еще низко висело над горизонтом, – так что дыма из отверстий видно не было. На одном из флагштоков безжизненно висело Имперское Знамя с синей окантовкой: золотой ястреб с распростертыми крыльями, сжимающий в когтях молнии, терялся в складках ткани. Некоторые офицеры предпочитали вывешивать знамя на горизонтальных древках, чтобы изображенные на нем символы можно было видеть при любых обстоятельствах, но Карид считал это излишним. На двух древках пониже крепились знамена полков, представленных в лагере.

Карид спешился напротив палатки и снял шлем. Капитан Музенге последовал его примеру. Его обветренное лицо хранило мрачное выражение. Остальные всадники тоже слезли с коней и взяли их под уздцы, чтобы дать животным отдохнуть. Садовники-огир оперлись на длинные древки своих секир. Все знали, что долго они тут задерживаться не станут.

– Проследи, чтобы никто не ввязался в какую-нибудь заваруху, – приказал Фурик Музенге. – Если придется выслушивать оскорбления, значит, так нужно.

– Если бы мы слегка приуменьшили количество задир, то и оскорблений стало бы меньше, – пробормотал Музенге. Мужчина, несмотря на нетронутую сединой черную шевелюру, служил Стражем Последнего Часа куда дольше Карида и готов был сносить оскорбления даже в адрес Императрицы, да живет она вечно, так же безропотно, как и по отношению к Стражам.

Харта поскреб один из своих длинных седых усов пальцем толщиной с добрую палку колбасы. Первый Садовник, командующий всеми Огир, входящими в охрану Верховной леди Туон, не уступал в росте человеку, сидящему верхом на лошади, а в ширину превосходил его в несколько раз. Из его красно-зеленого лакированного доспеха запросто можно выковать четыре человеческих. Лицо его было столь же суровым, как и у Музенге, но громыхающий голос прозвучал чрезвычайно ровно. Огир всегда хранили спокойствие, однако в бою все менялось. Там они оказывались куда лютее зимы в Джеранеме.

– Когда мы спасем Верховную леди, мы убьем столько, сколько понадобится, Музенге.

От этого замечания лицо Музенге залилось краской стыда за то, что он позволил себе на секунду забыть о долге.

– Займемся этим позже, – согласился он.

Карид годами закалял свой характер, не малую лепту внесли его наставники, но не будь он Стражем Последнего Часа, он бы позволил себе вздохнуть. Вовсе не потому, что Музенге хотел расправиться с обидчиком, как, впрочем, каждый и поступил бы. А потому что все те оскорбления, которых он наслушался за последнюю неделю, вызывали у него те же эмоции, что у Музенге и у Харты. Стражи призваны делать все, чтобы исполнить свои обязанности, и если нужно не обращать внимания на человека, сплевывающего при виде доспехов, раскрашенных красным и темно-зеленым, почти черным лаком, или бромочущего что-то о приниженных глазах, значит, должно не обращать на него внимания. Их задача – отыскать и спасти Верховную леди Туон, и лишь это имеет значение. Все остальное – тлен и суета.