Книга Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

– С удовольствием, – согласился Клейн.

Оба были страстными автомобилистами. Они уселись в машину. Тютерёв завёл мотор, включил скорость и дал газ. «Опель» сорвался с места, обдал нас дорожной пылью и скрылся за хутором. Однако не прошло и пяти минут с момента их отъезда, как машина на бешеной скорости возвратилась на хутор. Из неё выскочили пассажиры. Тютерёв, не говоря ни слова, побежал в свой батальон, а Клейн, припадая на левую ногу, поспешил к нам.

– Фашисты… человек тридцать, – выкрикнул Роберт.

– Где?

– Идут сюда.

– Мы чуть не врезались в группу гитлеровцев. Видимо, машина ввела их в заблуждение…

…А утром следующего дня мы передали советским войскам трофейную боевую технику. Ночью и днём 13 июля по мосту через Неман на плацдарм, подготовленный нашими партизанами, прошли два стрелковых корпуса наступающих частей Советской армии.

Партизанская дивизия готовилась к выступлению в сторону Августовских лесов, обходя Гродно с севера. И тут произошёл случай, который чуть не привёл к трагическим последствиям…

Вершигора решил проехать в один из штабов фронтового соединения. Уселся с адъютантом Ясоном Жоржолиани в машину и приказал старшему лейтенанту Колесникову трогать. Выехали на проселочную дорогу и взяли направление к населённому пункту, где должен был находиться штаб одной из дивизий Белорусского фронта.

Ехали быстро. Уже из-за бугра показались купола церкви. Дорога перед самым селом пошла под уклон, между двух холмов. Холмы остались позади, и перед взором пассажиров раскинулось большое село, забитое войсками. Когда же они подъехали ближе, то не поверили своим глазам: на машинах сидели немецкие солдаты, и кто закусывал, выскребывая содержимое из консервных банок и котелков, кто пиликал на губной гармошке…

– Стой! – выкрикнул Вершигора, хватаясь за автомат.

– Поздно! Снимите фуражку, – быстро проговорил Юра и дал полный газ, стараясь прорваться вперёд, так как развернуться было невозможно.

Машина мчалась вдоль села, мимо стоявшей там немецкой колонны, а пассажиры затаили дыхание и были ни живы ни мёртвы. К счастью, и немцы не сообразили, чья эта машина, и опомнились лишь после того, как Колесников вывел свой «опель» за село и скрылся за бугром. Позади послышалась стрельба. Но теперь уже опасность миновала.

– Фу-у, – с облегчением вздохнул Вершигора. – Чуть не попали, как ворона в суп. А знаешь, Юрка, я подумал: отвоевались. Крышка!

– Если бы я остановил машину – тогда была бы крышка, – ответил повеселевший Колесников.

– Молодец, не растерялся, – сказал Вершигора…

Сделали большой крюк, обогнули село и возвратились в дивизию. Когда они рассказали о происшествии, то Бороде досталось от Войцеховича и Москаленко за излишнее лихачество.

По своему характеру Пётр Петрович – человек спокойный, вдумчивый, сдержанный. Но иногда им овладевал боевой азарт. Тогда он лез в самое пекло. Так было во время уничтожения немецкой охраны моста на Буге и на шоссе Брест – Каменец, когда он шёл в цепи атакующих партизан. Иногда он помимо своей воли попадал в, казалось бы, безвыходные положения. На Волыни он чуть не угодил в лапы бандеровцев. На Волчанских хуторах его миновала шашка атамана Сосенко-Антонюка. При посадке на аэродром генерала Коржа чудом избежал смерти. И вот последний случай. До сих пор всё оканчивалось для Вершигоры благополучно. «Борода везучий», – говорили одни. «Наоборот, Петру Петровичу страшно не везёт», – утверждали другие. Так кто же он – везучий или невезучий? Я всё-таки думаю – Вершигора везучий.

Последний бой

Генерал Строкач настоятельно требовал, чтобы мы быстрее углубились в тыл врага и усилили удары по отступающим гитлеровцам, не давали им возможности закрепиться на промежуточных рубежах.

Партизанская дивизия попыталась переправиться через Неман севернее Гродно и прорваться в тыл врага. Не удалось. Совершила несколько переходов вдоль фронта на юг и повернула на запад. Однако оторваться от фронта не сумели. Совершили в ночь стремительный рывок километров на двадцать – двадцать пять, а на следующий день её настигают передовые части Советской армии.

Двадцать второго июля 1944 года мы проникли в Беловежскую пущу и считали, что уже находимся в тылу врага. Утром выяснилось, что моторизованные части 1-го Белорусского фронта вышли к Западному Бугу, овладели местечком Семятыче. Мы опять оказались в тылу своих войск.

Вершигора всё же не терял надежды на переход линии фронта. Прорыв наметили в районе местечка Бельск-Подляский.

На следующий день партизанская дивизия перебазировалась в район станции Григоровцы на железной дороге Белосток – Бельск – Брест и заняла исходное положение для броска к Западному Бугу. Расположилась в сёлах Дидулы и Григоровцы.

Выставив охранение и выслав разведку, я решил отдохнуть. Забрался на сеновал в сарае и сразу же уснул. Пережитое за войну сказывалось на здоровье. Я воевал даже во сне. И на этот раз, весь в поту, несколько раз просыпался от собственного крика. Наконец погрузился в глубокий сон. Снится мне, что война кончилась. Народ празднует победу… Кругом веселье, песни. Откуда ни возьмись, корреспондент «Правды» Коробов. Он заставляет меня и Тютерёва спеть песню «Тёмная ночь». Это наша любимая. Она для нас являлась своего рода паролем. Ведёт, бывало, полк ночной бой. Не разберешь, где свои, а где чужие. Вдруг слышу голос Тютерёва: «Тёмная ночь…» Отвечаю: «Только пули свистят по степи». Значит, свои. Вот Коробов и заставил нас петь эту песню. Спели. Корреспондент улыбается, открывает патефон и заводит пластинку. Оказывается, пока мы пели, он записал на пластинку. «Теперь песня в вашем исполнении пойдет по всему Советскому Союзу», – говорит он. «Пойдет ли?» – сомневаемся мы с Сашей. И как-то радостно на душе, что о нас услышат на Большой земле. А патефон поёт, я подпеваю…

– Товарищ майор, проснитесь! Что это вы распелись?

Открываю глаза. Передо мной ездовой Борисенко.

– И во сне не можете расстаться с «Тёмной ночью», – говорит он и улыбается. – Обед готов. Ленкин в гости приехал.

Окончательно просыпаюсь, спускаюсь с сеновала, а на сердце такая досада: не дали сон досмотреть…

В просторном, чисто подметённом овине меня ждали Бакрадзе, Ленкин, Колесников, Тютерёв и Боголюбов.

– Надо вспрыснуть встречу с фронтом, – весело сказал Ленкин, разглаживая будённовские усы.

– Всё готово, тебя ждали, – проговорил Бакрадзе.

– Сон перебили, – сказал я. – Пели с Тютерёвым, а Коробов на патефонную пластинку записал. Старые люди говорят: кто во сне поёт, тот наяву плачет. Как бы нам с тобой, Саша, не пришлось поплакать.

– Не придется. Сегодня веселиться надо. Теперь мы уже окончательно на Большой земле, – отозвался Тютерёв.

– Это еще вопрос… На душе как-то муторно, – продолжал я.

– Брось, Вано, ни к чему этот разговор. Откуда немцам взяться? Впереди наши войска. Видишь, мой глаз не танцует? – прервал меня недовольный разговором Бакрадзе. – Колька, наливай.