Книга Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

конфронтации 1980-83 годов к возобновлению взаимодействия и переговоров. 1984 год стал последним годом дрейфующей советской политики и годом фактического перерыва в советско-американских отношениях. Рейган резко, хотя и не полностью и не последовательно, перешел от конфронтационной позиции к, по крайней мере, ретивой позиции, стремящейся к возобновлению взаимодействия. Но ни у него, ни у каботажного советского лидера не было ни видения, ни средств, чтобы сделать нечто большее, чем признать и отступить от опасности безоговорочной конфронтации, которая стала острой к концу 1983 года.

198.5 год также был переходным, поскольку новый советский лидер из более молодого поколения набирался сил и готовился к резким изменениям в советской политике, внешней и внутренней. Администрация Рейгана проводила смешанную политику, характеризующуюся возобновлением конкуренции в третьем мире и возобновлением переговоров по вопросам контроля над вооружениями, хотя администрация действовала без четкой цели или стратегии, не ограничиваясь откатом от коммунистического влияния и пытаясь снизить напряженность в отношениях с Москвой. Американская политика, хотя она не была так описана или даже признана, представляла собой именно то, что американские критики разрядки обвиняли (с некоторым основанием, но сильно преувеличивая) в злоупотреблении разрядкой со стороны СССР в 1970-х годах: косметические переговоры по контролю над вооружениями в сочетании с крупным наращиванием военного потенциала и активной напористой политикой, направленной на снижение влияния другой стороны во всем мире.

Женевский саммит в конце 198 5 года и саммит в Рейкьявике в 1986 году стали наиболее значительными шагами и признаками изменения отношений, которые к 1987 и 1988 годам под руководством Горбачева привели к тому, что справедливо можно было бы назвать (хотя по политическим причинам это не так) успешной возобновленной разрядкой.

Переходные годы были в некотором смысле отражением как успеха, так и тупика первоначальной политики Рейгана. К 1984 году Советский Союз потерпел поражение в своих попытках предотвратить развертывание INF НАТО и вынужден был взять на себя бремя прерывания на целый год всех двусторонних переговоров по контролю над вооружениями с Соединенными Штатами (впервые с момента начала SALT в 1969 году). Когда переговоры возобновились в 1985 году, Советский Союз не смог продвинуться ни в удовлетворении своих интересов безопасности, ни в продвижении к какому-либо соглашению, кроме как на односторонних американских условиях. Для того чтобы выйти из тупика, потребовались бы уступчивые советские инициативы.

В своей предыдущей работе "Разрядка и конфронтация", анализируя рост и падение разрядки в американо-советских отношениях в 1970-х годах, я перенял у других политологов классификацию трех школ мысли в американских подходах к отношениям с Советским Союзом (с аналогами в советской политике).

Представителей первой политической школы, доминировавшей в американской политике в начале 1980-х годов впервые со времен становления стратегии сдерживания холодной войны в 1950-х годах, называли эссенциалистами. Рональд Рейган был первым президентом, который пришел к власти как классический эссенциалист, то есть он рассматривал Советский Союз, по его словам, как "империю зла", возглавляемую лидерами, приверженными идеологии, санкционирующей любые средства для достижения своих неизменных целей, включая абсолютную власть и коммунистический мир. Советская система рассматривалась как тоталитарная, чрезвычайно мощная и опасная. Такой подход не мог предусматривать ничего, кроме затяжного конфликта, без возможности реального приспособления и с минимальными, если вообще с какими-либо положительными результатами переговоров. Поэтому подходящей американской политикой была конфронтация с Советским Союзом, наращивание американской военной мощи и сплочение под американским руководством Северо-Восточного альянса и всего свободного мира для противостояния глобальной коммунистической угрозе.

Вторая школа сосредоточилась на поведении СССР, а не на сути советской системы и ее идеологии. Считая Советский Союз противником, сторонники этого подхода воспринимали советскую угрозу прежде всего как геополитическую.

В то же время они считали Советский Союз благоразумным и оппортунистическим, чутко реагирующим на стимулы, риски и затраты. Следовательно, скептически относясь к аккомодации, сторонники этого подхода, которых можно назвать меха-нистами или прагматиками, видели возможности использования политики США для манипулирования американской властью и переговоров с целью влияния и даже "управления" советским внешнеполитическим поведением.

Сторонники третьего, или интеракционистского, подхода видели источники советско-американского конфликта не только в противоречивых целях и амбициях, причем в геополитическом, а не идеологическом плане, как механисты, но и в динамике самого соперничества. Конфликт был обусловлен взаимными восприятиями и заблуждениями, а также конфликтами интересов. Как и в случае с механистами, конфликт рассматривался скорее в геополитических, чем в идеологических терминах. Приверженцы этого подхода варьировали в оценках советских намерений и возможностей, но, как правило, находили важный реактивный элемент в советской политике и интерактивный элемент в советско-аме1иканских отношениях. Как и прагматики, интеракционисты соглашались с механистами в том, что советское поведение подвержено внешнему влиянию, но видели гораздо более широкие возможности для перемен и американского влияния. Они были склонны находить большее разнообразие во внутренней советской политике и, следовательно, больший потенциал для эволюции советской системы. Они также считали, что во внешних отношениях существует больший процесс обучения и обратная связь, а также большее взаимодействие между действиями и политикой двух сторон. В то время как механисты полагались на связь и рычаги воздействия с помощью кнута и пряника (стимулов и наказаний), организованных Соединенными Штатами для управления советским поведением, сторонники взаимодействия видели меньшую эффективность в попытках Соединенных Штатов манипулировать советской политикой и большую необходимость иметь дело с Советами напрямую на основе баланса соответствующих интересов. Советская политика рассматривалась не только как преследующая советские цели и задачи, но и как реалистичная, реактивная и подверженная влиянию опыта. Интеракционисты видели возможности и необходимость в переговорах об общих ограничениях, контроле над вооружениями, правилах игры или кодексе поведения для сдерживания геополитической конкуренции. Они также видели меньше возможностей и больше рисков в односторонних американских действиях по наложению ограничений на Советский Союз с позиции силы.

Хотя на практике в рамках этих подходов существовало множество вариаций, очевидно, что политика разрядки Никсона и Киссинджера, разбавленная политика разрядки Бжезинского и политика пост-разрядки, отстаиваемая Хейгом, затем Шульцем, а позже Бейкером и Бушем, относятся к механистической школе. В администрации Картера политические разногласия возникали из-за противоречий между механистическим геополитическим подходом Бжезинского и интеракционистским подходом Вэнса. В администрации Рейгана Рейган задал конфронтационный тон своими эссенциалистскими заявлениями о советской системе как средоточии зла, хотя на практике он оказался менее последовательным, и напряжение в его администрации перешло в перетягивание каната между механистами и эссенциалистами. Хейг и Шульц были главными выразителями механистического подхода, а Уильям П. Кларк, Ричард Пайпс, Уильям Кейси, Дональд Риган, Каспар Уайнбергер, Ричард Перл.

 

Киркпатрик были одними из самых видных эссенциалистов. Но главным был сам Рейган, а он из эссенциалиста в