Книга Зеркало и свет - Хилари Мантел

Отсутствие Гардинера подозрительно: что тот готовит? Приходит Чарльз Брэндон, подтверждает, что Кромвель говорил: будь я королем, я бы проводил больше времени в Уокинге. Вспоминает и другой случай:

– Король подарил Сухарю перстень со своего пальца. И Сухарь сказал: «Оно мне точно по размеру, подгонять не придется».

– И что вы из этого заключаете? – спрашивает он. – Что я правильного размера, чтобы стать королем? А какой размер правильный, милорд Суффолк? Не ближе ли к нему вы, чем я?

Брэндон его огорчил. Для Норфолка Кромвель не более чем помарка, которую нужно убрать, словно расхождение в приходно-расходной книге. А вот род Брэндона славится отвагой. Он ждал сочувствия. Чарльз не отвечает на его вопросы, расхаживает по комнате, потом выходит и резко зовет слуг, будто собаке свищет.

Ризли спрашивает:

– Вам известно, что арестован лорд Хангерфорд?

– Хангерфорд? – Он думает, размышляя о Брэндоне, я что-то упустил. – Какое отношение имеет Хангерфорд ко мне?

– Вот это мы и намерены выяснить, – говорит Рич. – Он написал вам множество писем, а вы ему – много ответов, копии которых государственный секретарь Ризли нашел в ваших бумагах.

Хангерфорд – джентльмен из западных графств, толковый и деятельный шериф. А еще он жестоко обходится с женой, и та хочет от него освободиться; всего за несколько дней до ареста он, Томас Эссекс, дал начало официальной процедуре развода. Он говорит:

– Что-то приходится поручать и таким людям. Королю не могут служить одни святые.

– Некая старуха выдвинула против него тяжкие обвинения, – говорит Ризли. – Ее зовут матушка Хантли.

Бедняга, думает он. У каждого из нас есть своя матушка Хантли. Мою зовут Ричард Рич.

– Обвинения включают колдовство, – говорит Норфолк. – Кромвель в таком хорошо разбирается! Колдовские книги в подвале, а? Когда нашли восковую куклу нашего малютки-принца, Кромвель тут же бросился искать виновных, изымать их гнусные тексты. Однако он сказал молодому Ричмонду, упокой Господь его душу, что ведьм не бывает! Хотя мы все знаем, сколько вреда они причинили королю.

– Я помню тот день, – говорит Рич. – Это было в Сент-Джеймсе, когда заболел Фицрой. Кромвель выгнал меня из комнаты, и я часто гадал, что затем произошло. Оно ведь так было постоянно. Ризли, вы же подтвердите? Он как будто доверяет тебе, а затем вдруг что-то от тебя таит.

– Теперь мы видим почему, – говорит Ризли.

– Так или иначе, вернемся к непосредственному вопросу, – продолжает Рич. – Лорд Хангерфорд прибег к помощи колдуна, чтобы узнать дату королевской смерти.

Он думает, Генрих страшится не лживых гороскопов, а истинного: судьбы, от которой не уйти.

Он говорит:

– Такой человек, как Хангерфорд, неизбежно наживает врагов среди соседей. В колдовстве обвинить легко.

– Не спешите объявить это обвинение пустяком, – говорит лорд Одли. – Уверяю вас, король его пустяком не считает.

Хангерфорд, может, и негодяй, но благу страны не угрожает. Две недели назад он смахнул бы такие обвинения со своего стола на столы подчиненных.

Рич говорит:

– Также его обвиняют в том, что он учинил насилие над одним из домочадцев. Per anum.

– Господи помилуй! Надеюсь, это была не леди Хангерфорд?

– Слуга, – говорит Норфолк. – По счастью, его собственный, а не какого-нибудь другого джентльмена. За это он заплатит жизнью.

– Существеннее, однако, – говорит Ризли, – что Хангерфорда разоблачили как паписта. Его домашний капеллан был в сношениях с северными бунтовщиками. Мы подтвердили это документально.

– Отчего вы этого не знали? – спрашивает Рич.

– Оттого что он мне лгал. Если бы я умел распознавать любую ложь, я бы мог учредить храм и стать там оракулом. – Он воображает себя в роще олив. – Подальше от вас.

Время обеда давно прошло, и он голоден. Герцог тоже, но дни, когда они могли вместе сидеть за трапезой, миновали. Кристоф приносит курицу. Проходят полчаса, во время которых он ест почти с аппетитом. Затем посетители возвращаются. Рич входит последним с нарочитой медлительностью – это значит, ему не терпится что-то сказать. Неторопливо раскладывает бумаги, аккуратно их поправляет:

– Уайетт значительно обогатился.

– Да?

– Ему пожалованы земли Редингского аббатства. Боксли и Моллинга. А здесь, в Лондоне, – Святой Марии Овери, Крестоносных братьев и Спасителя в Бермондси.

– Он давно об этом мечтал.

Рич улыбается:

– Полагаю, он получил много больше, чем рассчитывал.

– Уверяю вас, ему не составит труда спустить все за короткое время.

Ризли, зардевшийся от волнения, подается вперед:

– Милорд, вы не спрашиваете себя, отчего именно сейчас? Это сделано по прямому указанию его величества. Король нашел Уайетта достойным награды.

Как и при падении Анны Болейн.

– Что ж, – говорит он, – что к несчастью для других, то к счастью для Томаса Уайетта. Удача к нему благоволит.

Ризли бормочет:

– Опять-таки, спросите себя почему.

– Это вопрос?

Ризли молчит.

Он, лорд Кромвель, поворачивается к Ричу:

– Никто лучше вас не знает, что земли не жалуются по щелчку пальцев. В случае Уайетта документы начали готовить месяцы назад, когда я отозвал его из-за границы. Им недоставало лишь королевской подписи.

– Король мог бы не подписать документы, если бы Уайетт ему не угодил.

Очевидно, Уайетта допрашивали, а как же иначе? Судя по всему, тот дал ответы, которые королю понравились или, по крайней мере, не вызвали его неудовольствия. Однако что понудило Уайетта так отвечать? Может, Бесс Даррелл носит под сердцем очередное фантомное дитя?

– Уайетт знает все ваши тайные дела, – говорит Ризли. – И, как он часто хвалился, ваши тайные мысли.

– Было бы чем хвалиться, – замечает он. – Вы испытываете мое терпение, Ризли. Впрочем, когда я выйду на свободу, то постараюсь не держать на вас обиды.

И вновь за ребрами трепещет орган, доставивший там много боли самому Уайетту. Любовь терзает сердце. Жребий лишает утешенья… Дни радости умчались быстролетно, Но с каждым днем беда моя все горше…

Он говорит – слова вырываются внезапно, сами по себе:

– Что вы будете без меня делать? Когда такой, как Уайетт, берется за дело, он трудится для того, кто способен его ценить. Без меня вы прочтете строки, как они написаны, но не сможете читать между ними. Марильяк будет водить вас за нос, и Шапюи тоже, когда вернется. Карл и Франциск взболтают вам мозги, как яйца в миске. Через год король будет воевать с шотландцами или с французами, а скорее всего, и с теми и с другими, и он нас разорит. Никто из вас не умеет управляться с делами, как я. Король поссорится со всеми вами, а вы перегрызетесь между собой. Если вы меня уберете, через год у страны не будет ни надежной монеты, ни честных министров.