Книга Светлячок - Елена Тебнёва

— Ты еще будешь мне благодарен, щенок неразумный, — провожая племянника цепким взглядом, зловеще — как показалось почти слившемуся со статуей Эвану — пробормотал Вальдер.

Он нервно поправил светлые, как у Деррека, волосы, оглянулся и, посверлив взглядом девушку с голубями, медленно направился прочь. И с каждым шагом, отдаляющим дядюшку от него, Эвану дышалось все легче и легче.

Принесли же демоны! И именно сейчас. Жаль, конечно, что Деррек не сумел выставить родственничка вон, но тут уж ничего не поделаешь.

Эван отлепился от статуи и задумчиво покачался с пятки на носок. Узнать Вальдер его не узнает даже в истинном обличье — все-таки времени прошло немало. Соответственно, бояться нечего. Главное, самому себя по глупости не выдать. Нужно следить за языком, и все будет в порядке.

И неплохо бы выяснить, как там ведьма. Вредность вредностью и обида обидой, но Эван почему-то чувствовал вину за произошедшее, хотя умом и понимал, что совершенно здесь ни при чем. Но проведать Эмму можно и утром, слишком уж странным будет его визит в столь позднее время. Если эта ненормальная поймет все неправильно, а что так и будет, сомнений не возникало, то одним заклятием точно не отделаешься.

Приняв это поистине мудрое решение, Эван пошел к себе, бдительно оглядываясь, время от времени почесывая копчик и предвкушая сон, на который, как он надеялся, лицезрение дядюшкиной персоны никак не повлияет. А добравшись до кровати, даже успел расслабиться и провалиться в приятную дрему, полную смутных, но весьма соблазнительных видений, как его просто подбросило от дурного, до жути знакомого предчувствия.

«Поиграй со мной», — издевательски шептали разбавленные светом наспех созданного огонька сумерки, пока Эван торопливо одевался и потрошил сумку в поисках нужных амулетов.

«Поиграй, поиграй!» — пел воздух, когда он бежал по коридорам и, рискуя сломать шею, перепрыгивал через ступеньки лестницы.

«Я жду», — шелестел ветер, когда Эван вырвался-таки из замка. Это оказалось на диво просто: видимо, ошарашенный негаданным визитом дяди Деррек напрочь забыл запереть входные двери.

Весенняя ночь была на редкость темной, она почти бесследно поглощала свет огонька, летевшего чуть впереди, и Эвану приходилось пробираться едва ли не вслепую. Он шел по тонкой ниточке предназначенного не ему зова, отчаянно надеясь, что она не исчезнет, не оборвется внезапно, вновь оставив его с пустыми руками и разъедающей душу досадой. Ниточка дрожала, трепетала, будто огонек свечи у открытого окна, и казалось, что колышется она от заливистого смеха игруньи, уверенной в своей победе над невезучим преследователем. Эван сознавал, что она вряд ли знает и о его существовании, и о странной связи между ними, но ощущение, что неведомая тварь потешается над ним, не отступало, а лишь крепло, и вместе с ним усиливалось и желание доказать ей, что он тоже чего-то стоит.

Зацепившись за невидимый во тьме корень, Эван едва не упал — и все же упустил невесомую нить. Остановился, переводя дух, осмотрелся. Впереди, совсем уже близко, в окнах укрытых ночью домов горели редкие огоньки.

Деревня. Люди.

Новая жертва.

Эван прерывисто вздохнул и, зажмурившись, обратился в слух. Ну же… Это не может, просто не должно закончиться очередной неудачей, за которую кто-то заплатит жизнью!

Нить вновь появилась перед внутренним взором, слабая, едва мерцающая, пропадающая, стоило лишь открыть глаза. И дальше он брел, крепко зажмурившись и надеясь, что не свалится в какой-нибудь овраг и не свернет шею. Со свернутой шеей, как он подозревал, доказать что-либо невозможно не только окружающим, но и самому себе.

Как ни странно, но ему повезло: он не только не упал, но даже не споткнулся. Шел по тоненькой ниточке, боясь вдохнуть поглубже, замер, когда она, ярко вспыхнув напоследок, растворилась, став частью ночи, и только тогда открыл глаза.

Вокруг было темно и тихо. Он ожидал увидеть кладбище, но на сей раз игрунья решила сменить обстановку. Бегущая от ворот деревеньки дорога, теряющаяся в небольшой рощице, аромат цветущих яблонь и приторно-сладкие нотки чужой магии, оставляющие на кончике языка отчетливый привкус железа. Глаза настолько привыкли к вязкой тьме, что без труда различили бредущую вдалеке фигуру. Судя по росту и развороту плеч, явно мужчина. Женщин игрунья никогда не трогала…

Неприятная сладость, наполняющая воздух, становилась все ощутимее, затрудняя дыхание, туманя голову, и Эван, прижав к лицу ладонь и собрав все силы, рванулся вперед, молясь светлым богам об одном: только бы успеть, только бы не упустить наконец-то выпавший шанс, только бы…

Но боги, оглушенные чернильной тьмой, молитв не услышали.

Самой игруньи пока видно не было, что давало надежду и буквально окрыляло. Ему оставалось преодолеть всего с десяток шагов, когда мужчина остановился, протянул руки — и перед ним, соткавшись из ночи, появилась хрупкая девушка. Она слегка мерцала, словно окутанная лунным светом, и казалась совершенно эфемерной.

Призрачной.

Эван изумленно выдохнул, а вдохнуть уже не смог: вновь навалилась уже испытанная на террейском кладбище тяжесть, придавившая тело, душу и даже время, которое замерло, почти сломленное, уничтоженное… Но на сей раз он прекрасно видел, как неподвластная собственным чарам призрачная девушка, ласково проведя кончиками пальцев по щеке застывшего, будто окаменевшего мужчины, легко погрузила руку в грудь жертвы… и как в ее ладони, мерцая алыми всполохами, заходится в последнем биении окровавленное сердце.

ГЛАВА 10

Дракон, парящий в безоблачном утреннем небе, походит на лунный блик, не истаявший с рассветом, а лишь набравшийся сил. Он сияет так ярко, что почти ослепляет, но от него невозможно оторвать зачарованный взгляд. Дракон приближается, и с каждым взмахом серебряных крыльев в душе растет чистый восторг и предвкушение настоящего чуда. Еще немного… Еще чуть-чуть… И можно будет протянуть руку — и коснуться блестящей чешуи, ощутить под пальцами ее гладкость и прохладу… Утонуть в синих-синих, как само небо, глазах.

Но дракон еще слишком далек, и пальцы бессильно сжимают воздух, и воздухом оборачивается твердь под ногами — и насмешливо поет в ушах, треплет волосы, забавляясь, но даже не пытаясь помочь, замедлить падение… И все дальше и дальше становится волшебное существо, превращаясь в серебряную точку, отблеск луны на поверхности безмятежного озера. Я тяну к нему руки, замираю в предчувствии удара…

И меня ловят. Сжимают крепко, но бережно, облегченно выдыхают в растрепанную макушку:

— Осторожно, Светлячок…

И, подняв голову, я все-таки тону в синих глазах, которые видела лишь однажды, но которые отчего-то так и не забыла.

— Атон? — недоверчиво шепчу я, не понимая, что он делает здесь. И где это самое «здесь» находится — тоже.

— Мяу! — радостно подтверждает видение, и по моей щеке проходится что-то крохотное, влажное и шершавое.