Книга Когда проснется Марс - Вера Огнева

Постепенно зрение вернулось, но кругом всё оставалось темным и мутным. Только луч фонаря метался по ступеням под ногами, изредка проваливаясь в узкий лестничный колодец. Выхватывал мертвые панели, заблокированные двери, ведущие на этажи.

Постепенно Энцо разогнался, двигался ловчее, цепляясь за холодные перила. Перебирал ногами ступени. Теперь костюм только мешал.

Давай, псина, шевелись. Беги, если хочешь жить.

Третье правило тоннелей, вспомнил Энцо.

Откуда-то сверху накатил рокот. Сухой, трескучий звук складывающихся стен. Рука скользит по перилам. Ноги перемахивают через три ступени.

Шевелись, псина…

Рядом бежит кто-то еще. Небольшого роста, со светлой головой.

Малая? Неужто Малая?!

Энцо отвлекся, споткнулся и чуть не полетел кубарем по ступеням. Сморгнул наваждение. Нет, не Малая, какой-то хилый пацан. Наверное, тот, которого он закрыл собой от взрыва в стационаре.

Ступени вдруг закончились, и они вывалились в просторный холл. С высокого потолка свисали лианы проводов, пол усеивали осколки стекол; некоторые торчали из пола стеклянными зубами. Энцо глянул наверх. В стеклянном куполе зияла дыра.

Снова треск за спиной. Лестница обвалилась, выпустив в холл облако пыли. Купол зазвенел, сверху градом посыпались осколки. Один, размером с Энцо, вонзился в пол.

– Мать твою! – Энцо кинулся в сторону. Тит маячил впереди, уже у открытых раздвижных дверей, за которыми виднелась расчерченная белым стоянка.

Еще немного!

Рыкнув, Энцо бросился вперед из последних сил. Споткнулся о мертвое тело, на миг встретился взглядом с белесыми распахнутыми глазами.

Бах! Еще осколок. Его раздавило в стеклянную крошку обвалившейся плитой.

Энцо стартанул с четверенек. Никогда не было так страшно. Даже когда в крио отправляли, даже когда кишки в руках скользили. Даже когда…

Он вылетел на улицу. Ночной воздух выстудил горло, ветер ударил в лицо. Хруст стекол под ногами сменился хрустом песка.

Быстрей. Еще быстрей.

Энцо обернулся. Колонна больницы просела на одной ноге. Издала натужный стон и повалилась на стоящий за ней торговый центр, давя его верхние этажи. Цементная пыль заволокла небо, запорошила глаза. Энцо прыгнул, перекатился за бетонное заграждение. Чихая, отполз подальше и без сил развалился на камнях. Ногу прострелила боль.

Мир перед глазами медленно замедлял ход.

Рядом кто-то стонал. Неугомонный Тит раздавал указания – его едва было слышно за рокотом падающего дома. Осмотрев троих подростков, которые выбрались с их группой, он выдал одному упаковки армобинтов и медгеля. Марс подери, как они бы пригодились самому Энцо!

И эскулапы там же валялись, отдыхали. Дать бы им в морду за то, что пациентов бросили… Энцо скривился, перевел взгляд на стену дыма, за которой покоились обломки. Сколько там народа погибло? Сотня? Две? А этим всё равно. Дивный патрицианский мир.

Других штуковин с пушками видно не было. Позади был особняк с кривой дырой на уровне центральных этажей, рядом тёмный торговый центр – по парковке размытыми тенями бегали люди. За торговым центром провал на нижний уровень, в котором виднелась крыша жилой колонны. Совсем недавно она поддерживала уровень. Энцо почти чувствовал, как плита прогибается под ним, лишившись опоры. Скоро здесь всё рухнет.

Чуть дальше в небе вспухло облако пыли: обрушилась высотка. Энцо показалось, что он увидел две многолапые машины, прыгнувшие на соседние крыши. «Пауки».

Воспоминание о машине с неба обожгло его. Валить надо, и побыстрее. Валить и прятаться.

Вот только куда?

На краю стоянки, в служебной её части, Энцо заметил небольшой челнок «экстренной помощи», желто-полосатый, единственный не повреждённый обломками. Воровато огляделся – на него никто не смотрел, – поднялся и заковылял через заваленную обломками площадку. Стекло хрустело под ботинками. В стороне, у стены, растеклась темная лужа… Энцо решил не смотреть, чего именно. Он и так знал.

А ну и что. Пошел Тит Пуллий в задницу. Пошли в задницу все его патриции. Энцо сам выберется, один. Хватит с него легионеров и их условий. Дважды сунули его в крио, свинтили хороший имплантат.

Убили Малую.

Энцо нахмурился, засопел. В груди заворочалась злость, расползлась, как чернильное пятно под кожей.

Дверь челнока подалась с трудом. Экран разблокировки на стекле не реагировал, сколько Энцо ни прикладывал к нему ладонь. Пришлось открывать вручную – что было силы дернуть вверх рукоять аварийной разблокировки. Хорошо, сил хватило, и механизм не проржавел. Пружины тонко тенькнули, дверь поднялась наверх. Энцо забрался в кабину, сел в кресло пилота. Снова бросил взгляд на стайку патрициев. В его сторону все ещё никто не смотрел. Глупые, как песчаные ящерицы, давно бы перестали охать, разбежались по машинам и смылись отсюда. Вот что отличало номеров от патрициев: номера не ждали чьей-то помощи. Если попадали в говно, сами из него и выбирались.

Он провел ладонью по панели управления. Та осталась темной, ни единого символа не загорелось.

Энцо ткнул наобум в кнопки под панелью. Челнок глухо молчал.

– Что, никак? – спокойно поинтересовались сзади.

Энцо сделал глубокий вдох и медленно убрал руки от панели. Нехотя поднял взгляд на Тита Пуллия и дуло его распылителя.

Надо сделать вид, будто так и надо. Будто он собирался завести машину для всех. Поработать на благо общества. Ведь этого хочет орлик? Бывший «пёс» на службе закона.

– Неа. Даже не реагирует. Может, я чего не так делаю, а? – Энцо прищелкнул пальцами, пробежался ими по неживому сенсорному экрану. Тронул разъём для карты и сам обрадовался отличной идее. – Слушай, надо найти пропуск. Наверняка есть у одного из этих.

Он кивнул на охающих врачей в группе спасенных. Но, к удивлению, Тит качнул головой.

– Вряд ли сработает. Посмотри, – он обвел широким жестом уровень и небо. Энцо поднял голову и сощурился.

Понимание пришло не сразу.

В небе было пусто. Ни одного корабля, ни одной движущейся машины на эстакаде вдали. Только дым и дальние залпы. На парковке торгового центра суета между застывших, будто оледенелых тачек.

Работай хоть одна из них, патриции давно бы смылись, верно?

Энцо тихо ругнулся.

Похоже, вся техника курии вышла из строя.

Ему бы понравилось

– Помнящий должен быть сильнее остальных, – говорит Бел Шаи. Его дыхание клубится облачком на губах.

Они в тренировочном зале. В руках копья – у Малой легкое и погнутое от многих тренировок, у Шаи из тяжелого сплава, с толстым древком и светящееся на конце. Энерголезвия сияют, как тысячи ламп. Такие используют все имманес в башне. Они считают стрелковое оружие уделом боевых машин.