Книга Утерянное Евангелие. Книга 2 - Константин Стогний

Да, Виктор Лавров выбрал не самое удачное время для путешествия в Сомали. В любой момент он и его группа могли оказаться в эпицентре вооруженных разборок между боевиками аш-Шабаба и федеральным правительством Сомали, между войсками Республики Кения и аш-Шабабом. А хуже всего — полномасштабные боевые действия между Сомали и Кенией с бандитскими нападениями и на тех, и на других членами исламистской группировки аш-Шабаб.

— Восемь часов едем и никаких бандитов, — Маломуж крепко держался за борт, сидя в кузове небольшого грузовичка — такого старого, что его марку мог назвать либо хозяин, либо хороший эксперт.

— Не каркай, — настоятельно рекомендовал товарищу Хорунжий. — А то накличешь.

Группа Лаврова в сопровождении вооруженной охраны на удивление спокойно добралась до границы Кении и Сомали и пересекла ее. Было несколько небольших остановок, но, следуя инструкциям старшего охранника Муслима аль-Джалала, чтобы не привлекать особого внимания, больше десяти минут путешественники не отдыхали и, немного погуляв неподалеку от машины, все опять послушно усаживались в кузов, хотя боль в коленях из-за долгого пути уже давала о себе знать.

По дороге, на удивление неплохо асфальтированной, путешественникам встречались либо напуганные жирафы, решившие посоревноваться с машиной в скорости, несясь по саванне параллельно движению грузовичка, либо раздавленные обезьяны на дороге.

Здесь, как и во многих других частях Африки, павианы гамадрилы выходят прямо на трассу — просить подачки у проезжающих автомобилей. Но не все машины останавливаются, а некоторые, не сбавляя скорость, просто давят несчастных приматов и безнаказанно уезжают. Виктор любил зверушек и, будучи водителем, никогда не позволял себе наезжать на кошку или собаку. Он даже был готов поддержать ужесточение законов за издевательство и убийство животных, но здесь — что поделать? Оставалось только жалеть братьев наших меньших и скрепя сердце следовать дальше.

Но вот, когда устали уже даже полицейские, Муслим объявил часовой привал, чему был рад и осторожный Лавров, привыкший терпеть любые невзгоды. Хорунжий и Маломуж, крепкие и упрямые работяги телеканала, старались не подавать виду, что их что-то напрягает, но сообщение об отдыхе встретили с энтузиазмом. Грузовичок остановился на окраине небольшой кокосовой рощи, и мужчины радостно выскочили размять затекшие суставы.

— Ну, что? Чайку? — весело предложил Игорь, сделав небольшую зарядку и потянувшись.

— Все шутки шутишь? — обиженно насупился Маломуж.

— Во-во, — поддержал беседу Виктор. — Вам нужно дело делать, а вы в игрушки играетесь.

Лукаво улыбнувшись, Хорунжий сел на небольшой пригорок и стал расстегивать свой заплечный рюкзак.

— Хе-хе. Как говорил наш начальник штаба в армии: мы здесь полеты летать и учебу учить, а не безобразия хулиганить и водку пьянствовать.

Через несколько секунд он выудил из рюкзака несколько железяк. Вытащив из-за пояса нож, трансформировал его в отвертку и стал собирать какое-то устройство. Маломуж и Лавров переглянулись. А кенийские охранники, тараторя что-то на суахили, обступили сидящего навигатора и удивленно наблюдали за его действиями. Через минуту в руках у Игоря возникло нехитрое приспособление для разогрева пищи — маленькая плитка с небольшим пространством под спиртовую горелку.

— Оба-на, — вырвалось у Лаврова. — Но…

— Все просто, Петрович. В самолет с таким устройство могут не пустить. А отдельными железяками провезти — есть вариант. Если спрашивают на таможне — говорю, что сувениры. Да пока никто и не спрашивал…

Действительно, несколько металлических пластин с чеканкой по отдельности были больше похожи на детские работы из кружка «Умелые руки». Но как ловко Игорь превратил их в микроплитку!

— Это еще что. Я на «Ленкузне»[10] таким образом станок токарный сам сделал и по частям вынес. До сих пор помогает мне в гараже.

— Ну ты даешь! — улыбнулся журналист. — А как тебе в голову пришло?

— Ты же сказал: готовьтесь к выезду. Я и подготовился. Предполагая, что будет непросто, пришлось сконструировать намедни. А я без горячего не могу. У меня желудок шалит.

С этими словами Хорунжий вынул из того же рюкзака армейский котелок.

— Ну так что? По чайку? Тут на всех хватит.

— Елки зеленые! — Маломуж хлопнул себя по бедру. — Это ж надо. Игореха! Да тебя Самоделкин в макушку поцеловал!

— Скажи спасибо, что не Бокасса[11], — парировал Хорунжий.

Лавров смотрел на эту возню и сдержанно улыбался. Хорошо, когда твоя съемочная группа не уступает тебе ни в чем. С ними интересно. Они не перестают удивлять. Обычные «чернорабочие» телеканала, но на поверку — на них все и держится.

— Мистер Лавров, — после переговоров со своими подчиненными взволнованно обратился к Виктору Муслим. — Огонь разжигать нельзя. Нас могут увидеть.

Было около шести часов вечера, и солнце вот-вот должно было опуститься за горизонт. А рассветы и закаты здесь, как и везде на Экваторе, моментальные: не успеешь оглянуться, как стемнеет, будто кто-то выключил свет.

— А кто тебе сказал, что мы будем разжигать костер? — на неплохом английском спросил кенийца Хорунжий и положил кусочек сухого спирта внутрь устройства, а затем обернул кожух горелки своей брезентовой ветровкой.

— Голь на выдумки хитра.

Через пятнадцать минут Муслим и группа Лаврова весело пили чай, рассуждая о погоде. Начальник охраны выставил Дикембе и Джоннидеппа в дозор.

— Муслим, дай ребятам чаю попить, — попросил Виктор через некоторое время. Тот в ответ кивнул головой.

— Дикембе! — позвал он.

Через мгновенье кениец выступил из темноты, и Виктор предложил ему сесть рядом. Африканец отрицательно покачал головой.

— Маджо-маджо, — и с этими словами опять исчез.

Молоко кокосового ореха, который в Европе считают еще зеленым, для африканца — главный напиток, утоляющий жажду. На суахили это звучит как «маджо-маджо». В таком орехе, одетом еще не в жесткий панцирь, а просто в плотную зеленую кожуру, много жидкости. Стоит только взять орех, легким ударом большого ножа срубить его верхушку — и природный коктейль готов. Вот за этим «маджо-маджо» и нырнул в темноту Дикембе, отказавшись от чая.

— А разве орехи растут не на пальме? — спросил Игорь, ухмыльнувшись. Ему понравился рассказ Виктора о напитке, который тот специально озвучил на английском языке, чтобы понимал Муслим.

— Дикембе достанет, — спокойно сказал охранник, хлебнув чаю. — Он когда-то работал на пальмах. Собирал кокосы за деньги. Обезьяна так не может, как он.