Книга Игра на чужом поле - Василий Ставицкий

Летом 1941 года подозрение пало на ведущего законспирированного сотрудника пражского филиала абвера Пауля Тюммеля, хотя это и казалось невероятным. Он был одним из старейших членов НСДАП, обладателем «золотого знака», которым награждались те, кто имел особые заслуги перед «движением» и вступил в партию еще до прихода нацистов к власти. Он был в ее рядах с 1928 года, тогда же стал работать в партийной разведке, лично знал Гиммлера. С 1933 года он перешел в абвер и с 1935 года занимал ответственный пост в его филиале в Дрездене. Основанием для подозрений был провал германской агентуры в Турции, которая была расшифрована британской контрразведкой. При расследовании — оно велось в Праге, поскольку агентура в Турции руководилась филиалом абвера в столице «протектората», — было установлено, что сведениями о провалившихся агентах располагали три работника «Абверштелле Прага» — его начальник, полковник фон Корнацки, заместитель, полковник фон Энгельман, и…Пауль Тюммель. Майор Гольц, проводивший расследование по приказу Канариса, сосредоточил внимание на персоне Тюммеля — оба полковника были в длительной командировке. Но это дело было весьма неприятным для адмирала Канариса, поскольку могло быть использовано Гейдрихом и Шелленбергом, мечтавшими поглотить абвер под предлогом его недостаточной эффективности, настаивать на виновности Тюммеля было также рискованно. Гиммлер и Гейдрих могли расценить это как попытку Канариса и его окружения скомпрометировать «партию». Тюммель, заслуженный член НСДАП, с опытом разведчика, и был направлен в свое время в абвер в порядке «укрепления» его кадров убежденными национал-социалистами. Без санкции руководства НСДАП Тюммеля тронуть было нельзя. Как, видимо, и предполагал Канарис, друзья по партии в Берлине отвергли обоснованность подозрений против Тюммеля. И все-таки к «проблеме Тюммеля» скоро пришлось вернуться. На этот раз инициатива исходила уже от ведомства Гиммлера — Гейдриха. При изучении документов, захваченных в Белграде специальной командой СС после оккупации столицы Югославии, внимание привлек клочок секретного документа, найденного в помещении, занимавшемся британским военным атташе. Его содержание служило новым доказательством существования неизвестного агента «в высших германских кругах»: «…Немецкие Люфтваффе начинают нападение на нас….. как нам сообщил заслуживающий доверия друг Франц-Йозеф… Известите югославское правительство».

Первоначально материал попал к майору Гольцу и был приобщен к досье Тюммеля вместе с данными о провале агентуры в Турции.

Но в октябре 1941 года, после захвата радиостанции на квартире финансового инспектора Прокопа, Тюммелем заинтересовалось уже Пражское управление гестапо. В депешах в Лондон, которые радисты не успели уничтожить, содержались совершенно секретные данные, исходившие от источника «Рене». Гестаповский контрразведчик Абендшен, как и майор Гольц, обнаружил, что этой информацией владели три человека: тогдашний наместник Гитлера в оккупированной Чехии, старый нацист, группенфюрер СС К. Франк, начальник Пражского управления гестапо, штандартенфюрер СС Гешке, и… Пауль Тюммель. Первые двое были для Абендшена вне подозрений. Оставался непосредственный руководитель агентурной сети пражского абвера—Тюммель — «доктор Хольм». Гешке приказал Абендшену ускорить расследование, не исключая никого из круга подозреваемых: «Если у вас будут какие-либо сомнения—арестуйте и меня». Но все же оба остановились на персоне Тюммеля. 19 октября 1941 года, после получения санкции Гейдриха, он был арестован в своем рабочем кабинете в Дейвицах. Однако он встретил атаку гестапо спокойно. Он был в курсе розыскных операций, более того, сам руководил специальной оперативной группой пражского абвера, которая параллельно с гестапо охотилась за разведгруппой Балабана, Машина — Моравека. Полученные на совместных оперативных совещаниях данные, как потом оказалось, он использовал для того, чтобы предупредить, по возможности, акции гестапо.

При допросе он категорически отрицал свою вину, переходя в контратаку на Абендшена, ссылался на свои успехи в поисках Моравека, дал адрес его якобы конспиративной квартиры. Оперативники гестапо совершили рейд по указанному адресу. Они нашли при обыске две корзины, полные старой бумаги. На одной был листок с надписью «Для Геббельса», на другой такое же послание, адресованное Герингу.

На первый раз Тюммелю удалось отразить удар гестапо. Абендшен не имел прямых, неопровержимых доказательств, что Тюммель и есть «Франта» или «Рене». 25 ноября 1941 года его освободили, и он вернулся к исполнению обязанностей. Но это не означало, что Абендшен отказался от намерений уличить его в «предательстве». Он приказал установить за Тюммелем тщательное наружное наблюдение, а одновременно погрузился в изучение всех оперативных данных, которые могли обосновать правильность его подозрений. В конце января 1942 года к нему попал документ решающего значения. Он был протоколом допроса захваченных в голландском городке Венло осенью 1939 года британских разведчиков Стевенса и Беста. Англичане рассказали, что в 1939 году в Гаагу приезжал для встречи с чехословацким разведчиком Франком высокопоставленный немец из «рейха». Абендшен выяснил, что в указанное время по поручению бюро абвера в Мюнстере в Гаагу ездил Тюммель. О своем открытии гестаповец тут же доложил шефу — Гешке и получи л санкцию на новый арест Тюммеля.

22 февраля 1942 года его пригласили якобы для оперативного совещания в гестапо и там арестовали. Чтобы не всполошить тех, с кем Тюммель поддерживал связи, Гешке и Абендшен решили сохранять арест «доктора Хольма» в тайне. Его перевезли в Кландо, где и началисьнепрерывные допросы. Но Тюммель снова сумел выскользнуть из «объятий» «друзей» из гестапо. Он сделал неожиданный ход — признал, что действительно является «Рене», но все свои действия он предпринимал с ведома его шефа в Праге, полковника фон Корнацки, чтобы, с одной стороны, дезинформировать чехов, отрицая передачу каких-либо важных секретов, а с другой — раскрыть действительного «предателя», якобы известного как «Бертль». Утверждения Тюммеля подкреплялись реальными успехами службы контрразведки пражского абвера в борьбе с подпольем. То, что Тюммель вел «игру» с чехословацкой разведкой, подтвердили и в берлинском штабе Канариса. Вновь Абендшену пришлось отступить. 2 марта Тюммель был освобожден и на автомобиле вернулся из Кладно в Прагу. Перед отъездом он обещал Абендшену помочь в захвате неуловимого Моравека, за которым гестаповцы безуспешно охотились уже более двух лет. К тому времени он один из всей разведгруппы оставался на свободе. Последний раз он ушел из-под носа гестапо ночью 20 декабря 1941 года, когда группа из восьми гестаповцев, среди которых были сам Абендшен и его ближайший помощник Бингель, ворвались в квартиру — одно из многих укрытий Моравека, находившееся в «Старом мясте» на Карповой улице, 25. Здесь он проживал как «фотограф Скоуп», снимая комнату у супругов Шмидловых. Несмотря на явное превосходство в силах противника, чехословацкий разведчик ушел, тяжело ранив трех гестаповцев. Но все же его конец был близок… 21 марта 1942 года раненный в перестрелке с опергруппой гестапо, которая случайно встретилась с ним в одном пражском парке, где было назначено очередное свидание с другим подпольщиком, он не смог уйти от погони.

Он отстреливался до конца и покончил с собой, чтобы не попасть в руки врага. Согласно отчету гестапо, он произвел пятьдесят выстрелов из двух находившихся у него пистолетов. На его теле было обнаружено десять стреляных ран. Удивительно, что Моравек нашел силы, чтобы сделать последний выстрел.