Книга На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - Кирилл Якимович

Каждый понтон мог принять около тридцати человек. На девяти переправочных средствах отправилось около двухсот пятидесяти красноармейцев. По информации тех, кто вернулся на свой берег, на той стороне протоки после переправы оказалось всего от шестидесяти до восьмидесяти бойцов.

Утром 8 декабря всем стало очевидно, что приказ Яковлева о форсировании Кивиниемской протоки выполнить не удалось. Цена попытки — сто пятьдесят один раненый, сто девять обмороженных, шестьдесят пять убитых и сто двадцать девять пропавших без вести.

К этому времени прибыл отставший арьергард 5-го понтонного батальона с остатками оборудования. Кроме того, в распоряжении 90-й дивизии оказались двести пятьдесят лодок, реквизированных военными у ленинградцев. И неугомонный командарм, через своего представителя, начальника оперативного отдела ЛенВО полковника Тихомирова, на вечернем совещании вновь отдал приказ о продолжении операции.

Но тут командиры полков и двух дивизий в прямом смысле взбунтовались. В категоричной форме они потребовали выделить им как минимум один день на разведку местности и подготовку личного состава. Видя столь единодушное противодействие, командование армии пошло на попятную. Общим решением совещания была назначена новая дата начала операции — 10 декабря. Форсирование протоки решили выполнить комбинированным способом — по воде на лодках и по льду с мыса Лехтиниеми.

Накануне намеченного срока в обход протоки по уже замерзшей поверхности Вуоксы в разведку была направлена рота 588-го полка 90-й дивизии. Проделав ночной крюк по льду озера с мыса Лехтиниеми, к десяти часам вечера роте удалось беспрепятственно достигнуть северного берега, о чем и было доложено своим. С получением этого донесения командование дивизии приняло решение немедленно начинать здесь переправу.

Однако она не состоялась, так как в ночь на 10 декабря было получено новое боевое приказание о переподчинении 90-й стрелковой дивизии 19-му стрелковому корпусу и о немедленном выходе частей дивизии в направлении населенного пункта Перк-ярви, который намного западнее от места их первоначальной дислокации.

Освободившиеся позиции по южному берегу опять заняли роты 461-го полка 142-й стрелковой дивизии.

Тем временем командарма Яковлева сняли с поста руководства 7-й армии. Вместо него пост занял командующий Ленинградским военным округом Кирилл Мерецков. Переправу у Кивиниеми посчитали бесперспективной, а все сконцентрированные в этом месте ударные части с приданными танковыми подразделениями бросили на выборгское направление, ломать тамошнюю линию Маннергейма.

А о тех, кто сумел перебраться на берег противника, попросту забыли. А они напомнили о себе. Внезапно, к полной неожиданности как финского, так и советского командования, на левом берегу с новой силой вспыхнул бой. Недалеко от подорванного железнодорожного моста, в развалинах автомобильных гаражей финны обнаружили группу советских солдат, которые не собирались сдаваться. Их было около двух взводов, и их история до сих пор остается неизвестной. Были ли они остатками тех, кому удалось переправиться на вражеский берег в первую ночь атаки, или же их в качестве разведгруппы перебросили на следующую ночь — уже, наверное, никому и никогда не узнать. Они основательно укрепились, и финны не смогли их уничтожить в первом же бою. Четыре дня их выбивали из развалин, но советские солдаты не сдавались. Они наверняка надеялись на помощь. Ведь свои были рядом, всего в двухстах метрах от них, на заросшем деревьями противоположном берегу реки за рухнувшим горбом моста.

Сражаясь и теряя одного за другим своих бойцов, они не знали, что их 90-я дивизия уже сворачивается для передислокации. Что они уже посчитаны и отправлены в виде донесения в штаб армии в числе ста двадцати пропавших без вести… Что никто не придет им на помощь. Никогда.

Возможно, их судьба могла бы измениться, если бы Красной армией была предпринята вторая попытка штурма порогов. Конечно, учитывая опыт первой попытки, вторая вряд ли смогла бы окончиться большим успехом, но неразбериха боя могла бы предоставить им шанс. Ничтожный, граничащий с безумием шанс прорваться к берегу и хотя бы вплавь, в ледяной воде, перебраться на занятую советскими частями территорию.

Такой шанс им предоставлен не был.

Окруженные в гаражах Кивиниеми были обречены. Но за попытку их уничтожить финны заплатили значительную цену. Тревожные донесения об отчаянно сопротивляющейся группе противника достигли финского командования, и 11 декабря в поселок меж двух озер прибыл начальник штаба 8-й пехотной дивизии майор Сальгрен. Его командировка оказалась роковой. Личная инициатива воочию убедиться в происходящем стоила ему жизни — он умер в госпитале от пулевого ранения, став первым в списке погибших старших офицеров финской армии в период «Зимней войны».

13 декабря все было кончено. Около тридцати еле живых от голода и холода солдат Красной армии были взяты в плен — у них даже не оставалось классического «последнего патрона» для себя. Уходя под конвоем в финский тыл, они последний раз бросали взгляд на молчащий противоположный берег, с которого никто так и не протянул руку помощи.

Этот серый декабрьский день стал последним в активной боевой биографии Кивиниеми. В последующие два месяца война проявляла себя у этой деревеньки в виде ежедневных огневых налетов и артобстрелов с советской стороны, уничтоживших практически все ее жилые и хозяйственные постройки. До самого окончания Финской войны Красная армия больше не предпринимала попыток преодолеть незамерзающую даже в самые суровые морозы протоку между озерами Вуокса и Суванто, у которой на каменном мысу заснеженными развалинами виднелись остатки деревушки Кивиниеми.

Первые атаки, первые разочарования

В то время как в штабе вновь образованной группы войск Грендаль развивал деятельность по разработке планов разгрома противника, занявший плацдарм на северном берегу Тайпалеен-йоки 19-й стрелковый полк отогнал финнов на достаточное расстояние, чтобы обеспечить в своем ближайшем тылу развертывание основных сил. На отвоеванном полуторакилометровом лоскуте земли, утаптывая неглубокий снег, разворачивались роты 212-го полка, еще «не нюхавшие пороху», но нацеленные на северо-восток, с посылом «ломить белофиннов». И медленно, под ухающими разрывами финских снарядов, переправлялись батальоны 150-й стрелковой дивизии: 469-й и 674-й полки со всеми своими обозами, за ними легкий разведывательный батальон, за ним 756-й стрелковый полк, а последними выкатывали на равнину Коуккуниеми орудия 328-го артиллерийского полка.

А с уже намечающейся линии фронта, навстречу всему этому скоплению людей, техники, повозок, танков, машин и тракторов, к наведенной переправе, вокруг которой вертелся водоворот из снующих в «гребехатых» стальных шлемах красноармейцев, брела усталая колонна солдат сменяемого 19-го стрелкового полка. С обоих берегов реки на подходе к понтонному мосту образовались заторы, блокировавшие и так небыстрое продвижение подразделений в обоих направлениях.

Крупное скопление людей и техники, вытянутое вдоль реки к мосту, видели и с советской, и с финской стороны. Для ликвидации обычного в таких ситуациях беспорядка и всякого рода накладок требовалось время. Но время, теряемое в условиях передовой, как водится, оплачивается кровью.