Книга Генеральская правда. 1941-1945 - Юрий Рубцов

Характерно, что представитель Ставки не ограничивался контактами с первыми лицами, но и связывался напрямую с теми должностными лицами, от которых непосредственно зависело обеспечение войск. Так, получив согласие Г.М. Маленкова на немедленную отправку на Крымский фронт 15-тысячного пополнения из русских и украинцев («Здесь пополнение прибывает исключительно закавказских национальностей. Такой смешанный национальный состав дивизий создает огромные трудности»), он в тот же день телеграфировал начальнику Главного управления формирования и укомплектования войск Красной Армии армейскому комиссару 1-го ранга Е.А. Щаденко о необходимости отправки его «особой скоростью». «Дайте личное указание Ковалеву (начальник службы военных сообщений Наркомата обороны. — Ю.Р.) следить за продвижением пополнения».

В успехе предстоящего наступления Л.З. Мехлис, как видно, не сомневался: буквально сразу по прибытии в Крым он заявил A.M. Василевскому, что «мы закатим немцам большую музыку».

Однако грубое, некомпетентное вмешательство представителя Ставки в повседневную деятельность командующего и штаба фронта, тотальный контроль над ними чем дальше, тем больше дезорганизовывали их работу, вносили путаницу в принимавшиеся решения и затрудняли их реализацию.

Такая линия поведения представителя Ставки отрицательно сказывалась в первую очередь на подготовке предстоящей наступательной операции. В начале февраля в штабе фронта был разработан новый план. По сравнению с первоначальным вариантом размах операции был несколько сужен. Главный удар войска должны были наносить на Карасубазар с целью оказания помощи гарнизону окруженного Севастополя. Задачу предполагалось решить усилиями только «номерных» армий без привлечения войск Приморской армии. Подготовка к операции должна была завершиться к 13 февраля.

Назначенный срок выдержать не удалось, и 15 февраля Л.З. Мехлис вместе с П.П. Вечным были срочно вызваны к И.В. Сталину для доклада «о степени готовности войск и о ходе подготовки их». Верховный оказался не удовлетворен и приказал немедленно усилить фронт за счет трех стрелковых дивизий Северо-Кавказского военного округа — 271, 276 и 320-й.[77]

Характерно, что в разговоре с командующим войсками округа генералом В.Н. Курдюмовым 16 февраля представитель Ставки опять потребовал очистить дивизии, как он выразился, от «кавказцев» и заменить их русскими.

Предпринятое 27 февраля 1942 г. наступление оказалось неудачным, несмотря на преимущество в живой силе (13 дивизий Крымского фронта против трех у врага). Уже на следующий день противник вернул все из того немногого, что войскам Красной Армии удалось захватить накануне, прежде всего главный узел обороны — Кой-Асан.

Находившийся в боевых порядках частей 51-й армии военный корреспондент «Красной звезды» К.М. Симонов вспоминал: «Наступление началось... очень неудачно. В феврале пошла метель вместе с дождем, все невероятно развезло, все буквально встало, танки не пошли, а плотность войск, подогнанных Мехлисом, который руководил этим наступлением, подменив собой фактически командующего фронтом безвольного генерала Козлова, была чудовищная. Все было придвинуто вплотную к передовой, и каждый немецкий снаряд, каждая мина, каждая бомба, разрываясь, наносили нам громадные потери... В километре — двух — трех — пяти — семи от передовой все было в трупах...

Словом, — с огромной горечью заключал писатель, — это была картина бездарного военного руководства и полного, чудовищного беспорядка. Плюс к этому — полное небрежение к людям, полное отсутствие заботы о том, чтобы сохранить живую силу, о том, чтобы уберечь людей от лишних потерь...»[78]

2 марта перед лицом явной неудачи командование фронтом доложило в Ставку о решении из-за непроходимости дорог закрепиться на достигнутых рубежах, а в решительное наступление перейти, когда подсохнет почва. 5 марта Ставка приказала возобновить операцию, как только позволит состояние погоды и дорог, не дожидаясь дополнительных указаний с ее стороны[79].

Возобновив 13 марта наступление силами отдельных ударных групп, командование Крымским фронтом почти месяц пыталось прорвать Кой-Асанский узел вражеской обороны, но добилось лишь незначительных тактических успехов. Яркое представление об общих причинах неудач дает доклад Мехлиса Верховному Главнокомандующему о результатах боев 20 марта в полосе 51-й армии. Несмотря на оптимистичное утверждение, что «бой закончился в нашу пользу», из телеграммы явствует: отсутствовали меры скрытой подготовки наступления («противник упредил нашу атаку на 1—114 часа»), стрелковые части не отличались выучкой («над пехотой надо еще много работать»), в результате большие потери понесли 138, 390 и 398-я стрелковые дивизии и 12-я стрелковая бригада.

Представитель Ставки просил у Сталина «немедленного вмешательства» в связи с крайней нуждой в боеприпасах, а также необходимостью усилить фронт полком боевых установок PC (боевые машины реактивной артиллерии, «катюши»), полком УСВ (76-мм пушки образца 1939 г.) и танками Т-34.[80]

Чтобы восполнить огромные потери (а они только за февраль—апрель составили более 226 тыс. человек), Мехлис вновь и вновь связывался с Москвой. Только политбойцов, то есть рядовых солдат-коммунистов, в марте—апреле он истребовал почти 2,5 тысячи человек. Людские резервы выявлялись и на месте. При этом рекомендации армейского комиссара 1-го ранга были подчас не лишены резона: «Здесь нужен не приказ, а практическая работа. Надо сократить также заградительный батальон человек на 60—75, сократить всякого рода команды, комендантские... Изъять из тылов все лучшее, зажать сопротивляющихся тыловых бюрократов так, чтобы они и пищать не посмели...»[81]

Под особый контроль брались коммуникации и порты, через которые шло снабжение Крымского фронта. Получив сообщение секретаря горкома партии Новороссийска о сильной засоренности города иностранцами и «антисоветским элементом», представитель Ставки направил И.В. Сталину и Л.П. Берии особой важности шифровку. Он просил очистить Новороссийск от подозрительных лиц и придать ему статус закрытого города. Также вывести оттуда, как и из Керчи, лагеря НКВД, в которых содержались освобожденные из немецкого плена. Предложение вызвало одобрительную реакцию Верховного Главнокомандующего, приказавшего «прочистить», кроме того, Тамань и Темрюк[82].

Однако принятые меры не смогли коренным образом изменить ситуацию. С 11 апреля атакующие действия ввиду бесперспективности были приостановлены. Таким образом, ни одна из трех попыток осуществить наступление, предпринятых в феврале—апреле, сколько-нибудь серьезным успехом не увенчалась. За несколько месяцев пребывания на Крымском фронте представителю Ставки так и не удалось внести в ход событий необходимый перелом. Он все больше полагался на количественный фактор, на энтузиазм людей. Тщательную же подготовку наступления, выучку штабов и войск, материальное и боевое обеспечение, разведку недооценивал, подменяя нажимом, голым приказом, массовой перетасовкой командных и политических кадров. То, что для компетентного военачальника было бы очевидным и значимым, начальнику главного политического органа Красной Армии представлялось второстепенным.